Александр Петровский - Великий и Могучий
— Кирилл, на самом деле ты понятия не имеешь, насколько серьёзно ранена Нина. Когда мы сюда приехали, её вряд ли даже до больницы довезли, и уж точно ни к какой операции не готовят. Дальше, ты мне тут рассказывал, что если помрёт Миша, нам светит обвинение в убийстве. Ты прекрасно знаешь, что максимум, который ты по этому эпизоду сможешь нам предъявить, это нанесение тяжких повреждений, или как там оно называется, тяжкого вреда здоровью. То есть ты мне непрерывно врёшь.
— И что из этого следует?
— А вот что следует: ты конченая скотина, я об этом знаю, и теперь ты знаешь, что я это знаю. Можешь больше не открывать свой вонючий рот, тот бред, что ты несёшь, никому не интересен. Мне-то уж точно.
— Павел Дмитриевич, вы забыли, где вы находитесь и кто тут хозяин. Ребята, объясните ему, что и как. Отмудохайте как следует! Кости не ломать, морду не портить. Остальное — полностью на ваше усмотрение.
Что тут и как, спецназовцы объясняли очень подробно, пиная Павла преимущественно по почкам. Он очень бы хотел вновь потерять сознание, но ему это не удавалось.
Тем временем один из офицеров вышел в коридор и позвонил по мобильному.
— Алло, Лысый? Напомни, Миша — твой человек? Да? А с каких пор твои люди катят нам телеги как терпилы? Как это нет? Я своими глазами его телегу видел. Ладно, разбирайся…
Глава 35
У Лысого не было оснований не доверять своему информатору в милиции. Какой смысл тому врать? С другой стороны, прошлым вечером звонил Миша и рассказал, что к нему приходил Кирилл (как только его нашёл?) и требовал ту самую бумагу, о которой и говорил информатор. Однако Миша уверял, что Кирилл ушёл от него без этой бумаги, а не верить Мише в таких вопросах тоже оснований не было.
Итак, вечером Кирилл ищет Мишу, Лысый ему сообщает, где тот отлёживается. Кирилл едет в больницу и требует, чтобы Миша подал заявление на Воронцова. Миша ему якобы отказывает, но наутро у Кирилла заявление имеется. В итоге получалось, что кто-то или врёт, или ошибается. Лысый не понимал, что происходит, а такого положения вещей он весьма не любил. Что-то необычное произошло в той проклятой больнице, и будь она под его крышей, люди Лысого легко бы разобрались, что именно. В их арсенале имелись весьма эффективные средства, заставляющие не только говорить правду, но и говорить всю правду.
Однако медсанчасти железнодорожников «покровительствовал» Вокзал, и вторжение на его территорию легко могло привести к крупной разборке, не нужной ни одному, ни другому. Вражды между Лысым и Вокзалом не было, но и особой дружбы тоже не водилось. Лысый ещё раз обдумал ситуацию, и понял, что рассматривал её под неправильным углом зрения. Он ведь считал, что его раненый боец случайно попал в «чужую» больницу, а это, скорее всего, было не так.
О дружбе Миши с Вокзалом он прекрасно знал, и тем не менее почему-то её не учёл. А ведь отсюда следует, что Миша, скорее всего, сам выбрал медсанчасть железнодорожников. Раз так, всё значительно упрощалось. При таких обстоятельствах проблему должен решать Вокзал. Лысый ему позвонил и всю историю подробнейшим образом изложил, утаив только ту деталь, что он лично помог Кириллу быстро найти Мишу.
Вокзал, наверно, знал Мишу лучше всех. Знакомы они были ещё с девяностых. Вокзал, тогда всего лишь рэкетир средней руки, пытался взять под контроль один лакомый кусочек, товарную станцию, где творились интересные вещи, в результате которых переходили из рук в руки довольно крупные нелегальные суммы. Тамошние грузчики платить отказались, и переговоры закончились банальной дракой. Грузчики по определению люди достаточно сильные, и уголовный мир терпел очевидное поражение. Поначалу дрались довольно лениво, но тут один из бандитов пустил в ход нож, и грузчики осатанели. Все бандиты с позором бежали, выкрикивая невнятные угрозы, а вот Вокзал не успел. По всему выходило, что этим неудачным наездом и завершится его пребывание в нашем грешном мире, но внезапно судьба послала ему спасение в лице случайного проходившего мимо незнакомого юнца, своей комплекцией напоминающего шкаф. Парень влез в драку, чем внёс изменения в соотношение сил. О победе, разумеется, и речи быть не могло, но неожиданное нападение ошеломило грузчиков, а когда они пришли в себя, Миша уже убегал, унося избитого до полусмерти Вокзала на плече. С тех пор Вокзал за Мишу готов был любому, как говорится в этой среде, «пасть порвать».
