Матрица Макиавелли - Дмитрий Евгеньевич Наумов
– Да-да. Ты прав. Их должно быть семь. И на этой седьмой книге закончился Халифат исмаилитов! Как я сам не догадался, что это был Божий Промысел?! – Абдул-Вали вскочил с кресла и стал ходить по палатке, что-то бормоча себе под нос. – Значит, еще четыре, еще четыре…
– Абдул, расскажи спокойно, почему тебе так интересны эти книги? Ты что, нашел в них тот самый ключ, который тебе поможет вернуть погибший Аламут?
– Не только ключ! Через них я получил власть и деньги, большие деньги!
– Ты что, их продал? – Черняев не мог скрыть своего удивления.
– Нет, ты ничего не понимаешь!
– А что я должен понимать, ты же ничего не рассказываешь? – Евгений Владимирович развел руками.
– Слушай. Когда я учился в Лондоне, я часто посещал Индийскую библиотеку и там прочитал о том, что исмаилиты-мусталиты эмигрировали в Западную Индию из Сирии, где обратили в свою веру очень многих людей. В Гуджарате возникла секта «бахра», которая сейчас в Индии является уважаемой сектой торговцев. Сейчас их много в Мумбаи. Тогда я не знал, что наши братья так далеко от нас, но решил после учебы в Лондоне съездить туда и познакомиться с их организацией, с людьми, с образом жизни… Я даже получил грант от Лондонского Королевского общества по изучению состояния мусульманской уммы в Индии, и целый год я ездил и изучал этот вопрос. Часть материала я отдал англичанам, но основное я оставил для себя. В Гуджарате я встретил одного древнего старика, которого все считали сумасшедшим, и жил он на жалкие подаяния, однако был силен в нашей вере. Он, как и ты, знал истории из жизни Старцев Горы, причем такие, какие в книгах и не встретишь. Он рассказал мне о Рашид-ад-Дине Синане, сыне Сулеймана из Басры, который заключил временный союз с крестоносцами и даже был готов принять их веру, но был жестоко обманут и его посол был убит по дороге домой рыцарем Уолтером дю Меснилом, что изменило его желание иметь дело с западными рыцарями. Но заказы от них на политические убийства он принимал постоянно. В том числе и от английского короля Ричарда на убийство короля Иерусалима маркиза Монферратского.
Он рассказал и о Джелал-ад-Дине, сыне Мухаммеда, о его праведной жизни. О том, как он помирился с шахом Персии и якобы ради этого прилюдно сжег книги Хасана ибн Саббаха. А также заключил союз с атабеком Мухаффер-ад-Дином, правителем Азербайджана против правителя Ирака, и они воевали вместе.
Этот старик рассказал мне, как бежал из Аламута Рукн-ад-Дин Хуршах и как он вывез эти сакральные книги из крепости. Причем он мне рассказывал так, как будто сам это видел воочию.
Мы были близки с этим стариком, и вера его в нашего Бога и наших пророков была непоколебима, хотя имя он носил не мусульманское. Перед смертью он попросил меня вскрыть пол под его кроватью и достать из тайника три книги из воловьей кожи, тяжелые, как мешки с песком. Он сказал, что отдает эти бесценные книги мне, поскольку, кроме меня, никто не воспринимал его рассказы за рассказы праведника. Он сказал, что в этих книгах личные записи Старцев Горы, но прочитать их нельзя. Он сказал, что когда придет Махди, текст сам уложится в правильные слова и правоверные мусульмане узнают истину.
Черняев невольно окинул палатку взглядом, чтобы убедиться, что находится в реальной обстановке, данной трезвому человеку в его нормальных ощущениях. У него возникла мысль: «А не сошел ли Абдул-Вали с ума на почве построения сказочного Аламута?»
– Не смотри на меня как на сумасшедшего. – Абдул правильно понял ошарашенный взгляд Черняева – Валиханова. – Я вывез эти книги, и с криптографом-персом мы разгадали шифр, c помощью которого записывался весь текст. В текстах не было никакой мистики. Там были записаны тексты заказов на политические убийства, а также форма и размер оплаты выполненного заказа. А также были, правда, редкие записи о спрятанных сокровищах, награбленных в нашей земле этими бойцами-крестоносцами, пришедшими сюда защищать могилу их пророка Иисуса.
– И как же ты их использовал? – Черняев был удивлен неподдельно. У него в жизни не было ситуаций, когда бы он обращался с такими историческими ценностями, но слышал о коллекционерах, которые скупали артефакты, минуя официальные аукционы. Ну хорошо, чашку какую-то или горшок двенадцатого века еще можно продать коллекционеру, но как продать историческую информацию, не подтвердив ее официальным документом?
– Вот здесь как раз и пригодились связи в Лондоне. Там есть несколько уважаемых фирм, работающих с предметами древнего искусства, и серебряные кубки и блюда разошлись довольно быстро и за хорошую цену. А также несколько сабель с золотой гравировкой и женские украшения. Но с информацией было посложней, но и на нее нашелся покупатель. Причем, как ты понимаешь, сами книги я не продаю. Я продаю расшифрованную информацию и фрагменты фотографий с листа оригинала. Нашлось очень много известных фамилий, которые бы не хотели появления в серьезных исторических изданиях информации, компрометирующих их очень дальних родственников, заложивших в фундамент большой и нынче уважаемой семьи деньги и славу, полученные не в результате законного владения, а через банальное устранение конкурента с помощью фанатичных мусульманских дикарей.
– Ловко! – Черняев был восхищен и обескуражен одновременно таким методом политического шантажа, однако его смущал один вопрос. – А ты не боишься, что на тебя объявят охоту с целью получить оригиналы документов?
– Я все предусмотрел. В случае моей неожиданной смерти эти книги и комментарии к ним будут выложены прессе на всеобщее обозрение. Так что они, – Абдул махнул куда-то в сторону, – пусть лучше заботятся о моем самочувствии и пожелают долгих лет жизни.
– Ну хорошо, здесь мне все понятно. А в чем сакральность этих книг и как ты их хочешь использовать в управлении своими подданными?
– Ты помнишь наш последний разговор о том, что исмаилиты – народ верующий, как и любой правоверный мусульманин? Вот скажи: если салафиты верят в неизбежность битвы при Дубике в Сирии, почему исмаилиты не смогут поверить, что семь священных книг Старцев Горы, собранных в одном месте, не будут гарантией воссоздания исмаилитского государства и праведности его владыки?
– Да, это логично, – вынужден был признать Валиханов, но одновременно с этим Черняев понимал, что это лишь формальная логика. Для того, чтобы превратить эти
