Джон Ле Карре - Такой же предатель, как мы
Выйдя на площадку, Люк перегнулся через перила, снова крикнул: «Кто-нибудь дома?» — и вновь не услышал отклика. Тогда он вернулся в комнату и раздвинул портьеры. Поначалу Люк подумал, что перед ним огромный, во всю стену, архитектурный план. Но план чего? Затем он решил, что это, должно быть, какие-то фантастические формулы. Но какие?
Он рассматривал цветные линии и читал тонкие курсивные надписи — поначалу ему показалось, что это названия городов. Но разве города могут называться Пастор, Епископ, Священник и Викарий? Линии — пунктирные, сплошные, черные, переходящие в серые и постепенно исчезающие, лиловые и синие, сходящиеся где-то к югу от центра…
И все они поворачивали, петляли, изгибались, складывались, меняли направление, вверх, вниз, во все стороны, как будто бы сын Люка, Бен, в очередном необъяснимом приступе ярости заперся в этой комнате, прихватив с собой коробку цветных мелков, и исчертил всю стену.
— Нравится? — спросил Гектор из-за спины Люка.
— Ты уверен, что эта штука висит не вверх ногами? — поинтересовался тот, решив не выказывать удивления.
— Она называет ее «Анархия денег». В самый раз для галереи Тейт Модерн.
— Она?
— Ивонн. Наша Железная Дева. Работает в основном по вечерам. Это ее кабинет. Твой — наверху.
Они вместе поднялись на чердак, превращенный в жилое помещение, с обнаженными балками и слуховыми окнами. Там стоял одинокий стол, точно такой же, как у Ивонн. Гектор отчего-то не любил письменных столов с выдвижными ящиками. Обычный компьютер, без каких-либо посторонних подключений.
— Мы не пользуемся наземными линиями связи, — сказал Гектор с тихой горячностью, к которой Люк уже привык. — Никакой «горячей линии» в штаб-квартиру, никакой электронной почты, шифрованной или нешифрованной. Все документы, с которыми мы тут имеем дело, находятся на этих маленьких оранжевых штучках и хранятся у Олли. — Он показал Люку обычную пластмассовую флешку с цифрой «7» на корпусе. — Если куда-то едешь — берешь ее с собой, одна флешка в один конец. Ясно? Расписался по прибытии, расписался по отъезде. Олли следит за перемещениями и ведет журнал учета. Проведешь пару дней с Ивонн — научишься. Остальные вопросы — по мере возникновения. Все ясно?
— Кажется, да.
— Вот и мне так кажется. Поэтому расслабься, думай о благе Англии, не слоняйся без дела — и не напортачь.
А заодно подумай о «нашей Железной Деве». Профессиональная ищейка, стальные яйца и дорогой дезодорант, как у Элоизы.
Этому совету Люк изо всех сил старался следовать в течение последних трех месяцев — он искренне надеялся исполнить наказ и сегодня. Дважды Билли-Бой Мэтлок вызывал его, чтобы задобрить или пригрозить — или то и другое, — и дважды Люк уклонялся, придумывал небылицы и лгал по указке Гектора. Он вывернулся, но это было непросто.
— Ивонн не существует — ни на небе, ни на земле, — в первый день же объявил Гектор. — Ее нет и не будет. Ясно? На том и стой. Даже если Билли-Бой подвесит тебя к люстре за яйца — Ивонн не существует на свете.
Не существует? Скромной молодой женщины без макияжа, в длинном темном дождевике с остроконечным капюшоном, которая возникла на пороге в первый день освоения домика в Блумсбери с неуклюжим портфелем в обнимку, как будто только что выхватила его из бурного потока, — ее нет и не будет?
— Привет, я Ивонн.
— Люк. Проходите же, проходите скорее.
Мокрое рукопожатие в коридоре. Олли, лучший закулисный артист в нашем деле, нашел вешалку для дождевика Ивонн и отнес его в ванную, чтобы вода стекла на кафельный пол. Рабочие отношения — которых уже три месяца официально не существует — начались. Табу, наложенное Гектором на бумаги, не распространялось на объемистый портфель Ивонн — Люк понял это тем же вечером. Все, что приносила Ивонн в своем портфеле, в нем же и уходило. Она была не просто исследователем, но и тайным информатором.
В ее портфеле могла притаиться толстая папка документов из Английского банка, Управления по финансовым услугам, казначейства, агентства по расследованию особо тяжких преступлений… Однажды вечером, в пятницу — Люк никогда этого не забудет, — на свет божий появилась стопка из шести пухлых томов и россыпь аудиокассет из священных архивов Центра правительственной связи (портфель чуть не треснул по швам). Олли, Люк и Ивонн все выходные копировали, фотографировали и переснимали материалы всеми возможными способами, чтобы рано утром в понедельник вернуть их законным владельцам.
