Андрей Ильин - Мы из Конторы
Доклад был безрадостный.
Пожар потушен, но «объекта» в квартире не оказалось! Хотя подъезд и окна находились под постоянным наблюдением.
— В больницах смотрели?
— В приемные покои больниц он не поступал.
Вот так номер!..
— Необходимо допросить бывшего при нем телохранителя!
— Это затруднительно — он находится в госпитале.
Угорел в дыму!..
Ах как все неудачно получилось! Ну кто мог подумать, что в дело вмешается стихия, — что случится пожар!
Хотя — нужно было знать! Нужно было предвидеть!..
— Что еще?
— Мы сообщили в полицейское управление приметы пропавшего «друга», отправили его фотографию и попросили, чтобы нам сообщали о всех проходящих по линии полиции и служб спасения трупах. Мужских трупах не старше пятидесяти лет и ростом выше метра семидесяти…
Это — разумно.
Но смысла не имеет.
Потому что «друга» искать не надо — он сам найдется Где-нибудь в тихом месте, припорошенный землей.
Искать надо не «друга», а «гостя»!
Вот только как?.. Дать ориентировку полицейским? Но что в ней указывать, когда ни его приметы, ни его рост неизвестны. Вообще ничего неизвестно…
А почему, собственно?!
— Вот что — дайте мне фотографию электрика, того, что ремонтировал фонарь.
Фотографию нашли — нетрудно было! В Германии с учетом все в порядке — все подшивается, все раскладывается по папочкам и хранится вечно!
Вот он, «гость»!
Может быть, конечно, это не он, может быть, кто-то из его помощников, но все равно он гость, притом — непрошенный. Если найти его, то нетрудно будет найти и его сообщников!
— Немедленно разошлите эту фотографию по всем полицейским управлениям и на пограничные пропускные пункты — немецкие и сопредельных государств. Дайте пометку, что это особо опасный преступник, сообщите, что он, к примеру, маньяк, убивающий малолетних девочек, — чтоб повнимательней смотрели. И отправьте наших людей в аэропорты, имеющие сообщение с Россией. Пусть проверяют всех пассажиров!
Только ничего этого не требовалось!
Просто никто об этом еще не знал!..
— У вас что-то еще?
— Да. Пропала карета «Скорой помощи». Вместе с бригадой. Машина была послана на пожар, после чего исчезла, перестав выходить на связь. А это уже было интересно.
— Сообщите номер машины всем дорожным службам!
И пусть останавливают и проверяют все кареты «Скорой помощи» на тот случай, если он сменил номера, А как быть с «другом»?
А очень просто!..
— Пригласите ко мне кого-нибудь из техотдела.
Пригласили.
— Мне необходимо установить местонахождение «объекта». Это возможно?
— С уверенностью сказать нельзя, но можно попробовать найти его по исходящему радиосигналу. Если, конечно, он теперь не в воде. В воде микрофоны работать не будут.
— Сколько вам на это потребуется времени?
А нисколько! Потому что «объект» круглосуточно находится на связи, чтобы иметь возможность отслеживать все его разговоры. Для чего в его квартире были установлены микрофоны прослушки. И пара — вшиты в его одежду.
Проверили прослушку.
Тишина!
— Я хочу прослушать последние записи.
Сопение…
Храп…
Какие-то сонные бормотания…
Далекий вой сирен…
Возбужденные голоса, говорящие по-немецки:
— «Пожар, пожар! Надо бежать! Надо спасать жизнь!»
Это, кажется, телохранитель.
— «Черт с тобой. Иди…» — дальше непонятное слово по-русски — «нахрен». — «Только сперва пушку оставь! Тебя они не тронут, а мне без нее капут!»
И дальше:
— «Где патроны?»
— «Nein, nein!..»
Какая-то возня, топот, удары.
И вновь голоса. На этот раз говорящие по-русски.
— Позовите переводчика!
Позвали. Включили запись.
— «Ну что — очухался?..»
— Ну что — пришел в себя? — перевел переводчик.
— «Ну и падла же ты…»
— Это — русское ругательство, принятое в уголовной среде.
— «Вставай!.. Сам-то, своими ножками, идти сможешь или нет?»
— Он приказывает ему подняться. Испрашивает, может ли он идти сам.
— Куда?
— Этого он не сказал.
— «Ну так пойдешь или нет?..»
— Еще раз уточняет, может ли он идти.
— «Сам иди!..»
— Ну, что же вы молчите?
— Там мат. Русский мат.
— Ну так переводите! Может, там сокрыта какая-нибудь информация.
