Дэвид Игнатиус - Эскорт для предателя
Их познакомили родители. Гарри служил в армии. Он окончил училище рейнджеров и готовился получить звание капитана. Он пропадал в заграничных командировках, о которых ничего не рассказывал, поэтому для Андреа в нем было что-то загадочное. А еще он был настоящим интеллигентом. Не начитавшимся книжек умником, как студенты-медики, а действительно умным парнем. Он знал жизнь простых людей, но, похоже, сам не осознавал того, что является отнюдь не простым человеком. Это полное отсутствие претенциозности тоже привлекало Андреа. Он был огромным и надежным, и когда во время их второго свидания он обнял ее, Андреа поняла, что ей не нужно других объятий. А еще он оказался весельчаком, всегда готовым выдать остроту, от которой лопалось, как мыльный пузырь, самодовольство других уроженцев Массачусетса, их сверстников. В те дни, когда все было смешным и веселым, когда они не знали, что такое боль утраты, он постоянно смешил ее.
Гарри заказал коктейли и бутылку вина. Он задумчиво пил, отхлебывая виски большими глотками и поглядывая на опустевший стакан. Затем они принялись за вино. Гарри вел себя так, будто хотел поскорее напиться. Хотя, судя по всему, ему просто надо было развязать себе язык. «Что случилось?» — подумала Андреа. Происходящее начинало пугать ее.
И тут она поняла, лицо ее помрачнело. Очевидно, он будет просить у нее развода. Последние пару месяцев он постоянно куда-то ездил, даже не считая необходимым объяснять, куда и зачем. Как она сразу не догадалась? Он же не знает, как это — быть неверным, у него это просто не получится. Но она решила позволить ему довести дело до конца, куда бы оно ни вело. Пусть даже напиться в слишком дорогом ресторане, пока он не скажет ей, в чем дело. «Что же ответить? — задумалась Андреа. — Может, расплакаться, сказать, что не знает, как жить без него?» Мужчины все еще флиртовали с ней, и найти нового супруга не будет большой проблемой. Она не станет жить с мужчиной, если он ее разлюбил. Гордости у нее не меньше, чем у него.
Гарри сидел напротив, глядя на фужер с вином. Он пытался подобрать правильные слова, оформить в них ту задачу, которую он пытался разрешить. Он взял жену за руку, но Андреа отодвинулась.
— Даже не знаю, как начать, Андреа. Возможно, это прозвучит безумно. Но я сейчас пытаюсь понять, что для меня значит сохранять верность. И нам надо поговорить об этом.
— Так говори, Гарри, — ответила она. — Но не пытайся играть в игры. Верность — это очень просто. Надо быть правдивым по отношению к людям, которые для тебя что-то значат.
Гарри снова отхлебнул вина. Она настроена более жестко, чем он ожидал, но винить ее не в чем. О таком очень трудно говорить.
— Но что делать, если ты запутался в вопросах верности? И ты связался не с теми людьми.
У Андреа задрожали руки, и она убрала их под стол, чтобы Гарри не видел этого.
— Ты должен быть честен с самим собой, Гарри. И по отношению к своим идеалам. Вот и все. Если не можешь, что ж…
Она не закончила фразы.
— Я думаю именно об этом. Но не могу понять, что это значит на самом деле.
Слеза скатилась по щеке Андреа. Она смахнула ее. Очень не хотелось просто расплакаться.
— О боже, Гарри. Что случилось? Просто скажи мне.
— Не могу, — ответил он, снова глянув на фужер.
Он настолько погрузился в свои собственные проблемы, что просто не понял, какой смысл она видит в его словах.
Но тут, подняв взгляд, он увидел, что у Андреа дрожат губы, а ее глаза наполнились слезами.
Неожиданно Гарри расхохотался. Он сделал это не специально, просто не смог сдержаться. Глаза Андреа сверкнули, а потом ее взгляд стал мягче.
— Господи, Андреа! Это не касается нас с тобой, — сказал он, снова беря ее за руку.
— Не касается? — спросила она, вытирая слезы платком.
— Ради бога, нет. Это насчет работы. Боже упаси! Прости меня. Я, должно быть, чертовски напугал тебя.
— Я думала, ты хочешь развестись.
— С тобой? Ты — все, что у меня осталось.
Андреа вздохнула и посмотрела на свои ногти. Они были огненно-красными.
— Тогда налей мне, Гарри, и обсудим твои проблемы.
Так они и сделали. Паппас рассказал все, кроме того, что не следовало из соображений секретности. Он снял пиджак и ослабил галстук. Гарри продолжил пить, и вскоре у него раскраснелись щеки и он заговорил, жестикулируя и строя гримасы, точно так, как в те далекие годы, когда они только начали встречаться.
