Джон Гарднер - Операция «Ледокол»
Пока Бонд мчался за Колей по заснеженной, скользкой дороге, которой, казалось, не было конца, эта мысль продолжала настойчиво буравить его сознание. Он совсем потерял ощущение времени: остался только холод, рев мотора и извивающийся белой лентой след от Колиной машины.
Вскоре Бонд постепенно стал различать какой-то свет, пробивавшийся сквозь деревья, впереди слева, на северо-западе. Спустя какие-то мгновения Коля погасил лучик своей фары и стал сбрасывать скорость, сворачивая к левой обочине. Бонд остановил свой снегоход рядом с Колиным.
— Затащим их за деревья, — прошептал Коля. — Видишь, там прожекторы светят, будто у них Первомай? Это и есть «Русак».
Бонд и Мосолов спрятали скутеры, максимально замаскировав их, после чего Коля предложил надеть белые маскировочные костюмы.
— Чтобы нас не засекли, заляжем в глубокий снег. Прибор ночного видения у меня есть, поэтому не беспокойся: свою технику можешь с собой не брать.
Однако Бонд побеспокоился. Пока он надевал камуфляжку, его задеревенелые пальцы незаметно расстегнули кнопки на куртке. По крайней мере, теперь он мог быстро выхватить свой автоматический пистолет «Хеклер и Кох». Он также достал из рюкзака пару гранат (светозвуковую и осколочную типа Л2А2) и спрятал их в карманы своего нового мешковидного наряда. Русский вроде бы ничего не заметил. Свой пистолет Мосолов, нисколько не скрывая, положил в набедренную кобуру, на шее у него висел огромный прибор ночного видения, к поясу была прикреплена сумка для видеокамеры, а фотоаппарат висела на ремешке под биноклем.
Коля вручил Бонду инфракрасную автоматическую фотокамеру, и ему в сумерках показалось, что на подвижном лице русского промелькнула улыбка. Мосолов показал на вершину холма: сквозь деревья в небо прорывался поток яркого света. Он пошел вперед, Бонд следом, словно пара молчаливых белых призраков, крадущихся от дерева к дереву в царство мертвых.
Через несколько шагов они оказались у подножья склона, чью верхушку освещали лучи прожекторов, находившихся с другой стороны. Ни охраны, ни часовых не было видно.
Поначалу подъем был затруднителен: после долгой поездки на скутерах конечности от такого холода совсем онемели. Добравшись до вершины, Коля отдал сигнал пригнуться. Держась близко друг к другу, пара закопалась в глубокий снег, запорошивший корни деревьев. Внизу купался в огнях оружейный склад «Русак». После трехчасовой поездки в темноту и метель Бонд непроизвольно зажмурился: склад освещали яркие дуговые фонари и огромные прожекторы. Неудивительно, мелькнула у него мысль, что солдаты в «Русаке» с такой легкостью пошли на предательство и занялись торговлей боевой техникой. жить круглый год в таком месте, где уныло и мрачно зимой и куча комаров коротким летом, — да тут любой решится на такое, пускай даже задарма!
Пока глаза привыкали, Бонд задумался об их серой и унылой жизни. Чем в таком лагере можно заниматься? По ночам играть в карты? Пить? Да, идеальное место службы для алкоголиков: отсчитываешь дни до коротенького отпуска, часть которого уйдет на дорогу домой, а время от времени ездишь в Алакуртти, который, по его прикидке, находился в шести-семи километрах от сюда. А что в Алакуртти? Замызганная кафэшка, такая же еда, только приготовленная другими руками, и бар, где можно надраться. Женщины? Возможно. Наверное, какие-нибудь русские лопарки — легкие жертвы болезней и грубых, распутных солдафонов.
Когда глаза окончательно приспособились, Бонд принялся не спеша изучать дислокацию: огромная прямоугольная территория, расчищенная от растительности, кое-где уже успели прорости молодые ели, навалившиеся на высокий забор из колючей проволоки с фонарями на столбах. Прямо под Бондом и Колей стояли настежь распахнутые ворота, к которым между деревьями вилась тщательно вычищенная (либо огнеметами, либо лопатами) от снега и льда дорога.
На территории базы царил армейский порядок. У ворот — охранка и по бокам деревянные башни с прожекторами. Через середину базы пробегала металлизированная дорога длиной примерно в километр, по обе стороны которой расположились складские помещения — огромные, высокие бараки типа «Ниссен» с рифлеными крышами и стенами. У дверей каждого — погрузочная эстакада.
