Богомил Райнов - Господин Никто
«Чудесно. В таком случае вы только выигрываете, освобождаясь от этих троих».
«От третьего мы еще не освободились», — напоминает Кралев.
«Не беспокойтесь. Это наше дело, — прерывает его человек с акцентом. — Достаточно того, что он от вас уходит».
«Поскольку мы уже начали освобождаться от двуличных элементов…» — снова заводит Кралев.
«Это наше дело, — опять сухо прерывают его. — Ваша задача подыскать новых людей, более надежных и более полезных, чем прежние. Разумеется, без нашего согласия никаких назначений вы делать не будете».
«А что известно по другому вопросу?» — впервые подает голос Димов.
«Что касается другого вопроса, то я могу вас поздравить с успехом. План ваш принят. Признаю, что он вполне соответствует духу избранной нами тактики — с помощью сильных и эффективных ударов вызывать в жизни стран восточного блока недовольство и хаос…»
Голос с акцентом произносит еще несколько высокопарных политических фраз, затем следует нечто более существенное:
«Для операции „Незабудка“ выработан препарат, в состав которого входят органические вещества, дабы создалось впечатление, что отравление воды в водохранилище произошло в результате загрязнения и виновными оказались власти… В сущности, это тоже ваша идея, господин Димов. Довольно хитроумная идея, или, как вы выразились, одним выстрелом двух зайцев…»
«Идея отчасти и Кралева», — тактично напоминает Димов.
«Да, да. Но сейчас мы собрались не для того, чтоб делить лавры. В связи с лаврами должен вам заметить, что вы держите слишком далеко в стороне господина Младенова. Мы очень рассчитываем на господина Младенова, на его политический авторитет».
«Младенов тесно связан с Бобевым», — рычит Кралев.
«Не беда. Мы его отвяжем. Такого человека, как Младенов, нельзя отстранять, если он не работает против нас».
«Этого-то мы и боимся», — замечает Димов.
«Бойтесь, только сами не толкайте его на это», — довольно язвительно замечает человек с акцентом.
Несколько малозначительных реплик под звон бокалов.
«Мы сами будем руководить операцией?» — вдруг спрашивает Димов.
«Один из вас. Кто именно, пока не знаю. Тот, на кого эта задача будет возложена, в ближайшие дни получит подробные инструкции с указанием фамилий. Руководить операцией будут, разумеется, из пункта где-то близ границы. Действия такого порядка…»
От угла улицы на меня падает длинная тень. Между фонарем и моим «ягуаром» кто-то идет. Я выключаю аппарат, запираю ящик и, не поднимая глаз, начинаю шарить по карманам в поисках сигарет. Слышу едва уловимые, крадущиеся шаги, и у меня под носом чиркает зажигалка. Спокойно поднимаю глаза. Передо мною Ворон, обнаживший в усмешке все свои желтые зубы. Я закуриваю от огонька и киваю в смысле «мерси».
— Ждешь кого-нибудь? — спрашивает Ворон, слегка разочарованный тем, что испуга не получилось.
— Да, только не тебя, а кого-нибудь в юбке.
— Скажи пожалуйста! Как это тебя аж вон куда занесло?
— Почему «вон куда»?
Ворон умолкает, силясь родить ответ. Выходит, допускает, что я остановился здесь случайно. Значит, он не следил за мной, а только сейчас обнаружил.
— Не слишком ли далеко ты забрался от своего квартала? — выдает он наконец.
— Зато близко к моей приятельнице.
— Знаю я, где она живет, твоя приятельница.
— Ты знаешь одну, а это другая.
— Тогда будем ждать вместе.
Новая длинная тень падает на машину. Появляется Уж. Он медленно приближается и останавливается возле Ворона.
— А этому что здесь нужно? — без дипломатии спрашивает Уж.
— И я вот тоже интересуюсь, — отвечает Ворон. — А он мне твердит, будто ждет приятельницу.
Поскольку они беседуют между собой, я не считаю нужным вмешиваться в разговор.
— Слушай, Уж, — продолжает Ворон. — Местечко тут тихое. Давай-ка пристукнем его, а? Разделаемся с ним, и дело с концом!
Уж смотрит в землю и переступает с ноги на ногу — мозги у него поворачиваются туго.
— А я согласен с тобой, ежели хочешь знать. Только как его пристукнешь, раз нам велено подождать. На что мне сдались неприятности…
— Какие там неприятности! Только спасибо скажут…
Впереди на перекрестке смутно вырисовывается женская фигура.
— Вот и моя приятельница, — бормочу я и, в тот же миг включив мотор, рывком трогаюсь с места.