— Я лоялен. Всегда любил Управление, с тех пор как пришел туда. Я сохранил это отношение, когда мне перестали отвечать взаимностью.
— Я хорошо знаю это, Гарри.
— Я делал то, что от меня требовалось, даже понимая, что это неправильно. В тот год, когда я очутился в Багдаде, я понял, что все летит кувырком. Посылал телеграмму за телеграммой. Меня не слушали. Я отправлял новые депеши. Но я всегда выполнял то, что от меня требовали. Ведь я был обязан вести себя так, поступив на эту работу.
Замолчав, Паппас отвел взгляд.
— Но потом что-то в тебе сломалось, — сказала Андреа, обхватив ладонями его сжатый кулак.
— Когда Алекс погиб. Я больше не мог оставаться хорошим солдатом. Сама знаешь, дело не только в нашем сыне. Все эти мальчишки и девчонки… Мы знали, что ничего не получится. Знали, будь мы прокляты. Все мы понимали, но позволили этому случиться. В Управлении мне сделали поблажку и дали эту работу с Ираном, назначив начальником отдела. Они считали, что в глубине души я все такой же хороший солдат. Но это не так. И я не позволю, чтобы это произошло снова.
— О чем ты говоришь, милый?
Посмотрев ей прямо в глаза, Гарри принял решение. Хватит споров с самим собой. Выбор сделан, и надо лишь защитить ее от последствий.
— Думаю, ты догадалась, в чем дело.
Андреа кивнула.
— Иран.
Она понимала его куда лучше, чем он думал.
— Есть люди, которые хотят развязать новую войну. Им нужно, чтобы я помог им в этом. Но я больше не сделаю такого.
Андреа поглядела на соседние столики. К их разговору никто не прислушивался.
— Как же быть? Если ты не можешь быть хорошим солдатом, уйдешь в отставку? — шепотом спросила она.
— Нет, вряд ли. Это лишь все усугубит.
— Тогда что же?
— Пока не знаю.
Андреа нахмурилась. Фрагменты головоломки в ее сознании сложились в рисунок.
— Ты не можешь пойти против системы. Тебя уничтожат.
Гарри кивнул. Это не было предметом для дальнейшего обсуждения, даже с ней. В особенности с ней. Если все повернется совсем плохо, когда-нибудь к ней могут прийти и начать задавать вопросы.
— Я постараюсь не делать ничего плохого и избегать очевидных глупостей. Поверь мне.
В ответ Андреа лишь закатила глаза.
На ночь они сняли номер в отеле и занялись любовью. У них этого не было уже много месяцев. А на следующий день, ближе к вечеру, Гарри снова отправился в Лондон, ни слова не сказав коллегам из Управления.
Глава 21
Большой Лондон
Воскресным утром Эдриан Уинклер встречал Паппаса в аэропорту Хитроу. Гарри предварительно отправил ему письмо на тарабарском языке со своего личного электронного почтового ящика. «Это будет последней каплей». И цифры, время его прилета в Лондон. На этот раз Гарри впервые за долгое время крепко спал в течение всего перелета. В зале прилета на третьем терминале его встретил Эдриан, держащий в руках табличку «Мистер Феллоуз». Увидев ее, Гарри сначала рассмеялся, но потом понял, что это не шутка. Теперь это его оперативный псевдоним. Он стал агентом Эдриана.
Их поджидала машина, «ровер» последней модели, но не слишком роскошный. Эдриан тоже оделся просто, в джинсы и старый свитер. Движение по трассе М-4 в сторону Лондона в это воскресное утро было не слишком интенсивным. Эдриан спросил, не хочет ли Гарри поспать с дороги, но тот отказался, объяснив, что ему надо вернуться в Вашингтон в течение сорока восьми часов и дорога каждая минута. Они остановились у небольшого отеля в западной части Лондона, неподалеку от путепровода Хаммерсмит. Эдриан подождал в машине, пока Гарри не зарегистрировался и не переоделся в номере в джинсы и черную кожаную куртку. Они стали похожи на двух бизнесменов, отправившихся по делу, не то что совершенно незаконному, но и не слишком респектабельному.
Урча мотором, «ровер» въехал в Нисден, пригород Лондона, у самой Северной окружной. Трудно было найти более безликий район во всем Большом Лондоне. Дома, частные и муниципальные, построили здесь для рабочих много лет назад, теперь эти кварталы населяли исключительно иммигранты, в основном пакистанцы и индусы. Они проехали через рынок и очутились в Доллис-Хилл, районе, застроенном частными домами. Эдриан остановил машину у ворот гаража, выходящих на улицу. Они были открыты, внутри какой-то пакистанец возился с мотоциклом — мощной, ярко раскрашенной машиной с хромированными глушителями. Из стоящей рядом магнитолы доносились звуки бхангры, современного североиндийского стиля.
