Просчет невидимки - Александр Александрович Тамоников
– Слышь, Брикет, базар к тебе есть по делу, – произнес Гриб, продолжая рассматривать часы. – Ты фартовый, многие про тебя так говорят.
– Если есть чего, то говори. – Нехороший холодок пробежал по спине, но Брикет решил, что это от азартного волнения.
Не каждый день предлагают вместе провернуть какое-нибудь дельце такие маститые воры, как Гриб. Тем более что Гриб был в бегах, значит, рисковать попусту не будет. И если уж решил что-то, то навар обещает быть приличным. Дураком надо быть, чтобы отказаться. Гриб удовлетворенно кивнул, протянул Брикету часы и встал.
– Ну, пошли. Здесь не будем.
Они оделись и вдвоем вышли. Брикет не знал, что двое, которые пришли с Грибом, спустя пару минут тоже оделись и вышли из дома. Гриб шел, поглядывая то в одну сторону, то в другую. Из-за своей скрюченной шеи ему приходилось для этого крутиться всем телом. Это было потешно, но Брикет понимал, что увечье вора не повод для насмешки. За такое можно и «на перо» попасть. Гриб свернул с заснеженной улицы к речке и остановился у крайнего забора. Здесь ветер не задувал и можно было говорить. Брикет осмотрелся по сторонам и недовольно сказал:
– Что-то место не очень удобное, чтобы дела обсуждать.
– Какие дела, такое и место, – спокойно ответил вор. – В приличном доме с приличными людьми базарят, а с суками только под забором.
И тут Брикет все понял. Его глаза от страха расширились, он чуть не упал, поскользнувшись на склоне, и ухватился за штакетник забора. Как, откуда узнал? Ведь никто же… Все в такой тайне держалось. Этого же не может быть, он что, колдун, мысли читать умеет? И тут с двух сторон как из-под земли выросли эти двое, что пришли в дом вместе с Грибом. Брикет попробовал прыгнуть вниз по склону к реке и убежать, но ноги снова соскользнули по утоптанному снегу, и он упал на колени, хватаясь за забор, чтобы быстрее встать. И тут его схватили за руки, а Гриб сбил с головы шапку и, взяв Брикета за волосы, задрал его лицо к себе. Коротким точным ударом финка пробила лезвием горло, и Брикет упал лицом в снег. Он захлебнулся кровью и стал царапать пальцами снег. Через минуту он затих темным пятном у забора на белом снегу спуска к реке, которым редко пользуются местные жители потому, что здесь был очень крутой склон.
Глава 7
Оксана Карева возвращалась с рынка, где очень удачно обменяла старые, но еще крепкие хромовые сапоги мужа и его форменные галифе на сало. Настроение было приподнятым. Сало и масло, а еще соления, которые она привезла из деревни от родителей. Можно устроить замечательный новогодний ужин. Сейчас не до праздников, а до войны сотрудники управления собирались в клубе с женами, детьми. Какое же это было время. Нет-нет, уговаривала себя Оксана, оно вернется, страна победит, не может быть иначе. Мы обязательно победим и снова заживем светлой, красивой и радостной жизнью. После всех этих ужасов. «Господи», – женщина даже остановилась на миг, представив, как это может быть, как люди будут ощущать себя и окружающий мир, когда уже не будет войны.
– Гражданочка, – перед Оксаной остановилась женщина в черном меховом полупальто и меховой муфте, – вы не подскажете, как пройти к ателье верхней одежды?
– Ателье? Тут недалеко, – с готовностью стала объяснять Оксана. – Дойдете до перекрестка и свернете направо. Там увидите гастроном, а возле него во дворе…
За спиной Оксаны остановилась машина, она машинально хотела повернуться, но тут из дамской муфты показался ствол маленького блестящего пистолета. Приветливое лицо женщины вдруг сделалось злым, угрожающим. А голос из мягкого превратился в грубый и хриплый, прокуренный голос уголовницы.
– А ну тихо! Только попробуй шуметь, я тебе кишки свинцом нашпигую! Садись в машину, подстилка энкавэдэшная!
Сильные руки взяли Оксану за локти. Женщина вдруг почувствовала, что силы покинули ее. Она не смогла бы крикнуть, если бы и хотела. От страха перехватило горло, руки и ноги стали ватными. Ее как куклу затолкали на заднее сиденье машины, с двух сторон сдавили грубые прокуренные мужики, и машина, рванув с места, понеслась по заснеженной улице.
Шелестов очень удивился, когда на заводе к нему открыто подошел Филонов и, быстро шепнув: «Срочно поезжайте к Кареву», пошел дальше по коридору. «Что-то стряслось», – догадался Максим. Только бы не с ребятами. Вряд ли, они бойцы опытные, оперативную работу изучили хорошо. Вон сколько мы с ними операций вместе провели. Не так-то просто обвести их вокруг пальца, не так-то просто убить. Но все когда-то случается. Только бы не это! Оставив инженера Васильчикова заниматься делами завода, Максим помчался в управление.
Карев сидел за столом, откинувшись на спинку стула и вцепившись побелевшими пальцами в крышку стола, смотрел прямо перед собой в стену. Судя по яростному взгляду и тому, что этот взгляд сейчас направлен куда-то далеко, Шелестов понял, что случилась беда.
– Олег Иванович, что стряслось? – Максим подошел к столу и, не снимая верхней одежды, уселся напротив майора.
– Стряслось, – медленно и тяжко отозвался Карев. – Сейчас твой Виктор придет и…
Дверь распахнулась, и в кабинет ввалился весь в инее Буторин, на ходу расстегивая полушубок и стягивая с головы шапку. Шелестов посмотрел Виктору в лицо, и от сердца у него немного отлегло. Все-таки случилось не с членами группы. Да и Буторин сумел бы сообщить, если бы что-то случилось с кем-то из ребят. Карев посмотрел на Буторина, на Шелестова, и его взгляд стал более сосредоточенным, как будто мысли майора вернулись из каких-то иных сфер. Он выпрямился на стуле, сложил руки перед собой и заговорил:
– Сегодня утром нашли труп моего агента с перерезанным горлом. Я вербовал его очень осторожно, он тоже вел себя осторожно, понимая, чем ему это грозит. Парень был смышленый, без толку не рисковал бы.
– Ценный агент? – спросил Шелестов.
– Это был мой единственный агент рядом с Грибом. И его расшифровали и убили. Ближе я к нему не смог подойти и вряд ли смогу. Тем более он может догадаться, кто и как к нему подбирается. Гриб – тертый
