Жерар Вилье - Голливудская пантера
Это была его самка. Другой он никогда не знал.
Она часто отдавалась ему. Он никогда в этот момент не кусал ее и не царапал. Поначалу она не выпускала из рук «электрокнута», боясь, как бы он не позабыл в порыве страсти о хрупкости своей партнерши. Но, так ни разу им не воспользовавшись, она довольствовалась тем, что клала его рядом. Всем пресытившись и исчерпав все ощущения, «дорогуша» Джил наконец обрела нечто постоянное в своем падении. Даже самые близкие друзья, такие, как Джин Ширак, не догадывались о ее тайных склонностях. Она скрывала их наполовину из-за стыда, наполовину от ревности.
Это был, так сказать, сад ее души. Мессалина охотно стала бы покровительницей «дорогуши» Джил Рикбелл, двадцати шести лет от роду, высокой, с бесконечной длины ногами.
Когда она поднимала на свою дичь чистые искренние глаза цвета лесного ореха и говорила ей: «Дорогуша...», избранному самцу оставалось только предоставить свою душу Богу, а тело – дьяволу. Словно конная канадская полиция, «дорогуша» никогда не упускала своих мужчин. При условии быть им представленной, конечно, поскольку она получила превосходное воспитание. Ее сексуальная ненасытность не знала границ. Чтобы не усложнять себе жизнь, она раз и навсегда решила не носить белья. Эта деталь, опубликованная в нескольких местных газетах, дала повод самым благопристойным лигам Южной Калифорнии назначить награду за голову «дорогуши» Джил.
У Джил Рикбелл были оправдания. Она воспитывалась в атмосфере безумной роскоши, порока и насилия. Ее юность была отмечена целой чередой драм. Ее дед унаследовал половину округа. Увы! Он утонул во время одной из прогулок на глубине тридцати сантиметров. Лучший друг отца Джил, Джордж Аллен, независимый судья с отличной репутацией, сделал заключение о самоубийстве.
Отец Джил незамедлительно развелся с женой и начал проматывать свое состояние, нажитое бесчестным путем, на содержание настоящего гарема. Ему ничего лучшего не приходило в голову, чем давать по пять тысяч долларов в месяц карманных денег брату Джил, Арнольду. Джил тогда еще училась в колледже и довольствовалась скромными студенческими оргиями, оживляемыми марихуаной.
Спустя два года после смерти деда семейство Рикбеллов снова облачилось в траур из-за новой драмы: отец Джил был обнаружен мертвым на своих землях. С двумя ружейными пулями в спине и одной 38-го калибра в голове.
Только злые языки в округе нашли странным, что судья Аллен добился разрешения предать тело земле и дал заключение о самоубийстве. В конце концов Америка – свободная страна и любой человек имеет абсолютное право три раза покончить с собой.
Также было чистым совпадением, что судья Аллен приобрел несколько месяцев спустя один из самых красивых домов в Ньюпорт Бич за 235 тысяч долларов и ушел в отставку. Проведя 30 лет на службе у правосудия, он имел право на отдых. А Арнольд Рикбелл – на 30 миллионов долларов наследства. Джил, не питавшая особой любви ни к деду, ни к отцу, следила за событиями издалека. Она не успела еще выдавить из себя все слезы, как ее братец Арнольд врезался на своем новехоньком кадиллаке в мостовую опору со скоростью 90 миль в час, размазав все свои мозги на пятьдесят метров. Оставалось еще 26 миллионов долларов. Помещенные разумным образом, эти доллары позволяли Джил вот уже восемь лет делать все, что заблагорассудится. Кроме как покушаться на президента и сорить в общественных местах, – два преступления, которые в Штатах наказываются самым суровым образом. Благодаря помощи понимающих друзей, наподобие Джина Ширака, она добросовестно исследовала глубины всевозможных наслаждений, которые только могли доставить наркотики и самые извращенные формы плотской любви.
Вконец распущенная, унаследовавшая полнейшее отсутствие чувств, она жила ради лишь нескольких ощущений. Как пантера.
«Дорогуша» Джил вскочила на ноги одним прыжком: после объятий Сана она задремала на ковре. Когда она увидела в метре от себя труп навахо, ее стала бить сильная дрожь.
