Чингиз Абдуллаев - Балканский синдром
– Хотелось бы верить, – пошутила она на прощание.
Дронго положил трубку. Надо успокоиться и вспомнить все, что он услышал за вчерашний день. Это был необычный день с точки зрения изучения психологии убитого. Дронго пошел в душ и открыл горячую воду. Если бы эти упертые чиновники понимали, как важна его встреча с премьером, но они думают только о своих креслах и должностях, как, в общем, и повсюду в мире. Нужно завтра утром позвонить генералу Обрадовичу. Он воевал, был ранен, его не смутят чиновничьи игры.
На следующее утро Дронго позвонил генералу. Тот выслушал его и долго молчал. Затем спросил:
– Вы действительно считаете, что так будет лучше для вашего расследования?
– Убежден.
– Хорошо, я постараюсь переговорить с нашим министром. Вы должны понимать, что я, как заместитель министра, не имею права выходить на самого премьера через голову своего непосредственного руководителя. Я ему доложу, и он сам примет решение…
Конечно, Обрадович был прав, но терялось драгоценное время. Дронго поблагодарил генерала и положил трубку. В этот день они с Орличем почти не работали, ожидая телефонного звонка, который прозвучал только в пятом часу вечера.
– Завтра в десять утра, – коротко сообщил генерал Обрадович.
– Большое спасибо, я верил, что именно вы сможете мне помочь, – немного лицемерно произнес Дронго.
– Это не я, – ответил генерал, – этого приема добился Вукославлевич. Его непосредственный руководитель отказался звонить премьеру, но разрешил своему заместителю самому попытаться договориться об этой встрече. Вукославлевич был на приеме у премьера и все ему объяснил. Завтра в десять утра премьер будет вас ждать. И учтите, что вам нужно взять с собой вашего переводчика – капитана Павла Орлича.
– Спасибо Вукославлевичу, – сказал Дронго, – вот уж не думал, что и он ходит в моих друзьях. И вам спасибо, генерал, за приятную новость.
Орлич счастливо улыбался. Еще через двадцать минут позвонили из приемной премьера и подтвердили информацию о завтрашней встрече.
В половине десятого утра они были уже на приеме у премьера. Он оказался приветливым, достаточно коммуникабельным человеком, который внимательно выслушал гостей и ответил на их вопросы. В заключение Дронго высказал свою просьбу. Премьер нахмурился, к нему с подобными просьбами еще никто не обращался. Он испытывающе взглянул на Дронго и спросил:
– А если вы ошибаетесь? Вам не кажется, что проводить подобные операции означает очень сильно рисковать репутацией не только отдельных чиновников, но и всего нашего государства?
– Я действительно могу ошибаться, – согласился Дронго, – но именно поэтому прошу о негласном расследовании. Ведь основная задача, из-за которой меня пригласили, – раскрыть убийство господина Баштича. А информация, о которой мы говорим, не может быть добыта только моими личными усилиями.
– Мне необходимо подумать, – ответил премьер, – и только тогда я дам вам свой ответ. Я не могу просто так отдать подобное указание.
– В любом случае вы ничего не теряете – ни свою репутацию, ни свой имидж. Потеряет только один человек, и он перед вами, ведь все ошибки можно списать на меня. Я рискую своим наработанным авторитетом гораздо больше. Но именно поэтому прошу, чтобы это было абсолютно независимое и, самое главное, тайное поручение, которое можете дать только вы один.
– Я давно собирался это сделать, – признался премьер, – но вы меня немного опередили.
Дронго понял, что пора уходить. Они поднялись вместе с Орличем. Премьер обоим пожал на прощание руки.
– Думаю, что смогу для вас что-то сделать, – сказал он, – хотя вы поставили максимально короткие сроки. Но мы постараемся вас не подвести, господин эксперт. Мне сказали, что у вас вообще не бывает неудач. Неужели подобное возможно?
– Конечно, бывают, – не согласился Дронго, – я ведь живой человек, а не машина. Но в отличие от машины я не останавливаюсь на своих ошибках и не прерываю свою программу, а продолжаю упрямо и методично проверять другие версии, чтобы рано или поздно добиться нужного результата.
Они вернулись в прокуратуру. Орлич все время молчал и, только подходя к кабинету, спросил у Дронго:
– Видимо, я совсем не гожусь на роль сыщика. Я не понимаю ни ваших вопросов, ни вашей просьбы. Зачем, для чего? Кто и как убил Баштича – мы до сих пор не знаем ответа на этот вопрос.
