Леонид Могилев - Век Зверева
С этой целью была образована одна из партий, возглавляемая ближайшим сподвижником Главы администрации, председателем областного союза бизнесменов К…
Средства массовой информации целенаправленно и последовательно убеждают местное население в необходимости стремления к полной экономической и политической независимости.
В области проживает двадцать тысяч этнических литовцев, значительная часть которых поддерживает идею передачи региона под международное управление. Подразумевается протекторат России, Германии, Польши, Литвы и Швеции с последующим полным вытеснением России. Со стороны Литвы задействованы следующие организации: „Совет по делам Малой Литвы“, молодежная организация „Литуаника“, Фонд поддержки литовцев Караляучасского края, Фонд Пруссии и Малой Литвы, общества „Видунаса“, „Возрождение“, „Санраш“, общество „Книгоношей“, „Малая Литва“. Верховным Советом Литвы разработана долгосрочная программа, концепция по отторжению Калининградской области от России. В 1994 году в рамках Балтийской ассамблеи был проведен круглый стол „Потсдам и Литва“, где ревизии подверглись договора, заключенные в Потсдаме, Ялте, Тегеране…
Областное общество российских немцев „Фройхат“ (около 500 членов) вынашивает планы по созданию в регионе немецкой автономии. Но по мнению экспертов, за исключением руководителей области, здесь нет крупных политических фигур.
Кроме сохранения значительного военного контингента, федеральные власти не делают ничего».
Полковник, который не хотел выбирать «Пепси»
Казимеж Шолтысик пришел в отчаяние, а делать этого сейчас никак не следовало.
Контейнер с микропленкой он сжал в кулаке и теперь в кармане пытался разжать пальцы, но никак не мог. Наконец он закрыл глаза, расслабился, пошевелил пальцами, вынул руку, посмотрел на ладонь — она была пустой.
— Так будет пан показывать документы или поедет в участок?
Удостоверение лежало во внешнем накладном кармане. Он достал его, раскрыл, не отдавая в руки. Полицейский изменился в лице, вытянулся, козырнул.
Облава на Ольштынском диком рынке была не случайной. Накануне в Лыне нашли три трупа. Если бы все они оказались русскими челноками, ничего бы не произошло. Но только Марина Долгая прибыла с той стороны границы. Ян Куронь и Кшиштоф Браницкий, местные коммерсанты, хотя и с подмоченной репутацией, но долгим опытом коммерции, также оказались на дне реки. Следов насильственной смерти не обнаружено. Экспертиза показала мгновенное отравление цианидом. Алкоголя в крови — умеренное количество у всех жертв. Это Казимеж узнал уже позже, когда можно было спокойно подумать, что делать дальше, как бы невзначай навести справки по происшедшему. А сейчас самым страшным было то, что тот, ради встречи с которым он приехал сюда и уже видел этого человека, все приметы которого соответствовали и осталось только обменяться паролями, передать контейнер — пачку сигарет, внутри которой кассетка, но неожиданная акция местной полиции разрушила все, и возможно, к лучшему. Во время обыска пленку могли найти, и тогда Казимежу можно было считать часы до своего ареста. Или бежать… Он не ощущал в себе той силы, которая помогла бы сейчас ему сорваться с места, бросить дом, семью, переходить границу, другую, третью, с сомнительными шансами на успех.
«Жигули» его, второй модели, купленные уже давненько, аккуратно тронули с места, хотя желание рвануть было огромным. Отыгрался он уже на трассе, по дороге домой. Перед этим пришлось пошататься по городку, купить какую-то мелочь, посетить костел. Он поставил свечу…
Шолтысик просил связи уже месяц, используя все дозволенные инструкцией средства. Он просил именно срочной связи. Он не хотел понимать того, что за все годы его «отстоя», «просушки» изменилось многое. Ушли люди, изменились технологии, методики, а главное — что-то произошло с душами. Но не могла та махина, которую он ощущал, чувствовал за своей спиной, рассыпаться в прах, исчезнуть, трансформироваться в уродливый механизм по слежке и доносительству.
