Чингиз Абдуллаев - Мрак под солнцем
— Не совсем, — довольно невежливо сказал Генри, — вы представляете, на каком уровне принимается решение об изменении памяти в наших компьютерах? И об этом будут знать сразу несколько человек, включая высшее руководство. Я работаю с компьютерами и знаю, как трудно одному человеку что-либо стереть из памяти наших компьютеров. Система продублирована несколько раз. Иначе любой маньяк сможет проникнуть в наш компьютер. Там почти абсолютная система защиты. Получается, что все высшее руководство ЦРУ или по крайней мере сразу несколько человек решили прикрыть торговцев наркотиками. А в это поверить невозможно. Простите меня, мистер Робинсон, я просто высказываю свою точку зрения.
— А вы что думаете, Отилио? — спросил, нахмурившись, Роджер.
— Он прав, — подумав, ответил Силвейра, — здесь что-то не сходится. Ваши рассуждения абсолютно логичны, но что-то не Получается. Не могут столько людей в ЦРУ оказаться Простым прикрытием для обычных торговцев наркотиками. За этим должно быть нечто другое. Простите, Роджер, но я согласен с Генри.
— В таком случае я жду вашей гипотезы, — сухо попросил Роджер. Он все-таки обиделся, хотя понимал, что парень прав. Подозревать, что в ЦРУ сидит целая группа людей, связанных с наркомафией, может только дилетант. В ЦРУ, как и в любой другой разведке мира, хватало всякого дерьма, в том числе и предателей, и шпионов, и просто случайно попавших туда людей. Но в массе своей это были патриоты Америки, честные, порядочные люди, верившие в свою страну, в ее идеалы и ценности. Если не считать нескольких нелегалов, в массе своей любой разведывательный аппарат — это всего-навсего обычное бюрократическое учреждение, в котором работают нормальные чиновники. И если среди них иногда встречаются взяточники и проходимцы, то это скорее исключение, чем правило[12].
— Нам нужно еще раз прокрутить всю версию, — предложил Роджер.
В этот момент кто-то позвонил к ним в офис. Мисс Саммерс подошла к пульту управления, посмотрев на экран. У дверей стоял незнакомец.
— Генри, вы его знаете? — позвала она своего коллегу. Тот подошел к ней.
— Конечно, это Хуан, он работает в соседнем кафе. Мы ведь заказывали ужин, разве вы забыли, мисс Саммерс?
Та кивнула головой, нажимая кнопку автоматически открывающейся двери.
Молодой мексиканец весело вошел в офис и, поздоровавшись с Генри, протянул счет, чтобы тот расписался.
Раздался телефонный звонок.
Роджер поднял трубку.
— Это я, Джозеф, — услышал он испуганный голос своего друга. — Быстро приезжай в посольство и позвони мне. Прямо из кабинета посла, ты знаешь по какому телефону.
Роджер бросил трубку. Что-то случилось опять, подумал он.
— Я скоро вернусь! — закричал Роджер.
Посольство было через улицу. Он вышел через вторую, заднюю, дверь как раз в тот момент, когда к дверям офиса подошел еще один человек с довольно большой посылкой.
На этот раз мисс Саммерс уже не стала спрашивать Генри, она знала этого человека в лицо. Последовал щелчок, и дверь открылась. Вошедший вежливо поздоровался с мисс Саммерс. В этот момент Генри увел Хуана в свой кабинет. По традиции здесь не должны были видеть никаких посетителей.
— Все работают? — спросил пришедший из посольства.
— Все на месте, — улыбнулась мисс Саммерс.
— Это посылка из посольства, — передал вошедший, — для мистера Робинсона.
— Спасибо, — она взяла посылку, — выпьете кофе?
— Нет, я тороплюсь.
Он довольно быстро пошел к дверям и вышел из офиса.
— Странный он какой-то, — сказала ничего не понимающая мисс Саммерс, — всегда такой разговорчивый, а сегодня даже не стал пить кофе.
Она подняла посылку. Тяжелая, подумала она. И это была ее последняя мысль.
Уже переходивший улицу Робинсон, услышав страшный взрыв, обернулся. Во всех окнах их офиса бушевало пламя пожара. Он раскрыл рот и вдруг обнаружил, что не может даже кричать.
Глава 13
В летние месяцы ночи в Москве бывают прозрачными. И если в Санкт-Петербурге они белые, то здесь они какие-то бело-голубые, словно перемешанные пополам с петербургскими. В ночной призрачности города все здания теряют свои четкие очертания, обретая контуры расплывчатых пятен на фоне туманного диска светлой луны.