– Скоро будем знать, – устало выдохнул Дронго, – у нас в запасе еще три дня. И за это время надо ознакомиться с протоколами допросов и хотя бы понять, о чем там говорили. Особый интерес у меня вызывает начальник смены охраны и офицеры полиции, дававшие интервью. В отличие от сотрудников службы безопасности они всегда более конкретны и прагматичны, запоминают детали, невидимые большинству обычных людей, даже если среди них сотрудники спецслужб.
– И вы думаете, что сможете все раскрыть? – все еще не верил Орлич.
– Постараюсь. Иначе меня отсюда с позором выгонят и долго еще будут вспоминать как не очень серьезного человека, не сумевшего провести расследование.
– В любом случае вы выдающийся эксперт, – убежденно произнес Павел, – и все об этом знают.
– Опять легкая лесть. Ты знаешь, один мой знакомый однажды сказал любопытную фразу: если человеку несколько раз сказать, что он гений, начиная с пятого раза он поверит, что так и есть, каким бы скептиком и прагматиком он ни был. Поэтому лесть – опасная штука. Она расхолаживает и не дает возможности сосредоточиться на работе. Помнишь, вдова говорила нам о ювелире, который был многолетним другом Баштича? Иззет Халилович, который живет в Нови-Саде. Найди срочно его номер телефона.
Через полчаса торжествующий Орлич положил номер телефона ювелира на стол. Дронго попросил его позвонить и уточнить, не покупал ли погибший Баштич какие-нибудь дорогие предметы перед своей смертью. Халилович сразу подтвердил, что покупал довольно дорогой кулон на белом золоте и заплатил десять тысяч евро, хотя кулон стоил четырнадцать. Но Халилович сделал скидку своему постоянному клиенту.
– И заплатил наличными пятисотевровыми купюрами? – уточнил Дронго.
– Да, – подтвердил Орлич, – именно так. Но деньги были настоящие, и сам кулон прекрасной работы.
– Спасибо, – кивнул Дронго, выслушав Орлича.
Ближе к вечеру его позвали в кабинет Вукославлевича. Заместитель прокурора сразу поинтересовался, о чем они говорили с премьером.
– Неужели не записали? – не удержался Дронго. – Я был уверен, что все мои разговоры записываются.
– Перестаньте, – строго потребовал Вукославлевич, – вы прекрасно понимаете, что никто не стал бы записывать ваш разговор в кабинете премьера. Тем более что там находился сотрудник службы безопасности капитан Павел Орлич. Он составит отчет о вашей встрече для своего ведомства. А нам хотелось бы услышать от вас – почему вы так настойчиво стремились увидеть нашего премьера и о чем с ним говорили?
– Об убийстве Баштича, – ответил Дронго.
– Это я понимаю. Но зачем вам нужен был именно премьер?
– Я попросил его об одной услуге, которая должна пока сохраняться в тайне, чтобы о ней не знали посторонние люди. Премьер подумал и согласился.
– Можете сказать, о чем конкретно вы его просили?
– Не могу. С того момента, как я покинул его кабинет, это уже не моя личная тайна. Но если все будет нормально, уже через несколько дней я укажу вам, как и кто совершил это убийство.
– Тогда подождем несколько дней, – решил Вукославлевич. – Только учтите, что в случае вашего фиаско вам не сможет помочь и наш премьер-министр. О вашем приезде сюда написали почти все газеты. Удар по вашему престижу будет настолько сильным, что вас больше никуда и никогда не позовут. Это вы хотя бы понимаете?
– Да, – кивнул Дронго. – Я могу идти?
– Идите.
Дронго поднялся и пошел к двери. На пороге неожиданно обернулся:
– И еще я хочу поблагодарить вас за возможность поговорить с премьером. Мне стало известно, что именно вы были у него на приеме и добились этой встречи.
– Вас неправильно информировали, – сухо произнес Вукославлевич, отводя глаза.
– До свидания, – сказал Дронго, выходя из кабинета.
Глава девятнадцатая
Ровно через четыре дня в правительственную резиденцию начали съезжаться автомобили. Первыми приехали Дронго и Орлич, которые еще раз обошли все помещения, внимательно осматривая каждое из них. Затем приехал заместитель прокурора Петр Вукославлевич, уселся в углу большой комнаты и принялся читать газету, словно прибыл сюда как посторонний наблюдатель. Следом за ним в резиденции появился генерал Обрадович. Он испытывающе посмотрел на Дронго и Орлича, но не задал им вопросов, привыкший к строгой дисциплине.
Подошли и два руководителя следственной группы, правда, очень быстро разошлись в разные стороны. Бачанович и Антич даже не смотрели друг на друга, предпочитая молча ждать развития событий. У обоих был такой вид, словно они приехали для участия в собственной похоронной церемонии, и оба, не скрывая своего неудовольствия и раздражения, смотрели на Дронго, посмевшего заявить, что сможет скоро все объяснить.