На перекрестке сворачиваю влево, потом вправо и, очутившись на авеню Фош, ныряю в поток машин, идущих к площади Звезды. Лишь теперь я чувствую, что еще не ужинал, и, чтоб сочетать приятное с полезным, устремляюсь на Монмартр: в знакомом мне дешевом ресторанчике в глухом закутке меня едва ли кто найдет. Однако когда я к полуночи выхожу из ресторанчика, то обнаруживаю, что «пежо» Ворона вплотную приставлен к моему «ягуару». Видимо, эти типы настигли меня уже на площади Звезды или попросту стали там на прикол, рассуждая примитивно, но верно, что рано или поздно водоворот пригонит меня к арке. Вполне возможно и то, что они уже успели связаться по телефону со своими шефами и получили указание следить за мной, но не трогать — не зря же они сидят в машине и только нахально наблюдают за моими действиями.
Эту встречу, хотя и несколько неожиданную, я предвидел и потому делаю то, что заранее решил сделать в подобных обстоятельствах: тихо и мирно еду домой, потому что пускаться во все тяжкие при наличии аппаратуры в машине опасно. Эти двое, осатанев, могут задержать меня насильно, а тогда дело примет и вовсе скверный оборот.
Подъехав к дому, я выключаю мотор, беру с сиденья плащ с заблаговременно сунутым под него аппаратом и неторопливо направляюсь к входу. Беглый взгляд, брошенный назад от самой двери, убеждает меня, что обитатели «пежо» ведут себя смирно. Значит, им действительно приказали лишь наблюдать за мной, за что, вероятно, следует благодарить человека с неприятным акцентом.
Войдя в «студию», я первым делом прячу аппарат в тайничке под газовой плитой, специально для него подготовленном. Следуя советам, данным мне еще на виллле в Фонтенбло, я ставлю едва заметную меточку на тот случай, если в мое отсутствие плита будет сдвинута с места. Теперь можно и закурить.
Одна задача этого вечера выполнена, но это затрудняет выполнение второй. Надо во что бы то ни стало позвонить Мери Ламур, хотя те, внизу, наверняка еще караулят.
Включаю приемник и ловлю Монте-Карло — музыка звучит достаточно громко, чтобы за дверью мог ее слышать тот, кто захотел бы подслушивать. Зажигаю все имеющиеся в «студии» лампы — пусть эта иллюминация будет хорошо видна тому, кто вознамерится вести наблюдение с улицы. После всего этого бесшумно отпираю небольшую дверку на кухне, спускаюсь по запасной лестнице во двор, перелезаю через ограду в соседний двор и через черный ход и парадную дверь соседнего дома попадаю на противоположную улицу.
До Мадлены всего десять минут ходу. Достигнув площади, ныряю в соседнее еще не закрывшееся кафе и занимаю телефонную кабину. Набираю номер и через мгновенье слышу голос актрисы, только вместо ожидаемого пароля она произносит какое-то глупое «алло, кто это?».
— Мери, — спрашиваю, — все в порядке?
Вместо ответа звучит непонятное междометие.
— Мери, — настаиваю я, пытаясь напомнить ей пароль. — Все ли в порядке? Надо ли мне приходить завтра?
— Какое там завтра! — раздается наконец голос актрисы. — Приходи немедленно! Случилось нечто ужасное!
Я вешаю трубку и раздумываю еще с минуту.
При других обстоятельствах на подобное сомнительное приглашение следовало бы махнуть рукой. Но если принять во внимание, как Мери рассудительна…
Выскакиваю из кафе, окидываю беглым взглядом ночную улицу и мгновенно сворачиваю в первый переулок. Вокруг ни души. Однако видимость бывает обманчива. На всякий случай вхожу в дом, черный выход из которого мне хорошо знаком, и тоже на всякий случай проникаю в дом Димова тем же способом, каким выскользнул из своего, то есть через разделяющую дворы ограду.
На мой тихий стук тут же распахивается дверь, и передо мной возникает испуганное лицо Мери, которая именно неподдельностью испуга успокаивает меня.
— Что случилось? — спрашиваю, закрыв за собою дверь.
— Димов умер…
— От четырех таблеток?
— Не от таблеток… От хрустальной пепельницы…
Тут Мери внезапно всхлипывает, не столько от горя, сколько от нервного потрясения, с почти сухими глазами, которые глядят на меня с отчаянием, но и с какой-то смутной надеждой.
— А кто его ударил пепельницей? Ты, что ли?
Она молчит. Впрочем, ответ ясен.
— Где он?
Женщина взглядом указывает на дверь соседней комнаты. Вхожу, внутри темно. Она погасила свет, должно быть, в глупой надежде, что мрак сотрет случившееся и все пройдет, как дурной сон.
— Где выключатель?
— Возле двери.
Мои пальцы шарят по стене, щелкает выключатель. Димов лежит на полу возле большого полированного стола. Я склоняюсь над трупом. Смерть и в самом деле вызвана тяжелой хрустальной пепельницей, валяющейся рядом на ковре. Острый угол пепельницы глубоко врезался в правый висок. В момент, когда был брошен тяжелый предмет, Димов, видимо, инстинктивно откинул голову в сторону, уклоняясь от удара, и как раз поэтому удар оказался смертельным.