. Майор Максимов нормально не спал уже третьи сутки. "Аналитический материал, который он должен был подготовить совместно с двумя другими сотрудниками, был нужен самому директору Службы внешней разведки. И вот уже третьи сутки они добросовестно просматривали массу материалов, готовя заключительные разделы справки. Максимов не донимал, для чего нужна подобная спешка, если полгода назад они уже готовили подобный материал по просьбе Министерства иностранных дел. Но вопросы свои он предпочитал держать при себе, четко и внимательно проверяя все бумаги, по которым готовился итоговый отчет. Положение было достаточно сложным. Несмотря на отчаянные усилия кубинского народа, несмотря на весь энтузиазм и революционную сознательность трудовых масс, экономика страны, ориентированная в предыдущие четверть века на интеграцию в мировую систему социализма, терпела крах. После развала единой системы экономического содружества социалистических стран Кубе пришлось очень плохо, пожалуй, ей было труднее всех. Главный поставщик нефти на остров и главный покупатель сахара — Советский Союз просто перестал существовать. Это была катастрофа даже не экономическая. И не идеологическая. Это было крушение вселенной, в которой существовала звезда Кубы. Крах всего, с чем миллионы кубинцев связывали надежды на лучшую жизнь. После распада Советского Союза стало ясно, что путь, выбранный Кубой тридцать с лишним лет назад, не самый лучший.
Положение осложнялось непрекращающимся торговым бойкотом со стороны великого северного соседа — Соединенных Штатов Америки, вот уже столько лет терпеливо выжидающих гибели вольнолюбивого острова у своих берегов. Восемьдесят семь процентов всего внешнеторгового оборота Кубы приходилось на социалистические страны, из которых восемьдесят три процента — на долю стран СЭВ. Даже в лучшие свои годы Куба ввозила больше, чем вывозила. И держалась исключительно за счет льготных поставок социалистических стран, и прежде всего Советского Союза.
Готовя справку, Максимов обратил внимание, что экономические показатели неблагоприятны буквально по всем позициям, но вопреки всему Куба держалась. Десятимиллионный народ по-прежнему верил в своего любимого «команданте», в своего Фиделя, ставшего идолом Кубы. И это несмотря на то, что жизнь объективно становилась крайне тяжелой. Повсеместно были введены карточки на важнейшие продукты питания, в домах постоянно отключалось электричество, в стране впервые было признано наличие безработицы. Но Куба по-прежнему существовала. Каждые полгода аналитики предрекали скорую смену режима и крах экономики страны. Но проходили полгода, затем еще полгода, а страна по-прежнему жила и боготворила своего «команданте». Никто не мог понять или объяснить подобный феномен кубинского народа, но вскоре стало ясно, что аналитики каждый раз ошибаются. У этой удивительной страны была своя логика действий и свой национальный характер, не позволяющий им сдаться на милость победителя и проиграть.
Они закончили утром двадцать третьего мая в пятом часу утра. Максимов сам собрал все бумаги, сам положил их в свою коричневую папку и сам отнес их в секретариат. А потом, отпустив своих сотрудников, поехал домой по пустому утреннему городу. Было достаточно прохладно и приятно. В конце мая погода в Москве днем бывала необыкновенно жаркой.
По распоряжению начальника отдела им были выделены сутки для отдыха, но Максимов уже в двенадцать часов следующего дня был на работе. Немного отоспавшись, он решил не злоупотреблять полученным отдыхом и сразу после позднего завтрака приехал на работу. И почти тут же звонок начальника отдела вызвал его к заместителю директора Службы внешней разведки. В приемной Максимов был не один. Рядом с ним оказался ведущий специалист по Кубе подполковник Нилин и еще один незнакомец, которого Максимов не знал. Ровно в половине первого их всех троих Пригласили к заместителю директора СВР.
Генерал был сравнительно молод и довольно красив. Он чем-то неуловимо напоминал актера Тихонова во время исполнения последней блистательной роли советского разведчика Исаева-Штирлица. Он принял всех троих офицеров, поднявшись со своего места и по очереди здороваясь с каждым из вошедших. Демократизм в их среде был обычной нормой поведения. Затем они перешли за большой стол, усевшись друг против друга.
— Вы все трое — лучшие сотрудники, которые нам были рекомендованы в отделах, — начал заместитель директора СВР, — поэтому я не стану вас агитировать или говорить об особой важности задания. Меняются времена, меняются приоритеты. Вчерашние союзники становятся потенциальными противниками, а вчерашние противники — новыми партнерами. Задача, которая вам будет поручена, очень ответственная и важная. С этого момента в течение двух следующих недель вы будете находиться на особом режиме работы. Вы будете находиться в одном из наших центров, и никто, кроме вас троих, не будет посвящен в детали происходящего.
