Лев Овалов - Приключения майора Пронина (сборник)
Виктор схватил Пронина за руку.
– Так значит моим противником был…
– Чейн, – подтвердил Пронин – Ты приглядись к нему только…
– А ведь действительно! – восхищенно воскликнул Виктор. – Он бежит рядом и совсем теряется в темноте!
– Чейн удивительно слушался своего хозяина, – продолжал Пронин. – Такса была вымуштрована как хорошая овчарка. И тут мне вспомнилась другая собака, которую мне когда–то пришлось застрелить. Та тоже была необыкновенно умна и дисциплинированна. В обоих случаях это был высший класс дрессировки. Что я мог сделать? Чейн не отходил от хозяина. Тогда я принялся наблюдать за Коробкиным. Он был культурнее и умнее других садовников. Но образ жизни его был прост и безупречен. С присущим мне педантизмом я не оставлял за ним наблюдения. В один прекрасный день Коробкин отправил телеграмму на юг, в этот самый городок, в военно–летную школу, какому–то Авдееву. «Семнадцатого день рождения Люси не забудьте поздравить». В этой телеграмме не было ничего особенного. Мало ли у кого бывают общие знакомые! Но одновременно мне стало известно, что Коробкин собирается в отпуск и получил путевку в дом отдыха в этот же городок. Уехать он должен был пятнадцатого, а приехать, следовательно, семнадцатого… Я решил ехать вслед за ним. На юге собака была бы Коробкину только обузой, и на время отъезда он поручил одной из сотрудниц сада присматривать за Чейном. Ну а нам Чейн мог сослужить службу. Я заехал к этой сотруднице, сказал, что мы едем с Короб–киным вместе, что он передумал, решил взять Чейна с собой, просил меня заехать за собакой, и в подтверждение показал ей железнодорожный билет. Часом позже Коробкина со следующим поездом выехали на юг и мы… Приехав сюда, нетрудно было убедиться, что Коробкин проследовал прямо в дом отдыха… Что касается Авдеева, он служит в военно–летной школе бортмехаником. Раньше он работал техником на заводе. Это был легкомысленный мальчишка, неутомимый посетитель и устроитель всевозможных вечеринок, пьяница и ловелас. На заводе его называли пижоном. У него были подозрительные знакомства, он не отличался чистоплотностью в отношениях с людьми, сорил деньгами. Прилежанием он тоже не отличался, и создалась обстановка, при которой ему надо, было уйти с завода… Но все это выяснилось только теперь. На заводе он все же получил удовлетворительную характеристику, его приняли в военно–летную школу, и в школе он сумел прикинуться добросовестным и хорошим парнем… На следующий день по приезде Коробкина Авдеев получил открытку: «Федя! Приходите завтра на пляж. Буду ждать вас в шесть часов возле киоска с мороженым. Люся». Кто явился на это свидание, тебе известно. Меня интересовало другое: встречались ли они друг с другом прежде. Судя по тому, как встретились, не встречались. Надо полагать, что Авдеев был завербован кем–то другим. Вероятно, Авдеев знал только, что, когда в нем явится надобность, его известят от имени пресловутой Люси. Что могло понадобиться Коробкину от Авдеева? Чертежи? Но ни к каким чертежам Авдеев не имел доступа. Диверсия? Что–нибудь взорвать или сжечь?.. Бессмысленно! В руках у Коробкина находился важнейший документ, владея которым, он мог стремиться только скорее перебраться через границу. Ему нужен был самолет…
– Нет, это уж слишком! – воскликнул Виктор. – Как это возможно?
– Для такого человека, как Коробкин, возможно многое, – сказал Пронин. – Авдееву он и поручил подготовить похищение самолета. Я побывал в школе. Она превосходно охраняется, и постороннему невозможно попасть туда без специального разрешения. Со своими зданиями и аэродромом школа расположена на большом пространстве, часть которого в виде отвесного мыса выдается в море. Я обследовал все побережье, объехав его на моторке. Мыс – единственное место, которое не охраняется, потому что без помощи сверху подняться по отвесной каменной стене невозможно.
У Виктора перехватило дыхание от волненья.
– Так вот для чего он лазил по скалам! – воскликнул он. – И вы думаете, что сегодня…
– Помощь будет оказана, – досказал Пронин. – Сегодня Коробкин получил местную телеграмму. Телеграмма была сдана каким–то военным, хотя в ней опять фигурирует Люся. «Люся приедет вечером двадцать четвертого встречайте» – значилось в ней. Сегодня вечером Коробкин очутится на территории школы…
– И что же произойдет дальше? – нетерпеливо спросил Виктор.
– Что произойдет дальше, нам еще только предстоит узнать, – объяснил Пронин. – И в этом нам поможет Чейн.
– Но почему было не арестовать Коробкина в Москве? – спросил Виктор.
– За что? – ответил Пронин. – Не пойман – не вор. За то, что он похитил конверт с ничего не значащей бумажкой? Он мог бы преспокойно сказать, что нашел его на дорожке, и это было бы близко к истине. Нет. мы захватим этого человека с поличным…
– Еще один вопрос, Иван Николаевич, – сказал Виктор. – Разрешите?
– Давай–давай, – поощрительно отозвался Пронин. – Пускай у нас сегодня будет вечер вопросов…
– И ответов, – усмехнулся Виктор. – Я вот что хочу вас спросить. Коробкин ведь уверен в том, что владеет подлинным документом. Для чего ему так рисковать? Связь с Авдеевым, которого он не знает и в котором не может быть вполне уверен, более чем рискованная игра с похищением самолета… Мне кажется, было бы умней просто поскорее перемахнуть границу?
– Это верно, что умнее, – согласился Пронин. – Да не так просто. К сожалению, – к его сожалению, разумеется, у Коробкина не оставалось другого пути, кроме избранного. Как только пропажу обнаружили, были приняты чрезвычайные меры. И сухопутные, и морские границы для похитителя были закрыты, его взяли бы на любом участке границы. Он это понимал, знал, с кем имеет дело. Оставался единственный путь – по воздуху. Хотелось ему этого или не хотелось, приходилось рискнуть. Но на то он и профессионал. Кроме того, он очень уверен в себе. Я бы сказал – самоуверен. Диалектика, ничего не поделаешь, – вот тебе пример, когда положительное качество превращается в свою противоположность. Но в общем, с профессиональной точки зрения, все задумано и осуществлено очень тонко. Но, как говорится, где тонко, там и рвется…
Впереди мелькнули огни.
– Вот и школа, – сказал Пронин. Они подошли к воротам, над которыми горела электрическая лампочка. В проходной будке им преградил дорогу часовой. Пронин назвал себя, дежурный позвонил по телефону в штаб и затем сам проводил пришедших к начальнику школы.
Начальник школы стоял у стола в своем кабинете, здесь же находились начальник штаба и комиссар. Казалось, они собрались в служебное время на деловое совещание; трудно было представить, что сейчас глубокая ночь, все в школе спят, и люди собрались здесь в неурочное время…
Они ждали Пронина. Они уже раньше виделись с ним и встретили его как старого знакомого.
– Долгонько, – шутливо сказал начальник школы.
– Время еще есть, – в тон ему отозвался Пронин с порога. Он поднял Чейна и, прижав к себе собаку рукою, обошел всех и поздоровался. Затем он представил Виктора.
– Авдеев не покидал школу? – спросил Пронин, проверяя себя.
– Вечером заходил в клуб, – подтвердил комиссар.
Чейн с любопытством рассматривал незнакомых людей, не делая попыток вырваться из рук Пронина.
– А это что за уродец? – пренебрежительно спросил комиссар.
Пронин улыбнулся.
– Вы напрасно нас обижаете. Таксы – хорошие охотничьи собаки. Мы охотимся на лис и на барсуков, и даже на медведей. А иногда выполняем и более сложные обязанности.
Начальник школы взглянул на часы.
– Вероятно, час? – спросил Пронин. – Не спешите. У нас еще много времени.
– Вы пойдете вдвоем? – осведомился начальник школы.
– О нет, ваше общество нам нисколько не помешает, – любезно пояснил Пронин. – Пожалуй, можно потихоньку двинуться. Думаю, он уже здесь.
Все вышли на крыльцо, спустились по бетонным ступенькам на землю и сразу погрузились в темноту.
– Чудесная ночь, – сказал Пронин. – Вы не находите?
– Да, – согласился начальник школы. – Завтра будет летная погода.
Начальник школы шел впереди, указывая дорогу. Рядом с ним шел Пронин, прижимая к себе Чейна. Комиссар, начальник штаба и Виктор шли чуть поодаль и негромко разговаривали. Идти было сравнительно далеко, но Пронин не торопился, и все соразмеряли шаги по нему.
Глухо шумело море. Слышно было, как с тупым упрямством бьется о скалы морской прибой. В небе гасли звезды. Воздух был душен.
Вышли на мыс. Дошли до обрыва, отвесно падающего в воду. Пронин подошел почти к самому краю и спустил Чейна на землю, крепко придерживая конец сворки.
Он потрепал собаку по морде:
– Чейн, голубчик, ищи, ищи, шерш, шерш! Будь умницей…
Чейн ринулся куда–то в темноту и вернулся к ногам Пронина.
