Юрий Усыченко - Улица без рассвета
Между Павлюк узкой, едва заметной в углублении стены лесенкой спустился во внутренний дворик, надежно спрятанный между глухими стенами костела. Быстро оглянулся и, не заметив ничего для себя подозрительного, бросился со всех ног на улицу Без рассвета.
Торкун уже ждал его в машине.
– Чемодан здесь? – Спросил Павлюк, садясь рядом с Торкуном.
– Вот, – показал Торкун себе под ноги.
– Поехали!
Павлюк вынул из чемодана пистолет и сунул его за пазуху.
Машина тронулась. Дождь и тьма спрятали ее …
… Когда Воробьев спустился в подземелье и вместе с товарищами выбежал на улицу, Павлюка уже и след простыл, он словно растаял в ночной дождевой мгле …
Контрразведчики отстали от Павлюка лишь на несколько минут. Когда погоня появилась на квартиру Торкуна, испуганная, полная злобы госпожа Анеля могла сообщить только одно: человек с севера стоит в автомобиле, должен ехать. Куда – ей неизвестно.
Пока выясняли, в каком направлении уехал серый "мерседес" с пассажиром, Павлюк был уже далеко.
– Быстрее! Быстрее! – Торопил он шофера.
– За поломанную машину хозяин подаст в суд, – резонно ответил Торкун.
– Ничего! Когда нас догонят, суд будет серьезнее. – Испуганный Торкун все нажимал и нажимал педали газа. Автомобиль развил небывалую для него скорость.
На крутом повороте машину чуть не занесло в кювет.
– Дождь, шоссе скользко, – оправдывался Торкун.
Павлюк не ответил. Такие мелочи его не интересовали. Главное – быстрее вперед. Вперед!
Павлюк не мог понять, откуда взялись контрразведчики. Как им удалось устранить Демьянка? Он не такой, чтобы; упустить. Павлюк верил в бдительность своего помощника … Наверное, пробрались в коридор из храма через двери с кольцом и обезоружили Демьянка, прежде чем тот успел дать знать в подземелье об опасности … И откуда они вообще узнали о тайнике? Как удачно выбрали момент для нападения. НЕ оглянись случайно Павлюк – документ был бы сейчас в советской контрразведке, а он сам – за решеткой.
Вздрогнул, зябко поежился. Впрочем, все это не имеет значения. Важно то, что его не поймали, а расстояние между ним и преследователями немалая, документ на груди под рубашкой. Чтобы не догнали. Эта мысль не давала покоя.
Павлюк прекрасно понимал, что сзади на ночном шоссе мчится автомобиль преследователей. Разница в скорости между ним и стареньким "мерседесом" большая, уйти от погони на машине вряд ли удастся. "Тор-куна с его старой таратайку неизбежно схватят … И он расскажет обо мне все, что знает …" быстро мерку-вав Павлюк.
Но он ошибался. Его спутник думал совсем о другом.
Лет двадцать назад, во время кровавых событий во Львове, когда пилсудчики зверски расправлялись с восставшими пролетариями, Торкуна случайно арестовали. его схватили на улице, где только что прошла демон-страции под красным флагом. В участке хорошо побили, а потом предложили выбор: тюрьма за бунтарство или служба информатора в контрразведке Пилсудского. Он выбрал последнее.
Настоящим шпионом Торкун не стал – не имел к тому способностей. Просто его трехсотлетний кабак превратился в место свиданий полицейских с различными неопределенными лицами.
Потом война, оккупация. Торкун прочно связал себя с гитлеровцами. После гитлеровцев им завладели новые хозяева. Все это Торкунови порядком надоело. Он знал, что советский закон милостив к тем, кто приходит с повинной. "Увезу этого проходимца, куда он хочет, – рассуждал Торкун, – и там же пойду заявлю о себе. Я никого не убивал, ничего мне не сделают. Поеду в Сибирь или Среднюю Азию, работать шофером, доживу возраста спокойно … "
Впрочем, быть откровенным до конца Торкун не собирался. О Павлюка намеревался умолчать.
Машина неслась и неслась, оставляя за собой схльостани дождем километра.
На повороте машину снова занесло, Павлюк ударился головой о стенку кабины.
Неожиданный удар перебил ход мыслей. Павлюк вспомнил: скоро мост через глубокое ущелье. На дне ущелья – быстрая река.
Тихонько попытался, открываются дверцы – очень легко.
С стремительного спуска машина мчалась еще большей скоростью. Ревел мотор. Брызги хлопали в лобовое стекло, словно пули.
Городов. Красивый, легкий, он перевернулся со скалы на скалу. По обе стороны ущелья мощные корабельные сосны. Ветер гнет их верхушки, и кажется, что они хотят заглянуть во мрак бездны, в бурлящую внизу реку.