Да, тут все было организовано со смыслом: транспорт заезжал сразу на эстакады, где проходила загрузка или разгрузка, затем следовал в дальний конец дороги, где находилось кольцо для разворота, разворачивался там и возвращался по той же дороге к воротам. Быстро и слаженно.
За складскими ангарами стояли длинные бревенчатые избы — солдатские бараки, столовые и помещения для отдыха. Планировка базы была абсолютно симметричной. Убери проволочные заграждения и длинные ленты эстакад, добавь деревянную церквушку — и перед тобой заводская деревенька.
Пока Бонд добирался до гребня, циркуляция крови постепенно восстановилась, теперь же его теле снова начинал скапливаться холод. Бонду казалось, будто по его венам и артериям течет таявший снег, а вместо костей — острые, хрустально чистые сосульки, совсем как те, что блестели на ветках.
Он глянул влево: Коля настроил фокус, нажал кнопку «запись», и его видеокамера зажужжала. У Бонда в распоряжении был маленький инфракрасный фотоаппарат, уже заряженный. Опершись на локти, он надвинул на лоб защитные очки, приложил к правому глазу резиновый окуляр и настроил фокус. За несколько минут ему предстояло отснять тридцать пять кадров, подтверждавших факт незаконной торговли оружия на базе «Русак».
Колина информация была абсолютно точна: все огни включены и никакой заботы о должной конспирации. У эстакад стояло четыре огромных гусеничных бронетранспортера — БТР-50, как Коля и предсказывал. «Прямо в воду глядел», — подумал Бонд. Уж слишком все гладко, чтобы быть правдой!..
Существует несколько разновидностей российских «бэтээров»: обычный гусеничный плавающий бронетранспортер для десанта из двадцати человек и экипажа из двух, тягач и упрощенный грузовой вариант. Эти четыре машины предназначались исключительно для перевозки грузов по труднопроходимой местности. Все лишнее оборудование, включая дополнительную броню, было снято — оставлено только самое необходимое. У каждого «бэтээра» были мощные гусеницы, а впереди — по внушительному бульдозерному ковшу для расчистки пути от снежных завалов, пластов льда и упавших деревьев. Все четыре бронетранспортера были выкрашены в серый цвет. Крышки длинных глубоких кузовов были открыты, и сейчас туда с поразительной скоростью загружались ящики и контейнеры.
Экипажи «бэтээров» стояли поодаль, словно их это трудоемкое занятие совсем не касалось, однако периодически один из каждого экипажа переговаривался с сержантом, ответственным за погрузку его «бэтээра», который, в свою очередь, проверял товар по записям в своем блокноте.
На светло серых фуфайках грузчиков отчетливо виднелись нашивки и погоны, а на меховых шапках с опущенными почти до подбородков ушами блестели красные звезды.
Экипажи «бэтээров» были одеты совсем по-иному. От их вида Бонд нахмурился, и внутри у него что-то дрогнуло: на них были короткие кожанки, темно-синие галифе и высокие армейские ботинки, под простыми военными беретами со сверкающими кокардами виднелись теплые наушники. Их форма слишком живо напомнила Бонду о совсем другой эре, об ином мире: эти парни выглядели, словно киношная массовка, изображавшая солдат из танковых частей СС.
Коля толкнул его за руку, протянув прибор ночного видения, и указал на ближнюю эстакаду.
— Это Начальник склада, — прошептал он.
Взяв прибор, Бонд настроил фокус и увидел пару беседовавших человек. Один из них был водителем «бэтээра», другой — с приземистой фигурой и осунувшимся лицом — Начальником склада, о чем явственно говорили погоны с жирной красной полоской на его офицерской шинели.
— А вон сержантский состав, — снова прошептал Коля. — В основном разжалованные или те, от которых другие части решили избавиться. Отсюда и весь этот беспредел.
Бонд кивнул и вернул ему прибор.
Казалось, база «Русак» находилась от них близко-близко — иллюзия, которую создавал снег, холодно блестевший в ярких лучах прожекторов. Грузчики, словно загнанные лошади, тяжело выдыхали из ноздрей и ртов пары воздуха, и было чуть слышно, как на них грозно кричат по-русски. Бонд даже смог кое-что разобрать: «Живее, болваны! Подумайте только о награде, которая вас потом ждет! Да и девки завтра приедут из Алакуртти! Закончите работу — и отдыхайте себе!»
Один из парней обернулся и отчетливо прокричал в ответ:
— Если приедет эта толстая Ольга, то мне нужно отдохнуть как следует… — Порыв ветра заглушил остальные слова, но, судя по дикому гоготу, который последовал, было понятно, что предложение закончилось пошловатой шуточкой.