В день, когда он получил еще не связь, а только время и место, у него упал с души груз. Теперь было уже легче. Только вот времени не оставалось вовсе, но так бывает всегда…
РассказчикПро Шолтысика просто-напросто забыли. Тридцать лет назад юный комсомольский работник был завербован на территории Польской Народной Республики. Обстоятельства пикантными не были. Он сам пошел на контакт. Польские товарищи к этому делу отношения не имели. Интереса большого он для нас не представлял и был оставлен в «отстое». Тогда подобные манипуляции с гражданами дружественных стран не поощрялись. Массовость здесь была не нужна. О нем забыли. То есть ничто не забывается, и папка с личным делом существовала, но попала она почему-то не на тот стеллаж, а после — в другой каталог в компьютере. Нет организаций с идеальным порядком в документах. И в этом было счастье Шолтысика. Мог бы попасть в какие-нибудь «списки совести». А дела его шли медленно, но неуклонно в гору. Теперь он был как бы нашим коллегой, полковником одного из закрытых бюро Восточноевропейского отдела ВОГ, ведомства охраны края.
И то, что, выходя с нами на контакт, он рисковал совершенно всем, говорило о том, что события происходили экстраординарные.
Человека, телефон которого он получил тридцать лет назад, не существовало в принципе, он переместился на Ваганьково. Попадать на приватную беседу в русское посольство или одно из консульств или передавать невинную с виду открытку, которая должна была быть распознана начальником соответствующего отдела посольства, — предприятие рискованное и почти безнадежное. На государственной службе всегда хватало всякой сволочи, а теперь и подавно. Взаимопроникновение разнообразных «служб» достигло совершеннейшей гармонии и самодостаточности. Но Казимеж был не простым полковником. Он получил доступ к досье на наших сотрудников достаточного уровня. Предположительно чистых. И домашние адреса там имелись.
Далее, найдя где-то раздолбанную пишущую машинку и написав на ней контрольный текст, он из разных городов Полыни отправил несколько открыток в конвертах. Точнее — три на домашние адреса наших людей. Эпистолы эти дошли беспрепятственно. На две вначале никто не обратил внимания, а третья попала туда, куда нужно.
Далее началась рутинная проверка. Никакого Казимежа Шолтысика в наших анналах вначале не отыскалось. Потом выплыла на свет еще одна открытка. Вернулся из отпуска Шумаков, на работе рассказал, что какая-то дамочка из Польши прислала какие-то пожелания, почему-то на машинке. Дело происходило в курилке. Дело случая. Оказывалось, что дамочка с той стороны знает домашние адреса таких людей. Потом нашлась еще одна… И дело принимало нехороший оборот. Но никто из адресатов в Польше не был вовсе.
Те, кто занимался панами и паненками, перебрали все варианты и возможности. Наконец пришлось отправиться к пенсионерам.
Потом Бородин Валентин Вячеславович, совесть и честь эпохи, со страшной руганью в адрес демократических иллюзий появился в конторе и через полчаса поисков в архиве нашел дело Шолтысика. На открытках почтовых стоял его агентурный номер, зашифрованный под номер дома и квартиры в обратном, несуществующем адресе. Номер этот оказался в реестре потерь. Того, кто допустил ошибку, уволили в тот же день.
Срочная оперативная разработка Шолтысика дала сильный результат. Мы вышли на Казимежа, и он отправился из Белостока в Ольштын, а там ему не повезло.
Ни о каких тайниках сейчас не могло быть и речи. Нужно было получить из рук в руки то, что он нам приготовил. Прямой текст по телефону мог означать для него только провал. К нему, видимо, вообще нельзя было сейчас подходить близко. Наконец каким-то кривым путем дали координаты и дату следующей встречи. На двадцатом километре дороги на Сурож он должен был остановиться возле таких же, как у него, «Жигулей», только другого цвета, с поднятым капотом, и спросить, не надо ли чем помочь, после чего получить ответ, передать контейнер с информацией и отправляться куда подальше. И ждать новой связи уже с инструкциями, паролями, адресами, тайниками. Это в том случае, если после «рентгена» не окажется, что он нам подставлен. Были серьезные опасения. Но все произошло совсем не так.
…Спал Казимеж отвратительно. То есть не спал почти совершенно. Остался на ночь в кабинете, просил не беспокоить. Утром выпил на кухне тройной кофе, его прошиб пот, и пришлось постоять под душем.
Зачем он все это затеял? Он же не герой, не супермен. Обычный чиновник. Что ему до той стороны? Врагов там у него не было. Друзей, по большому счету, тоже. Никаких дивидендов. Только вот с совестью что-то не то будет. Просто Казимеж Шолтысик принадлежал к вымирающей цивилизации, которая не хотела выбирать «Пепси». Только и всего.
