Роберт Ладлэм - Патрульные апокалипсиса
А вот его жена, Карин, понимала все. Как часто в Амстердаме они с Гарри говорили об этом наедине, когда Фредди отправлялся разыгрывать трудную роль торговца бриллиантами, пытаясь одурачить людей, занимающихся самым темным искусством — шпионажем. И наконец они раскрыли ему объятия... до поры до времени, конечно. Эта роль и погубила его: ненависть побудила его совершить еще одно убийство, чего не следовало делать.
Это был конец маленькой легенды, которая называлась Фредди де Ф. Гарри пытался успокоить Карин, но она была безутешна. Слишком хорошо зная, что погубило мужа, Карин поклялась действовать иначе.
"Забудьоб этом! — кричал Гарри. — Ты ничего не изменишь, неужели ты этого не понимаешь?"
"Нет, не могу, — отвечала она. — Это равносильно признанию, что Фредди ничего не значил. Неужели ты,дорогой мой Гарри, не понимаешь этого?"
Тогда он не мог ей ответить. Гарри хотел только обнять эту умную женщину, свою единомышленницу, которой он так глубоко сочувствовал, и любил ее. Но было не до того, да, вероятно, так будет и впредь. Карин живет со своим мертвым Фредди, любит своего мертвого Фредди. Гарри Лэтем, его куратор, не был равен ему.
И вот почти три года спустя она приехала из Парижа, вернулась в его жизнь. Но самое удивительное — как опекунша его брата Дру, которого собирались убить! Иисусе Христе... Нет, ему необходимо вернуть свое легендарное самообладание. Вероятно, из-за усиливающейся головной боли волнение, которого он обычно не проявлял, становится заметно. Так или иначе, утром он вылетит в Париж на спецсамолете, приземлится на тайном поле аэропорта имени де Голля, и его встретит Карин де Фриз в посольской машине без опознавательных знаков.
Он думал о том, что ей скажет. Неужели он настолько глуп, что, увидев ее, скажет то, чего не следует говорить? Впрочем, это не имеет значения... В голове пульсировала боль. Гарри прошел в ванную, открыл кран и принял еще две таблетки аспирина. Вдруг он внимательно посмотрел на себя в зеркало. Над левым виском появилась неяркая сыпь, частично скрытая волосами. Нервы и впрямь давали о себе знать:
Сыпь исчезнет, если принять антибиотик или если на несколько дней спадет напряжение; возможно, один вид Карин де Фрис ускорит ее исчезновение.
В дверь номера постучали — вероятно, горничная или официант хотят узнать, не надо ли чего: наступал вечер, и так было заведено в лучших лондонских отелях. «Уже вечер, — подумал Гарри, выходя в гостиную. — На что же ушей день? На что?» Он потрачен напрасно, потому что десять часов его допрашивала комиссия. Ему задавали вопросы, связанные с доставленной им информацией, вместо того чтобы принять ее и начать с ней работать. Притом к комиссии из трех человек присоединились несколько старших офицеров разведки из Великобритании, США и Франции. Они раздраженно все оспаривали и высокомерно держались. А что, если его пичкали дезинформацией, ложными данными, которые легко опровергнуть, допустив, что Александр Лесситер — двойной агент? "Конечно,могли!" — сказал он. Дезинформация, ложные данные, ошибка человека или компьютера, попытка принять желаемое за действительное, воображение — всевозможно! Подтвердить или опровергнуть — это их работа, не его. Его работа закончена: он представил материал, они должны разобраться в нем!
Гарри подошел к двери и спросил:
— Кто там?
— Новый старый друг. Шмель, — послышалось из коридора. «Дрозд», — подумал Лэтем, заставляя себя не спешить. Ни о каком Дрозде никто в Управлении не слышал. Гарри обрадовался этому странному гостю, потому что накануне, когда тот посетил его, он от усталости и физической слабости не мог быстро и ясно соображать.
— Подождите минутку, — громко сказал он. — Я принимал душ и весь мокрый, сейчас наброшу халат.
Лэтем кинулся сначала в ванную, плеснул несколько горстей воды на волосы и лицо, затем вбежал в спальню, сбрасывая на ходу брюки, ботинки, носки, рубашку, и выхватил из шкафа купальный халат. Взглянув на столик у кровати, он на мгновение задержался, открыл верхний ящик, вынул маленький пистолет-автомат, который ему дали в посольстве, и сунул его в карман халата. Затем открыл дверь.
— Дрозд, если не ошибаюсь, — сказал он, впуская бледного человека в очках в стальной оправе.
— О, — заметил посетитель с приятной улыбкой, — это была невинная хитрость.
— Шутка? Что это значит? Зачем?
— Вашингтон сообщил мне, что вы, вероятно, предельно утомлены и скорее всего не ориентируетесь в обстановке. Поэтому я решил обезопасить себя на тот случай, если вы для перестраховки надумаете куда-то позвонить. Директор ЦРУ не хочет, чтобы на данном этапе мое участие стало известно. Позднее, конечно, но не сейчас.