Переводчик — из бывших советских — пожал плечами. И перевел. Дословно.
— Он сообщил, что имел извращенные сексуальные контакты с его Mutter, с ним самим, со всей своей бывшей Родиной и с Германией тоже.
Потом уточнил, правильно ли его поняли.
— Ему ответили, что его поняли.
Все.
А при чем здесь Германия?..
Дальше какой-то удар и тишина.
Спустя какое-то время возня, шаги.
Какие-то невнятные голоса:
— Бу-бу-бу…
Крики:
— Fahren!
Гул едущего автомобиля.
Крик:
— Stop!
Вновь тишина.
Гул запущенного двигателя и вой сирены.
И довольно долго еще шум двигателя и вой сирены.
Постепенно затихающий и прерывающийся…
Наконец — полная тишина.
— Что это может значить?
— Скорее всего, микрофон вышел из зоны уверенного приема.
Как так вышел? Выехал?..
Однако это меняет все дело!
— Мы можем вновь услышать сигнал, если микрофон окажется в зоне приема?
— По всей видимости — да. До последнего момента он работал исправно.
Интересно, интересно…
— Тогда немедленно посадите своих людей в машины и прикажите разъехаться им во всех направлениях, беспрерывно сканируя эфир.
Дайте мне сюда карту!
Быстро развернули на столе карту.
— Двигайтесь по этому, этому, этому и этому автобанам! Гоните машины на предельной скорости. Сообщите в полицию, чтобы их не останавливали. И запросите у военных и полиции вертолеты, чтобы сканировать местность сверху!
Да — вертолеты! Самое главное — вертолеты!..
Если он все еще не избавился от «друга» или от его трупа, то они имеют шанс найти их! Ну или хотя бы «друга»!
— И вот что еще — сообразите, как можно перенастроить на нужную волну полицейские передатчики!
Если перенастроить полицейские передатчики, то тогда всю страну, весь ее эфир, накроет невидимая глазу сеть, с помощью которой легко будет выудить тот самый, единственный, так нужный им микрофон.
— Вам все ясно?
Все было ясно. Предельно…
В охоте это называется облава. Когда своры собак, егеря, всадники, мужики с вилами и красными флажками загоняют одного-единственного волка, выгоняя его из темной чащи на изготовленные к стрельбе ружья. Все — на одного!..
Но на этот раз чащи не было — была Германия, а вместо матерого волка — «чистильщик».
Но все равно:
— Ату его — ату!..
Глава 44
По автобану номер четыре неспешно катил микроавтобус, взятый на прокат несколько дней назад в одном небольшом немецком городке. Взявший его гражданин назвался Марксом. И назвал свое имя — Карл. И расписался как — Карл Маркс. Чем никого не удивил, потому что молодое немецкое поколение никаких таких Марксов не знает, раз тот не играет на ударных в группе «Рамштайн»…
Милая девица сообщила, что водитель сможет оставить машину в любом из удобных ему пунктов, откуда ее перегонят назад, механик передал ключи, сообщив, что бак заправлен под самую горловину, и Карл Маркс покатил себе по Германии.
И теперь — катил.
Не торопясь.
Не превышая скоростной режим.
Не нарушая правил движения.
По средней полосе.
Чтобы не привлекать к себе внимания полиции.
Именно так и должен ехать отрывающийся от погони беглец — тихо и незаметно, не бросаясь никому в глаза. Как в пословице: тише едешь — дальше будешь. От преследователей!
На соседнем сиденье, пристегнутый ремнями безопасности, сидел пассажир. Единственный. Но очень ценный. Сидел вяло, не делая попыток вырваться, потому что был пьян до такой степени, что еле мог ворочать языком!
В кармане пассажира находился аусвайс, удостоверяющий, что он Gugo Fricsh, проживающий в городе Мюнхене. Возможно, он был не очень-то похож на фото в паспорте, но в таком виде всякий был бы сам на себя не похож!
Водитель изредка косился на пьяного в дым пассажира и, когда тот приходил в себя и начинал возиться, заворачивал на стоянку, где наливал ему стаканчик.
А то и сразу два. А если тот не пил, тыкал его кулаком под ребра, что хорошо способствует усвоению алкоголя. После чего они ехали дальше…
Пассажир спал, бормотал что-то, иногда, вдруг очнувшись, пытался что-то кричать и петь. Чаще всего по-немецки. Хуже, когда по-русски:
— Широ-о-ка страна-а-а моя-аро-одн-ая-яа!.. — начинал он орать могучим басом.
— Заткнись! — прикрикивал на него водитель. И если тот не слушался, пихал его кулаком.
