Личная жизнь шпиона. Книга вторая - Андрей Борисович Троицкий
* * *
Спрашивали об одном курьезном случае, когда он по дружбе оказал любезность давней знакомой. Приятельница случайно увидела на улице некого Алексея, мужа другой знакомой женщины, Татьяны Разиной. Алексей прошелся по улице 25-летия Октября, побывал на Красной площади и завернул в гостиницу. Он был не один, а с некой дамой, иностранкой, крикливо одетой. Пикантность ситуации в том, что Алексей Разин в данный конкретный момент должен был находиться в зарубежной командировке, аж за океаном, но каким-то чудом оказался в Москве.
Так вот, Алика попросили разузнать по поводу той парочки. Женщины умеют быть настойчивыми, а у Алика доброе сердце, он не может отказать, если просят. Короче, он выяснил весьма пикантные подробности. Оказывается, Разин приехал в Москву из Нью-Йорка и поселился в гостинице «Метрополь» по чужому паспорту и под чужим именем. А этой безвкусной дамочке, по паспорту американке, он законный муж. Получается, что Разин пользуется подложными документами, чтобы въехать и выехать из Советского Союза, ведет двойную жизнь многоженца.
Подводя итог повествованию, Алик сказал:
— Это не укладывается в голове. И попахивает знаете чем? Я догадываюсь. Государственной изменой.
Он повертел головой и повел носом, будто прямо здесь, в кабинете, уловил запах государственной измены. Достал платок и вдохновенно высморкался.
— Почему же вы с вашими догадками не пришли в компетентные органы? — спросил Орлов. — Почему не сообщили о противоправных действиях?
— Но это ведь только мои догадки. Наверняка я ничего не знаю и знать не могу. Больше всего в этой истории было жалко Татьяну. Теперь уже покойную. Она была чистым человеком. И, конечно, ей в голову не могло прийти, что муж обзавелся другим паспортом и ведет разнузданный антиобщественный образ жизни. И еще имеет наглость приезжать в Москву с любовницами.
— Надо так понимать, что лично вы человек высоких моральных качеств? И с любовницами в других городах и странах не бываете?
Алик замялся на минуту. Почему-то ему показалось, что Орлов знает про историю с интимными фото и про семейный разлад. От этой мысли на душе сделалась так паршиво, будто его с поличным взяли при получении взятки.
— Ну, я стараюсь. Так сказать… Соответствовать…
— Какие отношения были у вас с Разиной?
— Чисто дружеские. Встречались в компании. Иногда она просила, чтобы друзья прислали из Армении чеканку. У нас в Ереване по этой части большие мастера. Я привозил разные работы. Сейчас хорошая чеканка котируется гораздо выше живописи. Татьяна выбирала, что нравится. Я помню, одну работу не продал, а подарил. От чистого сердца, от всей души…
— Ну, хорошо, если так, — одобрил Орлов. — Теперь я должен вас поставить в известность, что в настоящее время по месту вашего жительства и по месту вашей работы проводятся обыски, выемки и изъятия документов, интересующих следствие. Вот соответствующие постановления. Ознакомьтесь и распишитесь.
Алик взял бумажки, но прочитать с первого раза не смог, буквы плясали перед глазами. Он вытащил самописку и, сдерживая дрожь, поставил подпись.
— В чем меня подозревают, можно узнать?
— Обвинение будет предъявлено в установленный законом срок. Подумайте и скажите вот что. У вас дома или в рабочем кабинете есть крупные денежные суммы в рублях, валюта, запрещенные химические препараты, наркотики или оружие? Если есть, предлагаю сделать заявление и пояснить, где они находятся и каким образом к вам попали.
Алик много раз думал о том, что живет беспокойной жизнью и другой жизни у него не будет, пока существует советская власть и Уголовный кодекс. Бывало, он мучал себя вопросом, когда и как могут начаться его неприятности, как себя вести, когда это случиться, — но не мог найти ответа.
— Ничего такого у меня нет, — бухнул Алик. — Хотя… В сейфе на работе немного американских долларов. Ну, сотни две-три.
— Как у вас оказалась валюта?
— Понимаете, я работаю в таком месте, ну, стараюсь людям помочь. Гостиницу в Москве ни за какие деньги не снимешь. Даже койку в Доме колхозника. Все удобства только по брони для иностранцев или значительных людей. А я иногда помочь могу. Ну, придет человек и оставит на столе конверт. Это не взятка. А благодарность. Вот и доллары тоже оставили… Как бы подбросили…
— Итак, вы признаетесь, что в вашем рабочем сейфе находится валюта? Точнее, триста долларов, правильно?
— И дома еще немного. Около тысячи. Тоже в сейфе. И еще в гостиной в тайнике под плинтусом сколько-то… Сумму не помню. Тысячи две-три.
Через полчаса его вывели во внутренний дворик, снова засунули в машину и отвезли домой. Жена стояла, словно в оцепенении, посередине гостиной и делала вид, будто беззвучно молится. Дети почему-то были дома. Артур возился с машинкой. Старшая дочка, пятнадцатилетняя Эмма, подошла к нему и сказала:
— Я видела твои фотографии. Ты сделал больно маме. Даже не представляю, что она сейчас чувствует… Ты мне больше не отец.
Он хотел ответить, что ничего твоя мама не чувствует, только притворяется униженной и оскорбленной. Но вместо слов рукой махнул и промолчал. Дочь, вся в слезах, убежала.
Глава 21
С утра Виктор Орлов еще не просмотрел свежий номер «Советской России» с забавным фельетоном, когда принесли сводку происшествий за вчерашний день по городу и области. Он отложил газету и, скользнув взглядом по казенной бумаге, наткнулся на знакомое имя. Он убрал газету в ящик стола, отодвинул чашку кофе и нахмурился.
Под железнодорожной насыпью Ленинградской железной дороги, в районе Фирсановки, обнаружено тело Грекова Романа Сергеевича. Эту информацию не сопровождали никакие пояснения. Орлов достал справочник и несколько раз набрал номер линейного отдела милиции Ленинградской железной дороги, но телефон был занят. Тогда он связался с информационным центром КГБ и попросил выяснить все, что возможно, касательно кончины Грекова. Через полчаса перезвонили и сказали, что милиция пока еще только начала проверочные мероприятия по данному происшествию, никакой информации больше нет. Тело было найдено не вчера, а еще три дня назад, теперь оно в Лефортовском судебном морге, вскрытие проводил судмедэксперт Денис Ерофеев.
Забыв про кофе, Орлов позвонил капитану Гороху и сказал, что уедет на полтора часа. Однако поездка заняла почти целый рабочий день. Судебный эксперт Ерофеев проводил очередное вскрытие, но вышел в коридор, когда узнал, что к нему приехал майор госбезопасности. Это был молодой мужчина с каким-то бабьим лицом, в несвежем халате
