Яков Наумов - Схватка с оборотнем

— Скажите, пожалуйста, знаете ли вы кого-нибудь в Калуге, кто мог надписать этот конверт?

— Нет, никого не знаю.

— Почему ему понадобилось воспользоваться вашим адресом? — спросил Миронов. — Чем вы вызвали у него такое доверие?

— У кого?

— Вы же знаете, что писал Дорохов.

Женщина опустила голову.

— Я догадывалась.

— Почему же вы не сообщили нам? После нашего разговора вы знали, что мы интересуемся всем, что касается Дорохова.

— Это письмо было написано моей сестре.

— В данной ситуации звучит наивно.

— Пусть наивно, но я так поступить не могла.

— Почему же не передали ей письмо? Вы же понимали, что это необычное письмо.

— Я бы передала…

— Хорошо. Расскажите, пожалуйста, мне вот о чем: как относилась ваша сестра к своему мужу?

Женщина усмехнулась.

— Как вы думаете, как могла относиться к мужу женщина, которая так поздно вышла замуж? Она его боготворила. Из-за него у нас ухудшились отношения. А ведь я для Сони сделаю все, в гроб лягу, если понадобится. И она это знает.

— Так, больше вопросов нет.

…В кабинете Луганов беседовал с Семичевым.

— Я тут ни при чем, — говорил Семичев, перебирая на столе бумаги, карандаши, пресс-папье. — Я его не любил. Я даже просил жену прекратить это знакомство.

— Никто и не говорит, что вы как-то с ним связаны, — спокойно и доброжелательно говорил Луганов, — мы просто интересуемся им как личностью. Вы не могли бы охарактеризовать его?

Семичев вытер лоб и заметно успокоился.

— Человек он был опасный. Да. Это я вам точно могу сказать. С ним лучше было не ссориться, поэтому я прекратил с ним общение не сразу.

— Почему вы думаете, что он был опасный?

Семичев посмотрел на стену и замигал.

— По правде говоря, не знаю. Просто появилось такое ощущение. Однажды мы сидели с ним на вокзале; он тогда провожал одну даму. Подошел какой-то тип и пристал к нам. Понимаете, пьяный, грязный, смотреть тошно. Я уж хотел уйти, а Михаил Александрович… Дорохов то есть… просто посмотрел на него, и, знаете, тот отстал. Очень взгляд у него был угрожающий. Фронтовой, я бы сказал. Мне не нравятся люди с таким взглядом, черт знает что от него ждать… Вот и дождались.

— Чего дождались?

Семичев осекся:

— Так… Недаром же вы интересуетесь им…

— Скажите, вот вы сейчас о какой-то даме говорили.

— Да, была у него одна… Вы только Софье Васильевне не говорите. Он меня для страховки брал. Если кто из знакомых увидит… Приезжала к нему из Владимира одна медичка.

— Не помните, как фамилия?

— Он при мне не называл.

— А как звали?

— Таня. Довольно молодая. Не больше тридцати двух. Полная, светловолосая такая. Интересная женщина.

— Давно она приезжала?

— Да с год назад. Он с ней где-то на курорте, кажется, познакомился. И странно: ведь и не молод, и женат, а она наверняка пользовалась успехом… и вот, очень к нему привязалась. Знаете, не всякая будет каждый год в Крайск и обратно.

— Так из Владимира, говорите?

— Из Владимира.

— А отчество не помните?

— Абсолютно ничего, кроме внешности и имени.

— Так. Ну, спасибо.

— Надеюсь, вы не имеете к нам претензий? Ведь я девочку в милицию сам послал.

— Не имеем, спасибо.

Они вошли в гостиную. Там Миронов уже закончил трудную беседу с хозяйкой.

Оба майора простились и вышли.

В управлении Скворецкий встретил их любопытствующим взглядом.

— Как поход?

— Неплохой, — ответил Миронов. — Дорохов писал из Калуги. Там у него есть какие-то подручные. Надо запросить калужских товарищей.

— Уже запросили. Что еще?

— Узнали еще об одной знакомой, — сообщил Луганов, — медичка из Владимира, светловолосая, полная, красивая. Ездила каждый год в Крайск ради него.

— Фамилия?

— Нет фамилии. Только имя: Таня.

— Тут Софья Васильевна, видно, не поможет, — сказал полковник. — Едва ли ей Дорохов эту Таню показывал.

— Да, она не поможет, — подтвердил Луганов.

— Позовем ее, — решил полковник и позвонил.

Через несколько минут Софья Васильевна была в кабинете. Она за это время сильно изменилась. Похудевшее, изборожденное морщинами лицо придавало ей вид старухи.

— Что ж, Софья Васильевна, — обратился к ней полковник, — не знаю, как мне расценивать ваше поведение, но вы нас явно вводили в заблуждение. Вы разве не советская гражданка?