Прошлым вечером Миша звонил Вокзалу, рассказал, что Кирилл пытался заставить его накатать телегу на Воронцова, но, само собой, безуспешно. Миша был романтиком криминального мира, зная его, невозможно было представить, чтобы он пошёл на сотрудничество с властями. «Не, не по понятиям», по его выражению. Но и не верить Лысому оснований тоже нет. Вокзал подумал, что нужно разобраться с этим делом, для чего придётся ехать в больницу. Что ж, проведать кореша — тоже неплохо. Прихватив с собой телохранителя, он этим и занялся.
— Гы! Привет! — расплылся в улыбке Миша, увидев входящего в палату друга.
— Привет, Миша! Вот, решил взглянуть, как ты тут устроился. Тебе удобно?
— Ага.
— А чувствуешь себя как? Болит?
— Ну. Ничё.
— К тебе вчера тот мент приходил, Кирилл?
— Ага. Только обломался.
— А мог он тебя как-то обмануть? Типа ты думал, что подписываешь что-то другое, а подписал то, что он тебе подсунул?
— Не. Во! — Миша продемонстрировал загипсованную руку. — Как писать?
— Может, он сам за тебя подписал?
— Это хэ зэ. А зачем ему такая липа?
— А не мог ли он тебе вколоть какую-нибудь дрянь, которая волю подавляет, и ты подписал по его приказу, а сам ничего не помнишь?
— Не! Рука сломана. Писать не могу. Ручку даже держать не могу. И укол мне делали только один. Лепила здешний вколол, до сих пор жопа болит. И всё.
— Лепила? Не сестричка?
— Гы! Такая небритая сестричка, ага!
— Странно это, Миша. Врачи уколы не делают. Для этого есть медсёстры. А тебе, я так понял, сделал лично врач. Зачем?
— А хэ зэ.
— Вот именно. А у Кирилла, Лысый говорит, есть подписанная тобой телега.
— Да он гонит! Я никогда!..
— Спокойно, Миша. Я знаю. Кому лучше меня это знать? Сколько лет мы уже знакомы? Кирилл сделал какую-то подлость…
— Точно! Он по жизни беспредельщик!
— А лепила ему, похоже, помог. До Кирилла мне не дотянуться, руки коротки…
— Ага.
— А вот доброго доктора подробно расспросить — это вполне по силам.
— Паяльник ему в жопу! Чтоб больше не делал таких уколов правильным пацанам!
— Точно! Как в старые добрые времена. Традиция, сука!
Глава 36
Спецназовцы только вошли во вкус, когда в кабинет протиснулся неприметный человечек среднего роста и среднего же возраста.
— А что здесь, собственно говоря, происходит? — поинтересовался он. — Убеждаете свидетеля дать нужные показания? Вон отсюда! Оба!
Спецназовцы прервали свой тяжкий труд и уставились на незваного гостя. На их лицах отражалась мощная работа интеллекта над решением архисложной задачи. Однако задача решена не была, и один из них надумал подсмотреть ответ.
— Ты кто такой, урод? — попытался выяснить он у визитёра.
— Ошибаешься, — добродушно откликнулся тот. — Урод — это твой папа, при условии, что ты хоть немного на него похож. Хотя нет, вряд ли. На мужчину ты совсем не похож. Ты натуральная баба. Только баба может с удовольствием избивать связанного. Ну, да вам можно, вы же слабый пол, всё-таки.
— Да ты знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? — парень шагнул к неприметному мужичонке и ударил его в лицо.
Точнее, хотел ударить. Визитёр как-то нехотя отклонился, и кулак пролетел мимо. «Гость» слегка толкнул спецназовца в грудь кончиками пальцев, тот удивлённо ойкнул, мягко осел на пол и тихонько заскулил.
— Как-то плохо у вас получается драться, если у противника руки не скованы, — отметил посетитель. — А ты как, может, тоже хочешь подраться? — оставшийся в строю боец энергично замотал головой, что-то нечленораздельно мыча. — Вот и молодец! А то оторву тебе лишнее, и ты сможешь работать в Эмиратах. Там нужны охранники гаремов. Евнухи, разумеется. Платят неплохо, по российским меркам, понятное дело. Ну, раз не хочешь туда на ПМЖ, вали отсюда и забирай с собой эту падаль! Быстро, я ведь могу и передумать.
— И не вздумайте поднимать тревогу! — распорядился Кирилл.
Спецназовцы кабинет покинули, а визитёр удобно развалился на стуле.
— И это сборище слизняков кто-то называет ОМОНом?
— Необязательно было унижать ребят, Рогов, — сделал замечание хозяин кабинета (точнее, один из хозяев). — Они тебе ничего плохого не сделали.
— И не могли ничего сделать. Потому что они ничтожества. Как можно таких ботаников набирать в спецназ? Впрочем, это мы в другой раз обсудим, если захотим, конечно. А сейчас меня интересует вот что. Кто тебе приказал напасть на Воронцова?
