Дэниел Сильва - Мастер убийств
Габриель поднялся с места, подошел к камину и подкинул в огонь несколько оливковых поленцев.
— Юсеф любит женщин. Ему также нравится ночная жизнь Лондона. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним в баре или на дискотеке, завязала дружеские отношения — короче, вела себя так, чтобы он пригласил тебя на квартиру.
— Извини, Габриель, но мне это не интересно. Пусть Ари предоставит в твое распоряжение одну из своих новых девиц.
Он повернулся и пристально на нее посмотрел.
— Я предоставляю тебе возможность помочь мне выследить Тарика эль-Хоурани, прежде чем он успел убить кого-нибудь еще из наших людей и нанести непоправимый ущерб переговорному процессу на Ближнем Востоке.
— А я пытаюсь дать тебе понять, что свою долю работы уже выполнила. Пусть на благо переговорного процесса потрудится другая девушка.
Габриель присел на диван.
— Я понимаю, почему Шамрон снова подключил тебя к работе, — продолжала Жаклин. — Никто лучше тебя такое дело не сделает. Но я не понимаю, почему ты так настаиваешь на моем участии в этой операции.
— Потому что ты тоже мастер своего дела, — сказал Габриель и добавил: — Потому что я тебе доверяю.
«Хотелось бы знать, что ты вкладываешь в эти слова», — подумала Жаклин.
— Через три недели мне необходимо вылететь на острова Карибского моря, где будут проходить важные съемки.
— Работа, которую я предлагаю, займет у тебя всего несколько дней.
— Предупреждаю, даром я работать не стану.
— Мне нужна ты и только ты, — повторил Габриель. — Поэтому ты вправе назвать сумму, которую хочешь получить.
Она подняла глаза к потолку, прикидывая, сколько денег ей может понадобиться, чтобы открыть балетную школу. Необходимо внести арендную плату, перестроить помещение, дать рекламу...
— Пятьдесят тысяч.
— Франков?
— Не смеши меня, Габриель. Долларов, конечно.
Габриель задумчиво нахмурил брови, а Жаклин откинулась на спинку дивана, скрестила на груди руки и сказала:
— Пятьдесят тысяч долларов. Или можешь звонить Шамрону и требовать, чтобы он прислал новую девицу.
— Ладно. Пусть будет пятьдесят тысяч, — согласился он.
Жаклин улыбнулась.
* * *Жаклин позвонила Марселю Ламберу в Париж и попросила отменить все съемки на ближайшие две недели.
— Ты что, с ума сошла? Фотомодель, чьи перспективы весьма туманны, не должна усугублять свое положение, отменяя съемки. Это может скверно отразиться на репутации в бизнесе.
— Я, Марсель, в этом бизнесе уже семнадцать лет и никогда еще съемок не срывала. Просто случилось нечто важное, и мне необходимо срочно уехать на несколько дней.
— Это, что ли, я должен, по-твоему, сказать людям, которые были столь любезны, что предоставили тебе работу? «Случилось нечто важное...» Ха-ха! Нет, дорогуша, так дело не пойдет. Придумай что-нибудь более убедительное.
— Ну, в таком случае скажи им, что у меня... у меня...
— Да что там у тебя? Только конкретно...
— Проказа!
— Великолепно. Самое то! — Неожиданно в его голосе проступила озабоченность. — Скажи мне одну вещь, Жаклин: ты, случайно, не попала в какую-нибудь переделку? Ты же знаешь, мне можно доверять. Как-никак, я с тобой в этом бизнесе с самого начала и до сих пор был в курсе всех твоих секретов.
— Не забывай, что я тоже в курсе твоих секретов, Марсель Ламбер. Отвечая же на твой вопрос, скажу, что ни в какую переделку я не попадала. Просто мне нужно кое-что сделать, и это не терпит отлагательства.
— Может, ты и вправду заболела?
— Со здоровьем у меня все в порядке.
— Надеюсь, ты не принялась за старое и проблема не в кокаине, а, Жаклин? — прошептал Марсель.
— Марсель!
— Может, ты собираешься лечь в клинику? Решила сделать себе подтяжку или подправить глаза?
— Да пошел ты!..
— Похоже, это мужчина. Скажи, я угадал? Неужели кому-то наконец удалось покорить твое стальное сердце?
— Я вешаю трубку, Марсель. Обещаю связаться с тобой через несколько дней.
— Я попал в точку! Это и вправду мужчина.
— У меня только один мужчина — ты, Марсель.
— Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой!
— Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Оревуар.
— Чао!