Лицо Дороховой сморщилось, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она. — Говорите прямо, пожалуйста.

Скворецкий хмуро посмотрел на нее.

— Знаете, где он находится, и молчите, — сказал он, повышая голос.

— Я не знаю, — вскрикнула Дорохова, — честное слово, не знаю!

Полковник протянул ей конверт. Она прочитала надпись на конверте, руки у нее затряслись. Она хотела вынуть письмо, но в конверте его не было.

— Одну минуту. Какой разговор у вас был о его костюме?

Женщина растерянно замигала.

— О костюме?

— Гражданка Дорохова, пора говорить правду. Прочтите письмо.

Дорохова прочитала письмо, лицо у нее сморщилось еще больше, но она опять сдержала слезы.

— Итак, — произнес полковник, — перед тем как уходить из дому для инсценировки самоубийства, что он вам сказал?

— О чем?

— Не притворяйтесь, — резко сказал Скворецкий. — Вы с ним разработали систему сигналов. Что было связано с костюмом?

— Да ничего, честное слово, ничего, — с ожесточением заговорила Дорохова, — просто он сказал мне, что если будут выпытывать о нем, то я должна сообщить в письме, что костюм в чистке. Но я на самом деле отдавала его в чистку.

— Откуда он должен был написать вам?

— Но я же правда не знаю.

— А кто такая Марианна?

— Это Марианна Сергеевна Озерова. Моя большая подруга. Мы с ней когда-то вместе работали. Он знал ее адрес, но откуда я могла знать, что он поедет к ней. Это же дико! Я думала, что он у кого-нибудь из своих фронтовых друзей.

— Где живет эта Озерова?

— В Калуге. Я могу дать ее адрес.

— Напишите.

Дорохова писала долго; она уже плакала, но стеснялась своих слез и незаметно стирала их тыльной стороной ладони.

— Вот. — Она протянула адрес полковнику.

— Вы, Софья Васильевна, — сказал Скворецкий, вставая, — были с нами не откровенны, намного затруднили нам следствие. Ваши показания не только осложнили нашу работу, они шли против интересов страны, в которой вы живете. Вы понимаете это?

Дорохова судорожно кивнула.

— Я понимаю. Но он… — она закрыла лицо руками, — но поймите же, он единственный близкий мне человек…

Все растерянно молчали.

— И даже сейчас, когда он вас втянул в такую историю? — спросил Скворецкий. — Да неужели вы… — Он вдруг махнул рукой и сдержался. — Хорошо, идите… Ох уж эти женщины! — заходил по кабинету полковник. — Он жизнь ей исковеркал, а она его опять самым близким называет! — Полковник вздохнул. — Итак, подобьем итоги. На этот раз мы уже вышли на след. Сейчас главное — не потерять его. Какими реальными данными мы располагаем? Во-первых, письмо, которое дает возможность относительно точно установить, где сейчас Оборотень. Во-вторых, некая Таня — хоть какая-то, но зацепка. И в-третьих, Викентьев Виктор Владимирович. Последним уже занялся Центр. Через час у меня разговор с генералом Васильевым. Я должен ему высказать наши соображения. Есть предложения?

Миронов сказал:

— Кирилл Петрович, у меня не предложение, а просьба. Хотелось, чтобы мы в том же составе принимали участие в поисках Оборотня, где бы они ни велись. Сейчас Оборотнем займутся калужские товарищи. Это правильно. Но надо учесть: Оборотень хитер, а мы с Лугановым больше других знаем о нем и его уловках. Мне кажется, нам надо участвовать в операции, проводимой калужанами, хотя бы в качестве консультантов.

— Я присоединяюсь к Андрею, товарищ полковник. Мы действительно больше других изучили уловки и ходы Оборотня, и в Калуге мы могли бы принести пользу.

— Я отлично все понимаю, товарищи. Я и сам бы желал принять участие в операции. Но калужане получили всю имевшуюся в распоряжении Центра информацию; она вполне достаточна, чтобы все предусмотреть. Поэтому не будем настаивать… Хотя… — он помедлил, — просьбу вашу я передам.

После этого они разошлись по кабинетам. Полковник ждал разговора с генералом Васильевым.

Через полтора часа полковник снова вызвал к себе Миронова и Луганова.

— Товарищи, — сказал он, — ваша просьба передана. Генерал приказал продолжать работу по систематизированию материалов. Калужане будут работать сами. Они проведут операцию в пределах двух дней. По адресу, сообщенному Дороховой, жильцы сейчас проверяются. В Москве допрашивают Спиридонова. Он многое не говорит, хотя и делает вид, что предельно откровенен. Пока все. Будем ждать результатов.

В Калужском управлении шло оперативное совещание.