Добывала ли она информацию законным путем, крала ли, выпрашивала у коллег и подчиненных — Люк понятия не имел. Он лишь знал, что, как только Ивонн появлялась, Олли немедленно тащил портфель в свое логово за кухней, изучал содержимое, переносил его на флешку и возвращал владелице, а она, в свою очередь, — тому департаменту Уайтхолла, где официально числилась на службе.
Это тоже было тайной, о которой никто не заикался ни в те долгие вечера, когда Люк и Ивонн сидели вместе в кабинете, сопоставляя громкие имена стервятников-капиталистов, переводивших миллиарды долларов через три континента со скоростью молнии, ни на кухне, за фирменным супом Олли. (Томатный был его коронным блюдом, луковый тоже получался неплохо, а крабовую похлебку, которую он приносил наполовину готовой в термосе и доваривал на газовой плите, все единодушно признавали истинным чудом.) Но для Билли-Боя Мэтлока Ивонн никогда не существовало. Недаром же Люка неделями тренировали противостоять допросам. Его мастерство отточил месяц, проведенный в наручниках в лесном логове сумасшедшего наркобарона, пока Элоиза переваривала новость, что ее муж — отъявленный бабник.
— Так что там у нас с разоблачителями, Люк? — спрашивает Мэтлок за чашкой чаю, в уютном уголке своего огромного кабинета, куда он пригласил Люка поболтать (Гектору докладывать необязательно). — Уж кто-кто, а ты в информаторах знаешь толк. Я как раз вчера тебя вспоминал, когда зашла речь о новом старшем преподавателе для наших рекрутов. Чудесный контракт на пять лет, как раз для человека твоего возраста, — произносит Мэтлок медовым голосом.
— Если честно, Билли, я могу только гадать, как и ты, — отвечает Люк, памятуя о том, что Ивонн нет и не будет, даже если Билли-Бой подвесит его к люстре за яйца — чуть ли не единственный метод допроса, не испробованный подельниками наркобарона. — Откровенно говоря, Гектор добывает информацию как будто прямо из воздуха. Просто поразительно, — добавляет он с подобающим недоумением.
Мэтлок как будто его не слышит — или, возможно, ответ ему не нравится, потому что все его добродушие испаряется без следа.
— Имей в виду, назначение на должность преподавателя — это палка о двух концах. Мы ищем ветерана, чья карьера послужит образцом для наших идеалистически настроенных молодых сотрудников. Обоего пола, естественно. Мы должны убедить комиссию в том, что в биографии потенциального кандидата нет никаких компрометирующих фактов. Секретариат, разумеется, порекомендует обратить на это внимание. Возможно, нам придется слегка подкорректировать твое резюме…
— Это очень щедрое предложение, Билли.
— Да, Люк. Очень щедрое. И до некоторой степени зависящее от твоего нынешнего поведения.
Кто такая Ивонн? В течение первого месяца она сводила Люка с ума — теперь он это понимал и признавал. Ему нравились ее сдержанность и скрытность — и очень хотелось проникнуть за этот барьер. Он не сомневался, что ее ароматное тело в обнаженном виде может похвастать классическими линиями. Они сидели рядом часами, буквально щека к щеке, перед экраном компьютера или перед настенной росписью, достойной галереи Тейт Модерн, чувствуя исходящее друг от друга тепло и время от времени случайно соприкасаясь руками. Ивонн и Люк вместе шли запутанными тропами, иногда по ложному следу, то забредая в тупики, то переживая краткие триумфы, и все это — на расстоянии нескольких дюймов, на втором этаже загадочного дома, где большую часть дня они оставались наедине.
И по-прежнему ничего — вплоть до того вечера, когда они сидели, измученные, за кухонным столом, наслаждаясь фирменным супом Олли и (по предложению Люка) бокалом айлейского виски из коллекции Гектора. Неожиданно для себя Люк напрямую спросил Ивонн, какую жизнь она ведет за пределами дома в Блумсбери и поддерживает ли ее кто-нибудь на этом нелегком пути. С грустной стариковской улыбкой, которой тут же устыдился, он добавил, что, в конце концов, опасны не вопросы, а ответы. Ведь так?
Опасный ответ прозвучал далеко не сразу.
— Я государственный служащий, — наконец сказала Ивонн механическим голосом участника телевикторины. — На самом деле меня зовут иначе. Где я работаю — не твое дело. Впрочем, вряд ли ты хочешь знать именно это. Меня, как и тебя, нашел Гектор. Но, опять-таки, ты спрашиваешь не об этом. Тебя интересует моя ориентация. А также — не хочу ли я с тобой переспать.
