Юрий Усыченко - Улица без рассвета
– Да уж, наверное, не забудут, – согласился Павлюк. – Ну, так что же делать дальше? Я не хотел обращаться к вам, но пришлось. Больше идти некуда.
– Понимаю, делать то, что собирались. Пароход за нами, как условлено, придет лишь в конце месяца. Акваланги я успел спрятать. Они в полной сохранности. Теперь нам надо узнать, когда в грот прибудет "Генерал Грант" и у которого причала ошвартуеться. Ночью мы подберемся к нему под водой. С борта парохода, со стороны моря, каждую ночь специально для нас спускать канат.
Павлюк кивнул.
– Придется днем ходить выглядеть пароход. Это делать вам.
– Я? – На лице Тимошков появилась язвительно улыбка. – А вы будете отдыхать в полной безопасности? Нашли дурака! Это вы пойдете к пароходу. Вас здесь не ищут, вы можете в любое время появляться на улицах!
Тон его был настолько решителен, что Павлюк сдался.
– Ну хорошо, черт вас возьми!
– Во продукты тоже ходить вы, – категоричным тоном добавил Тимошков.
Павлюк понял, что возражать бесполезно. Постоянный страх перед арестом доказал Тимошков до предела. Он боялся всего, даже собственной тени.
"В целом он прав, – подумал Павлюк. – Никто не знает, что я здесь ".
XIX. Список предателей
Это напоминало игру в шахматы. С той разницей, что неверный ход в этой "игре" мог стоить жизни. Сам по себе арест Павлюка особых трудностей не представляло. Но Грицай был уверен, что документа преступник с собой не носит, и схватить врага – еще не значит добыть список. А именно список, который помог бы изобличить не один десяток шпионов в рясах, список, который открыл бы глаза тысячам и тысячам искренне верующих людей на действия "святой церкви", оставался главной целью операции. Надо было выбрать такой момент для ареста врага, чтобы ценный документ был при нем. Причем сделать это неожиданно – Грицай опасался какого-либо трюка со стороны преступника.
Грицай и Воробьев провели немало часов вместе, выкурили не одну пачку сигарет и, наконец, пришли к общему решению.
… К вечеру Павлюк возвращался с базара, куда ходил за продуктами для себя и Тимошков. Он купил все необходимое, благополучно добрался до развалин и юркнул в них. Вдруг перед ним появился тот, кого он меньше надеялся встретить, – Демьянко.
Всегда помня об опасности, Павлюк схватился за пистолет. Не вынимая оружия из кармана, навел дуло на Демьянка.
– Вы? – Спросил потрясенный. – Вы?
– Я, – хмуро ответил Демьянко. – Бросьте пистолет, ничего плохого я вам не сделаю.
Здесь только Павлюк заметил, что левая рука Демьянка висит на перевязи. Молодой человек похудел, побледнел и имел еще более изнурительный вид, чем тогда, когда они впервые встретились в мансарде.
– Как вы сюда попали? – Встревоженно спросил Павлюк, опустив оружие. Однако руки из кармана не вынул.
– Дважды проводил вас с базара, а сегодня решил встретить здесь. Что ни говорите – спокойнее, – прежнему хмуро и грубо ответил Демьянко.
– О, черт! А почему на базаре? И чего это вдруг вы в Энск?
– О Энск вы мне сказали, я не дурак, запомнил. А чего на базаре вас искал? Где же вас искать еще? Продуктов в магазинах мы с вами не покупаем, продовольственных карточек у нас нет.
– А если бы я не сам ходил, а кого-то другого на базар посылал?
– И об этом думал. Тогда мне одно – пропадать … Слушайте, нам надо поговорить,
– О чем?
– О многом.
Павлюк лихорадочно думал. "Держаться с Демьянко надо осторожно, отталкивать его нельзя: неизвестно, что он сделает, когда ему приказать убираться к черту. Надо пока сохранять видимость дружбы ".
– Я в поезде познакомился с одним человеком, – сказал Демьянко, будто угадав мысли шефа, – и временно живу у него. Сегодня, выходя из дома, оставил пакет и сказал, чтобы его распечатали, если я не вернусь, через неделю. В пакете описаны вашу внешность и наши общие "подвиги",
– Ну и дурак вы! – Воскликнул Павлюк. – Идите немедленно назад и заберите пакет.
– Ничего, пусть полежит до времени, – возразил Демьянко. – Так надежнее.
Он стал снова наглым и грубым, как во время первой встречи с Павлюком. От прежнего беспрекословного послушания шефу не осталось и следа. Это опять навело на мысль, что с Демьянка после соответствующей "обработки" мог бы выйти квалифицированный разведчик. Но теперь об этом поздно было думать. Демьянко не вызывал больше доверия. "Как же он все-таки спасся? То здесь не так, – думал Павлюк. – Надо как-то избавиться его ".