— Так вы не Дрозд...
— Я знал, что, если употреблю вашу кличку, Шмель, вы впустите меня, — перебил его гость. — Могу я сесть? Я всего на несколько минут.
— Конечно, — ответил озадаченный Гарри, небрежно махнув рукой в сторону дивана и стульев.
Посетитель сел на середину дивана, тогда как Лэтем опустился в кресло, по другую сторону разделявшего их кофейного столика.
— Почему Вашингтон не хочет, чтобы ваше присутствие... участие стало известно?
— А вы сегодня значительно осторожнее, чем вчера вечером, — заметил незнакомец все так же любезно. — Бог свидетель, вы не были в шоке, но явно не владели собой.
— Я был очень усталым...
— Усталым?! -Посетитель повысил голос и поднял брови. — Дорогой мой, вы почти потеряли сознание во время нашего разговора. Мне даже пришлось схватить вас под руку, чтобы вы не упали. Разве вы не помните, как я сказал, что приду снова, когда вы отдохнете?
— Да, смутно помню, но, пожалуйста, ответьте на мой вопрос и покажите мне какое-нибудь удостоверение. Почему Вашингтон хочет сделать вас призраком? Мне кажется, следовало поступить совсем иначе.
— Очень просто: мы ведь не знаем, кто действительно надежен, а кто нет. — Гость вынул часы и, положив их на стол, достал черное пластиковое удостоверение личности; не раскрывая документа, он протянул его через столик Лэтему. — Я смотрю на часы, чтобы не утомить вас. Таков приказ.
Гарри вертел в руках маленькое удостоверение, но не мог раскрыть его.
— Как оно раскрывается? — спросил он посетителя. Тот взял карманные часы и нажал на головку. — Я не могу найти... — Лэтем умолк. Глаза его разъехались в стороны, зрачки расширились; он часто и быстро заморгал, лицо его обвисло, мышцы расслабились.
— Привет, Алекс, — резко произнес посетитель. — Это ваш старый знакомый костоправ Герхард. Как вы себя чувствуете, друг мой?
— Прекрасно, доктор Неулыбчивый, приятно получить от вас весточку.
— Сегодня вечером слышимость по телефону лучше, верно?
— По телефону? Кажется, да.
— В посольстве сегодня все прошло хорошо?
— Черт побери, нет! Эти идиоты продолжали задавать вопросы, отвечать на которые должны они,а не я.
— Да, понимаю. Люди в том, другом вашем деле, о котором мы никогда не говорим, защищают себя любой ценой, не так ли?
— Это звучит в каждом вопросе, который они задают, в каждом слове, которое произносят. Честно говоря, обидно.
— Охотно верю. Итак, каковы ваши планы? Что эти идиоты разрешили вам сделать?
— Утром я лечу в Париж. Там я встречусь с братом и с одной дамой, Герхард. Это вдова человека, с которым я работал в Восточном Берлине. Я очень взволнован тем, что снова увижу ее. Она встретит меня в аэропорту, в дипломатическом отсеке, на посольской машине.
— А ваш брат не может встретить вас. Апекс?
— Нет... Стойте-ка!Разве у Алекса есть брат?
— Не важно, — побледнев, быстро проговорил гость. — Брат, о котором вы говорили, где он?
— Это секрет. Его пытались убить.
— Кто пытался убить его?
— Вы же знаете. Они... мы.
—Завтра утром, дипломатический отсек. Это в аэропорту имени де Голля, так?
— Да. Время прилета — около десяти часов.
— Прекрасно, Алекс. Желаю приятной встречи с братом и дамой, которая вам так нравится.
— О, дело не только в этом, Герхард. Она необыкновенно умна, эрудированна.
— Не сомневаюсь, но ведь и мой друг Лесситер — не поверхностный, а весьма разносторонний человек. Мы еще поговорим. Апекс.
— Куда вы уходите, где вы?
— Меня вызывают в операционную. Я должен оперировать.
— Да, конечно. Вы еще позвоните?
— Обязательно. — Гость в очках пригнулся над столиком, твердо и пристально глядя в бессмысленные глаза Лэтёма. — Запомните, старина: вы должны уважать пожелания вашего гостя из Вашингтона: Он действует по приказу. Забудьте имя, которое только что прочли в его удостоверении. Оно подлинное, и это все, что должно вас интересовать.
— Конечно. Приказ есть приказ, даже если он глупый. Гость приподнялся и вытянул удостоверение из безвольно повисшей левой руки Гарри. Раскрыв его, он выпрямился на диване, взял с низкого столика карманные часы, нажал на головку и не отпускал ее, пока не увидел, как прояснился взгляд Лэтёма: Теперь тот явно понимал, где находится, лицо его стало твердым, подбородок напрягся.