* * *Они выехали во второй половине дня и помчались по продуваемому всеми ветрами хайвею в северном направлении, забирая в горы. Над головами нависали свинцовые тучи. Когда они углубились в гористую местность, о ветровое стекло арендованного Габриелем «пежо» уже бились тяжелые дождевые капли. Жаклин, откинувшись на спинку сиденья, сосредоточенно следила за тем, как струйки дождя ползли по стеклу, но мыслями была далеко. Она думала о том, что ждет ее в Лондоне.
— Расскажи об этом парне.
— Не стоит, — сказал Габриель. — Не хочу, чтобы ты забивала себе голову информацией, которая может каким-то образом прорваться наружу и выдать твои намерения или заставить тебя склоняться к компромиссу.
— Ты выбрал меня, потому что я специалист своего дела, не так ли? Так что отбрось сомнения и расскажи мне хоть что-нибудь об этом человеке.
— Он вырос в Бейруте, зовут его Юсеф.
— В Бейруте? Где именно?
— В Шатиле.
— О Боже, — прошептала она, прикрыв глаза.
— В сорок восьмом его родители стали беженцами и поселились в арабской деревушке под названием Лидда. Потом, во время войны, они перебрались через границу в Ливан. Некоторое время они жили на юге, а затем в поисках работы переехали в Бейрут, где и обосновались в лагере беженцев Шатила.
— Как вышло, что он оказался в Лондоне?
— В Англию его привез дядюшка, который хотел, чтобы Юсеф получил высшее образование и в совершенстве овладел английским и французским языками. Со временем Юсеф превратился в настоящего политического радикала. Заметив, что Арафат и Фронт освобождения Палестины начинают сдавать свои позиции, он стал поддерживать тех палестинских лидеров, которые стремились продолжать борьбу с Израилем до полного его уничтожения. Его деятельность привлекла внимание организации Тарика. Вот уже несколько лет, как Юсеф числится ее активным членом.
— Как мило.
— Он и в самом деле милый парень.
— А какое-нибудь хобби у него есть?
— Он любит палестинскую поэзию и европейских женщин. А кроме того, он помогает Тарику убивать израильтян.
* * *Через некоторое время Габриель съехал с шоссе на узкую дорогу, которая шла в восточном направлении и все дальше уводила в горы. Они миновали спавшую глубоким сном деревушку и свернули на грунтовую проселочную дорогу, обсаженную платанами. Габриель катил по проселку, пока не увидел на обочине поломанные деревянные ворота, за которыми можно было заметить похожую на парковку площадку. Габриель остановил машину, выбрался из нее и открыл ворота — настолько, чтобы в них смог проехать «пежо». Въехав во двор, он выключил мотор, но оставил гореть фары. Потом он взял сумочку Жаклин, вынул из нее «беретту» и запасной магазин. Достав один из принадлежавших Жаклин модных журналов, он сорвал с него обложку и сунул в карман куртки.
— Вылезай.
— Так ведь дождь идет.
— Ничего не поделаешь.
Габриель вышел из салона машины, пересек парковочную площадку и остановился у дерева, к стволу которого было приколочено заржавленное металлическое объявление с надписью: «Частная собственность. Посторонним вход запрещен». Наколов на ржавый гвоздь яркую журнальную обложку, Габриель вернулся к машине, в свете фар которой маячила Жаклин с надвинутым на голову из-за дождя капюшоном. Стояла тишина, нарушаемая лишь негромким пощелкиванием остывающего мотора «пежо», да отдаленным собачьим лаем. Габриель вытащил из рукоятки «беретты» магазин, оттянул затвор, чтобы выяснить, не осталось ли патрона в стволе, после чего передал оружие Жаклин.
— Хочу проверить, не забыла ли ты, как надо обращаться с этой игрушкой.
— Но я знаю девушку, которая изображена на обложке.
— Очень хорошо. Стреляй ей прямо в лицо.
Жаклин снова вставила магазин в рукоятку, оттянула затвор, загоняя патрон в патронник, после чего поудобнее обхватила рукоять пистолета своими тонкими пальцами. Шагнув вперед, она вскинула оружие, слегка согнув при этом ноги в коленях и повернувшись к мишени боком, чтобы стоявшему перед ней воображаемому противнику было труднее в нее попасть. Потом открыла огонь, размеренно нажимая на курок, и стреляла, пока полностью не опустошила магазин.
Габриель, вслушивавшийся в хлопки выстрелов, следовавших через равные промежутки времени, неожиданно перенесся мыслями на полутемную лестничную площадку некогда хорошо знакомого ему многоквартирного дома в Риме. Жаклин опустила оружие, вытащила из рукоятки пустой магазин, после чего, оттянув затвор, проверила, не осталось ли в стволе патрона. Протянув пистолет Габриелю, она сказала:
