Пхеньянские амазонки - де Вилье Жерар

Анита Кальмар, казалось, немного успокоилась. Она произнесла более твердым голосом:

— Я действительно познакомилась с этой женщиной в Северной Корее, но я принадлежу к нейтральной стране, которая поддерживает отношения с двумя Кореями. Это не преступление, тем более что речь идет о чисто личных отношениях.

Полицейские продолжали тщательно рыться в шкафах. Один из них наткнулся на коробку, из которой высыпались жевательные резинки. Полицейский собрал их и машинально развернул одну.

— Это полезно для зубов, — заметил генерал Ким, улыбнувшись.

Полицейский взял жвачку, разломил ее, положил в рот и стал рыться дальше, забравшись в шкаф.

Он как раз отодвигал какое-то платье, когда вдруг, пошатнувшись, зацепился за пальто, сорвавшееся под тяжестью веса, и упал прямо на туфли Аниты. Она покраснела.

— Моя одежда... что вы делаете?

Другой полицейский поспешил ему на помощь вместе с генералом. Они вытащили его из шкафа, повернули и положили на спину. Майкл Коттер подошел и воскликнул:

— Боже мой! Что это?

Глава 16

Рука полицейского все еще сжимала ткань. Рот был открыт, лицо посинело...

Его коллега бросился к нему, пытаясь сделать искусственное дыхание, но генерал Ким отстранил его. Он видел во Вьетнаме достаточно смертей, чтобы распознать, и...

— Оставьте, — сказал он, — тут уже ничем не поможешь. Он отравлен.

Все повернулись к Аните Кальмар. Вцепившись руками в стоявший за ней стол, побледнев, она не могла оторвать глаз от трупа. Шведка была потрясена сильнее, чем все остальные. Губы ее шевелились, но она была не в состоянии вымолвить ни слова. Вдруг глаза у нее закатились, и она соскользнула на пол, упав в обморок.

Лежа на кровати, Анита Кальмар открыла глаза и встретилась взглядом с Малко. Слезы сразу же потекли по ее лицу, и она залепетала на шведском языке... Потом, вцепившись в Малко, заговорила по-английски жалобным голосом:

— Я тут ни при чем, уверяю вас! Я не знала. Поверьте...

Ее трясло, с ней была истерика... Генерал Ким сидел у телефона в соседней комнате вместе с Майклом Коттером. Малко показалось, что на этот раз она не разыгрывала комедию.

— Анита, — сказал он, — вы нам много лгали. То, что произошло, только доказывает, что ваша подруга Обок еще опасней, чем мы думали. Скажите нам правду. Это она передала вам жвачки?

— Да, — вздохнув, призналась Анита.

— Вы, знали, что в них? Судя по признакам, это похоже на цианистый калий.

— Нет, нет, — воскликнула она, — я не знала... Она сказала мне совсем другое.

— Начнем сначала. С вашего «бегства» в Пханмунджоме. Оно было настоящее?

— Нет, — вздохнула Анита. — Но я действительно чуть не погибла. Северокорейский солдат ничего не знал. Он на самом деле хотел меня убить.

— А японка?

— Она должна была приехать вместе со мной. Ее смерть была неожиданной.

— Как все произошло?

— Это длинная история. Вначале я приехала в Северную Корею, ничего не подозревая. Как «мисс Швеция». Меня это забавляло и к тому же мне хорошо платили. Со мной были очень обходительны. Меня много раз принимал Ким Чен Ир, предлагал фантастические контракты. Я согласилась остаться на несколько недель.

— Как вы встретились с Обок?

Она опустила глаза, продолжая менее твердым голосом:

— В самом начале. Мне представили ее как переводчика. Она меня везде сопровождала, была обходительна, и мы очень понравились друг другу. Обок повезла меня на уик-энд в горы, всячески угождала мне. Я привязалась к ней.

— Вы испытывали к ней нечто большее, чем симпатию?

Анита отвела взгляд.

— Да, конечно, но...

— Не лгите, прошу вас.

Шведка поднялась и почти закричала:

— Да, действительно, я в нее влюбилась! Не только из-за внешности, просто я увидела еще и неординарную личность. Притягательную.

— Фанатичку...

— Да, если хотите. Постепенно она начала рассказывать мне свою историю, и я поняла ее истинную роль: она была ответственной за тайные акции за границей и действовала по прямым приказам Ким Чен Ира, сына великого вождя. Признаюсь, меня это увлекло. Она меня к себе полностью привязала, промыла мне мозги. Я уже не смогла без нее обходиться.

— Она вас о чем-нибудь попросила?

Анита шмыгнула носом.

— Да.

— О чем?

— Так, ничего серьезного. Обок мне объяснила, что южнокорейцы отказали Северной Корее в участии в Олимпийских играх, даже в нескольких видах спорта. Я сочла это несправедливым.

— И что же вы решили? Травить людей?

— Нет, нет.

Она снова как безумная затрясла головой.

— Нет, Обок мне все объяснила. Она хотела привезти меня в Корею так, чтобы я была вне подозрений и могла остаться здесь до Олимпийских игр. Потом она доставила пачки жевательной резинки, содержащие сильное слабительное. Обок взяла на себя труд купить мне форму участницы игр. То же самое предполагалось сделать и для японки. Когда я узнала, что меня собирается пригласить «Кореа гералд», я подумала, что это было бы еще проще... План состоял в том, чтобы раздать жвачку самым результативным американским атлетам и высмеять Южную Корею... Подорвать ее престиж.

— И вы согласились? — спросил Малко, совершенно ошеломленный.

— Да.

— Вы знали, что вас в любом случае забрали бы?

— Конечно, но это же было бы несерьезно. Южные корейцы могли бы меня выдворить, ну в худшем случае — посадить в тюрьму на несколько недель. Зато они были бы высмеяны...

Она замолчала. Генерал Ким, закончив звонить по телефону, слушал ее, потягивая трубку. Он покачал головой.

— Вы в самом деле поверили в эти сказки, мисс Кальмар?

— Да.

— Обок Хю Кан — опасная террористка, — сказал он. — Она забавляется не тем, что вызывает у людей понос, она их убивает. Этой жвачкой можно было бы отравить сотни...

— Я прошу прощения, я не знала, — прошептала Анита Кальмар. — Я не собиралась делать ничего подобного.

— Вы сами должны были ее раздавать?

— Да, и еще разложить жвачку по всей олимпийской территории.

— Выходит, вы знали, что Обок с вами здесь встретится?

— А Сун-Бон?

— Это моя связь. Я завербовала Сун-Бон давно.

— Вы знали других членов этой сети? Антиквара? Ок Цун?

— Нет.

— Где сейчас Обок?

— Я не знаю. Уверяю вас. Она наверняка не станет сейчас вступать со мной в контакт, раз вы нашли ее у Хюна, антиквара. Она должна меня остерегаться... — добавила Анита с некоторой грустью.

По ее взгляду Малко понял, что она все еще влюблена в террористку. В дверь постучали, и вошел человек с мрачным лицом, лошадиной челюстью, в очках без оправы и плохо сшитом костюме.

— Генерал Лим из корейского ЦРУ, — представил его генерал Ким.

Генералы начали долгий разговор между собой, который продолжался больше десяти минут. Иногда даже резкий. Майкл Коттер сидел и грыз ногти. Наконец они замолчали, и генерал Лим подошел к кровати, на которой лежала шведка.

— Мисс Кальмар, — сказал он строгим голосом на плохом английском языке, — мы очень огорчены тем, что только что раскрыли. Моя страна приняла вас с распростертыми объятьями, а вы нас так бессовестно предали...

— Я прошу прощения, — прошептала Анита.

— Если бы мы были в Пхеньяне, — продолжал он, — вас бы пытали, возможно, казнили бы. Здесь мы вам ничего не сделаем. Мы считаем, что вы тоже стали жертвой северокорейского терроризма. Вас даже сразу не вышлют, чтобы нам не потерять свой престиж.

— Спасибо.

Генерал Лим продолжал:

— Разумеется, надо будет сделать письменное признание, которым мы в случае необходимости воспользуемся. Продолжайте жить как обычно и ждите других инструкций.

Он попрощался легким кивком головы и вышел из комнаты. Полицейский, заворачивал жвачку в бумагу. Пришли другие и стали все фотографировать: труп отравленного полицейского, Аниту Кальмар, жвачку, Аниту Кальмар со жвачкой в руке... Настоящее кино. По лицу шведки текли слезы. Все это продолжалось более часа. Труп унесли. Малко был не в себе. Только генерал Ким продолжал курить свою трубку... Наконец воцарилась тишина. Труп унесли на носилках, вещественные доказательства завернули в полиэтиленовые пакеты. Два часа для Аниты прошли как двадцать лет.