Въехали на мост. Торкун замедлил ход. Мягко зашуршали шины по гладкому настила.
– Уменьшите скорость, – приказал Павлюк.
Торкун уменьшил газ.
Неожиданно Павлюк ударил своего спутника кулаком в висок. Бесшумно тот склонился на стенку. Крутнувши рулевое колесо, Павлюк выскочил из кабины.
"Мерседес" на мгновение остановился, потом подъехал к перилам, проломил их и полетел в пропасть. Она была такая глубокая, что автомобиль успел дважды перевернуться в воздухе. Река подхватила его и понесла, разбивая о крутые лбы подводных валунов. Через несколько минут машина превратилась в бесформенную глыбу смятого железа. Течение несло его все дальше и дальше …
С Торкуном покончено. Исчез свидетель. "Авария введет в заблуждение и контрразведчиков, – рассуждал Павлюк – Пусть думают, что в" мерседеса "испортилось управления и машина с двумя седоками упала в пропасть. Это задержит их. Пока разберутся, в чем дело, пройдет не один день. Когда вообще разберутся – река надежно хранит тайны ".
В целом он считал, что события разворачиваются благоприятно. О судьбе брошенных сообщников не очень беспокоился. Демьянко ничего не сможет рассказать. Он, видимо, поверил, что искали клад. А Ваня достаточно хитер, выпутается. А если не выпутается? … Плохо, конечно, но … Павлюк знал всю глубину ненависти Иваньо к советского государства и был уверен, что священник не выдаст сообщника, даже постарается под видом "чистосердечного признания" направить контрразведку на ложный след. О гибели Иваньо Павлюк не догадывался.
XVII. "Земляки"
От моста до железнодорожной станции Долбуново, если идти по извилистой тропе через горы и лес, было километров три-четыре. До войны Павлюк сходил эти места вдоль и поперек, командуя диверсионной группой, и теперь заблудиться не боялся.
Он свернул с шоссе, начал карабкаться по скользкой от дождя тропинке вверх.
Дождь лил непрерывно, и Павлюк промок насквозь, идти было трудно, однако он ни на минуту не останавливался отдохнуть – торопился. На рассвете он уже должен быть в Долбуново.
Выбравшись на скалу, Павлюк увидел внизу огни станции. Желтые пятнышки весело подмигивали сквозь дождевую мглу. Они наполняли надеждой, верой в спасение.
Почти бегом Павлюк спустился с горы и вскоре уже крался пустынным улицам города, прочно пришло предутренний сном.
Надо было где обсушиться и хоть немного привести в порядок себя. Мокрым, обляпаним грязью в поезд не сядешь: привлечешь к себе внимание, запамьятаешся.
Отель Павлюк оставил на крайний случай: обращаться туда – значило "наследить". Сначала решил заскочить к давнему знакомому.
В Кленовский университете вместе с Зеноном Курипою учился Ярослав кутья. Курса не окончил, стал художником и поселился в Долбуново. Когда Курипа случайно встретился с Кутем, и художник произвел на него впечатление человека аполитичного, не интересуется ничем, кроме искусства.
Таким надеялся Павлюк увидеть его и теперь. "Ну, а если Кутья нет? – Спрашивал он себя. – Может, уехал? Умер? Что ж, придется извиниться за слишком ранний визит и уйти. Тогда отель – единственное пристанище ".
Кутья жил одиноко в небольшом доме. Павлюк подошел к калитке, потрогал ее – она была закрыта. Постучал, подождал. Молчание. Чтобы не поднимать лишнего шума, перелез через забор, прыгнул в сад. Постучал в дверь. Наконец, в окне засветилось. Хриплый со сна голос спросил:
– Телеграмма?
– Нет, Славцю, это я.
– Кто?
– Твой старый однокашник – Зенон Курипа.
– Курипа? – Дверь быстро распахнулась. – Вот неожиданная встреча! Заходи!
Давние знакомые обнялись.
– Кого-кого, а тебя никак не ожидал встретить в наших краях, – тепло говорил художник. – Ты только раз побывал здесь за столько лет.
– А теперь, видишь, снова забросила судьба.
Кутья повел его в большую, уставленную мольбертами комнату с стеклянным потолком, что правила и столовой, и за гостиную, и за мастерскую.
– Э, да ты весь мокрый, – засуетился кутья. – Погоди, сейчас растопку в печке. Я сегодня парубкую. Натальи мои поехали в горы.
– Натальи?
– Да, у жены и дочери одинаковые имена, то я их обоих называю Наталья.
– Вот как! Ты женат, уже стал отцом семейства. Поздравляю.
– Спасибо … Побудь минутку сам, я – на кухню.
Павлюк удовлетворено прислушивался к треску розколюваних на поджог осколков. "Хорошо, что жены и дочери нет", думал он.
