Тени исчезают на рассвете - Лев Израилевич Квин
Надя… Что с ней сейчас? Дежурный врач сказал, что ее жизни не угрожает опасность. Но ведь она без сознания, в таком тяжелом состоянии. Врач мог ошибиться — он совсем молодой, наверное, выпускник, вроде Алексея. И потом врачи всегда говорят полуправду, особенно, когда с человеком плохо. Позвонить в больницу?.. Ну конечно! Как он раньше не догадался!
Ответил теплый женский голос. Алексей спросил:
— Скажите, пожалуйста, в каком состоянии Надежда Остапенко?
На слове "Надежда" он запнулся. Чудно как: Надя — и вдруг Надежда.
— Кто спрашивает?
Сказать "знакомый"? Могут не ответить.
— Родственник.
Он услышал смешок.
— Вот что, товарищ родственник, врач сейчас занят, а без его разрешения мы по телефону справок не даем. Позвоните позже.
— Хоть одно слово! — взмолился Алексей.
— Одно слово? Это, пожалуй, можно… Словом, не волнуйтесь!
— Спасибо вам. И передайте ей, если можно, привет от Алексея.
— Хорошо, обязательно передам…
"Не волнуйтесь". Это может означать только одно… Алексей повеселел.
Из кабинета вышел Олег Викторович. Вид у него был, как всегда, сердитый. Что-то бормоча себе под нос, он прошел через комнату.
— Олег Викторович! — окликнул его Алексей. — Скоро там Жаркин освободится?
— Скоро. Он уже заканчивает, — ответил Олег Викторович. Насупив брови, он неожиданно добавил: — Смотрите, на работу не опоздайте со своим дружком…
Алексей посидел еще немного, потом встал и прошелся по комнате. Ну, когда же кончат там с Федей? Что он так долго сидит?
В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился Жаркин. Он был бледен, как полотно.
— Что случилось, Федя? — бросился к нему Алексей.
Жаркин ничего не ответил, лишь криво усмехнулся одними уголками губ и прошел к выходу из приемной. И только сейчас Алексей заметил, что его сопровождает офицер с пистолетом в руке.
Арестовали! Жаркина арестовали!.. Моментально ему на ум пришла история с магнитофоном. Да, но ведь Федя сам…
— Зайдите ко мне, Алеша, — услышал он голос Ивана Ивановича и вошел в кабинет.
Иван Иванович собирал разбросанные на столе исписанные листы бумаги.
— Видели, Алеша?
— Почему это, Иван Иванович? Неужели…
— Да-да, именно так… Вот вам и фотокорреспондент Жаркин! Вот вам и стиляга! Удобная маскировка, ничего не скажешь. Как будто привлекает всеобщее внимание, а на самом деле сбивает с толку. Все смотрят на него, и все видят только внешнее… И потом дает доступ в "стильные" компании. А там можно встретить и пьяниц, и транжир, и болтунов.
— Это он меня, тогда, на машине… — Алексей остановился, не решаясь высказать вопрос до конца.
— Знаете что, Алеша, давайте присядем. В ногах, говорят, правды нет. Да и набегались мы сегодня.
Иван Иванович удобно устроился в кресле, вытянув ноги, и с облегчением вздохнул. Алексей присел на диване, с нетерпением ожидая ответа.
— Да, Алеша, он, — сказал наконец Иван Иванович. — Мы и машину обнаружили — она принадлежит завхозу редакции. Он честный человек, никакого отношения ко всему этому делу не имеет. Ездил на машине, как выяснилось, Жаркин. Редакционный двор, вы сами видели, просторный, к тому же проходной — из него на три улицы попасть можно. Сарай, в котором завхоз держит машину, стоит в стороне. В нем два выхода — впереди и сзади. Жаркин об этом пронюхал и ловко использовал. Он приспособился выводить машину через задний выход вдоль забора в проулок и ездил на встречи со своим сподручным, тем самым, который заманил вас в сторожку.
— А почему он больше не делал попыток убрать меня?
— Потому, что к тому времени недоразумение выяснилось. Кстати, Захарова, вероятно, продал двойник из его же центра.
— Двойник? — не понял Алексей.
— Да, двойник. Шпион, который сразу на двух хозяев работает. Это в империалистических разведках не редкость. Есть даже тройники… Жаркин получил шифрованное сообщение о приезде Захарова по радио…
— Но он ведь сам пришел к вам и рассказал о радиограмме.
— А это ловкий ход. Он случайно услышал, как вы прокручивали запись, и понял, что может спастись только так. Когда еще расшифруют радиограмму — за это время можно все сделать и исчезнуть… Вообще ему нельзя отказать в сообразительности. Ведь как хитро он придумал всю эту историю с погребом! Вы поняли, какая вам отводилась роль? Вы должны были ослепить светом Захарова, когда он стал бы выходить из трубы. Захаров вас тут же убил бы. Но зато Семенов, которого он не мог заметить сразу, прикончил бы самого Захарова и завладел бы фотоснимками с документов. А Жаркин в это время ждал возле переезда: когда идешь с текстильного комбината, его не миновать. Здесь он и увидел здорового и невредимого Захарова. Значит, решил он, Захаров миновал ловушку. Пришлось Жаркину действовать самому — что тут еще сделаешь? Пока завхоз ходил за милиционером, он убил Захарова — есть такие ампулы с мгновенно действующим ядом, — обыскал его…
В дверь постучали. Вошел уже знакомый Алексею капитан, который в воскресенье привез его к Ивану Ивановичу.
— Найдено у арестованного, — сказал он, подавая полковнику миниатюрный фотоаппарат.
— Где? — поинтересовался полковник, осматривая аппарат.
— В каблуке ботинка. Мы обыскивали — не обнаружили. Только на рентгене рассмотрели.
— Но ведь этот фотоаппарат Жаркин передал милиционеру, — не выдержал Алексей. — Как же он снова оказался у него?
Иван Иванович рассмеялся.
— В самом деле — мистика!.. Успокойтесь, Алеша, это не тот аппарат, а лишь похожий на него, как две капли воды. Ясно?
— Нет, — откровенно признался Алексей.
— Что же тут неясного?.. Захаров для гарантии снимал одновременно двумя такими аппаратами. На них надевается специальное устройство, вроде стальной пластинки. Оно приводит в действие сразу обе спусковые кнопки. Жаркин убил Захарова, вытащил у него аппараты, снял пластинку и забросил. Один аппарат сунул в свой тайничок, другой отдал подоспевшему милиционеру, чтобы отвести от себя всякое подозрение. Но он не учел одной детали. От стальной пластинки на корпусе аппаратов остаются характерные царапины. Я их заметил: мне уже приходилось иметь дело с такими вещами. Значит, аппаратов было два. Где же второй? Ясно, его взял Жаркин.
— А что, если бы Жаркину все-таки удалось бежать с этими фотоснимками?
— Могло и это случиться — все предусмотреть невозможно. Но страшного ничего не произошло бы. Дело в