– Пока пакет там, я уверен, что в безопасности, – откровенно добавил Демьянко.
– С вами и так ничего не случится, – успокоил Павлюк. – Говорите: что вам надо?
– Только одно. Выполните обещание и возьмите меня за границу, Я честно помогал вам, будьте и вы честны.
"Прикончить? – Рассуждал Павлюк, безразлично слушая Демьянка. – А что если он действительно оставил пакет? Розпечатають, отнесут в контрразведку. Нет, до поры, до времени придется подождать … "
– Как вам удалось бежать из костела? – Спросил Павлюк. – Где отец Иваньо? Что случилось тогда наверху?
Демьянко опустил глаза, чтобы Павлюк не заметил огонька радости, блеснул в них. Молодой человек понял: Павлюк не прогоняет его. Теперь надо узнать, где он хранит документ …
– Что с отцом Иваньо, не знаю, – начал рассказывать Демьянко. – Выдал нас кто-то из костельной причта. Вошли чекисты через внутренние двери. Я услышал шум и обернулся. Передо мной стояли два солдата с автоматами. Остальные бросились вниз. Когда началась стрельба, один из тех солдат, караулили у меня, побежал в подземелье. Второго я сумел сбить с ног. Он выстрелил и ранил меня в плечо. Но мне все же удалось бежать тем же ходом, которым они вошли в костел.
Павлюк пожал плечом. Рассказ казалась правдоподобной.
– А потом?
– В Кленовые есть женщина, которая за хорошие деньги дала мне приют, пока рана немного затянулась. Я знал, что оставаться в Кленовые – значит погибнуть. Вспомнил о Энск: больше ехать некуда. Добирался сюда кружным путем, с тремя пересадками.
"Нужно держать его под контролем, все время при себе, – думал Павлюк. – Сейчас отпускать нельзя, потом посмотрю, что делать дальше ".
– Пойдем, – сказал вслух. – Я еще раз убеждаюсь, что на вас можно положиться.
"Покончит с ним в самый последний момент, когда никакие пакеты с разоблачением уже не будут для меня страшные …" Тимошков встретил Демьянка с испугом и злостью,
– Вы с ума сошли! – Набросился Тимошков на сообщника. – Отчего вы приводите сюда посторонних людей?
– Он не посторонний, – огрызнулся Павлюк. – Это мой помощник по Кленовая.
В глубине души Павлюк думал то же, что и Тимошков: вести сюда Демьянка не следовало. Но что он должен был делать?
– Помощник, – язвительно прошипел Тимошков. – Может, вы сюда еще и личную секретаршу приведете?
– Полноте, – спокойно ответил Павлюк. – Сейчас не время для ссор. Неужели вы думаете, что я своей головой дорожу меньше вашего своей?
Волей-неволей Тимошков пришлось замолчать.
Существование этих трех, таких разных людей, было невыносимо тяжелым. Сутками сидели в грязной норе, среди руин. По бляхе, что закрывала спуск в подвал, хлопал холодный осенний дождь. В подвале было очень сыро, а зажигать огонь, пока не стемнеет, Тимошков не позволял. Страх все больше пронизывал его сознание. Иногда казалось, что он сходит с ума. Заросший попелястосивою щетиной, с мутным, застывшим взглядом, Тимошков целые сутки мог сидеть молча, прислушиваясь к свисту ветра среди руин, держа пистолет наготове.
Червь разочарования начал грызть и Павлюка. Тупой, бычий покой, выработанный в результате многолетней привычки к опасности, начал изменять его. Исходя вместе с Демьянко за продуктами, он всегда покупал водку. Пить сразу много боялся, чтобы не опьянеть, не потерять ума и силы. Водку употреблял небольшим! порциями в течение дня. От повседневного пьянства лицо его распухло, узкие глаза превратились в две щелочки. Он тоже боялся ареста, хотя не проявлял страха так открыто, как Тимошков. Когда один из ник ложился спать, второй в это время караулил, внимательно прислушиваясь к малейшему подозрительного шума. В случае опасности преступники могли немедленно воспользоваться одной из лазеек, подготовленной Тимошков специально для побега.
Демьянко во время короткого свидания с Грицай имел полное основание доложить, что преступники продумали все, неожиданно арестовать их просто невозможно.
Лежа без сна осенними ночами, прислушиваясь, как барабанит дождь по жести, Демьянко вспоминал все пе-режиме с тех пор, как он вышел из госпиталя и явился в кабинет к полковнику Грицая. Часто думал о Богданна. Она снова жила у матери, надеялась, что Демьянко вскоре вернется в маленькую квартирку, во-возвратится НЕ жильцом, а членом семьи – мужчиной. "Береги себя, – сказала девушка, когда они расставались. – Береги себя … "Молодой человек улыбнулся. Что ж, он бережет себя … как может …