Пантера спала перед пламенем камина. На черном канапе валялись обрывки болеро и шелковых брючек. К горлу молодой женщины подкатил приступ тошноты: кислый запах того, чем она вырвала, смешался с острой вонью, исходящей от тела навахо. Смерть расслабила сфинктеры, и он облегчился в том месте, где упал прямо на прекрасный ковер, лежавший на половом покрытии...
Музыка прекратилась. «Дорогуша» Джил доплелась до ванной, боясь даже краешком глаза посмотреть на навахо, и бросилась под душ.
Только вымывшись, причесавшись и обрызгавшись духами, чтобы не чувствовать отвратительный запах, она принялась снова думать. Рядом с трупом ее опять стала бить дрожь. Кровь, обильно стекавшая на ковер, уже подсохла. Джил глянула на золоченый будильник: два часа ночи. Вечеринка, конечно, окончена. Ей необходимо было предупредить Джина Ширака, чего бы это ни стоило. По телу побежали холодные струйки пота. Один только раз Джин попросил ее помочь! Что с ней будет, если Джин прекратит поставлять ей гашиш или сообразительных девчонок, когда она устанет от Сана и мужчин! Джил была беспомощна перед мелочами повседневной жизни.
Сжавшись от отчаяния, она взяла Сана за шею и повела в его комнату. Ей хотелось плакать.
– Сан, – сказала она вполголоса. – Сан, я люблю тебя. Ты – мой, Сан.
Она совершенно забыла о навахо. Теперь это был только предмет, который мешал и от которого следовало избавиться.
Она легонько прикрыла дверь и сняла телефонную трубку. Звонок дребезжал долго, потому что к аппарату никто не подходил.
– Джин, это ты? – спросила она.
Сердитый голос продюсера неприятно заклокотал у нее в ухе.
– Чего тебе? Я же сказал не звонить до завтра. Оставь меня в покое!
Очевидно, он полагал, что она в пути.
«Дорогуша» Джил пригасила свой гнев от его грубости:
– Немедленно приезжай ко мне, – сказала она.
Ей показалось, что аппарат разлетится на куски, так он вопил:
– К тебе!!! Какого черта, что ты там учудила?!
В его голосе слышалось столько ярости и страха, что она едва не повесила трубку. Джил собрала все силы, чтобы умоляющим тоном добавить:
– Джин, это серьезно! Случилось что-то ужасное. Приезжай. Я не могу тебе рассказать.
Он ответил потоком словесной грязи.
Джил затошнило. Наконец, она смогла вставить слово:
– Необходимо, чтобы ты немедленно приехал. Я прошу тебя.
По интонации ее голоса Джин Ширак понял, что это не пьяная прихоть. Его охватило жуткое предчувствие.
– Еду, – сказал он.
Как только он повесил трубку, Джил прикурила сигарету и начала трястись. Она испытывала физический страх от Джина Ширака. Ей было неизвестно, почему он попросил ее утащить Зуни в Энсинаду и оставить его там, согласно задуманному плану. Но она подспудно чувствовала, что это очень важно и очень опасно. Тем более рассвирепеет Джин.
Глава 2
«Дорогуша» Джил услышала мягкое гудение роллс-ройса. Затем у входной двери раздался звонок. Она заторопилась. Сырой запах крови, разлившейся по ковру, вызвал приступ дурноты. Она отворила дверь.
Стального серого цвета роллс-ройс Джина Ширака припарковался позади кадиллака. В дверном проеме появился продюсер, пожевывая сигару «Шерман». Вид у него был злобный и обеспокоенный. Он почти оттолкнул Джил, чтобы пройти в дверь. Его голубые, очень светлые глаза уставились на «дорогушу» Джил, которая тотчас опустила ресницы.
– Ну, что там у тебя? – ехидно спросил он.
Она молча открыла дверь позади себя. Слова застревали в горле. Джин Ширак немного удивленно озирался вокруг. Сан был закрыт в другой комнате. Все вроде бы было в порядке. Кроме одной детали – отвратительнейшего запаха.
И только дойдя до середины комнаты Джин Ширак увидел труп навахо, который поначалу было не заметил из-за канапе.
Страх пересилил ярость, и он медленно повернулся к Джил.
– Черт возьми! Он мертв?
Вопрос был чистой формальностью, если принять во внимание состояние тела. Джил нервно скрестила руки на груди.
– Думаю, что да, – пробормотала она.
Джин пришел в себя от первого удивления и повернул к ней искаженное гневом лицо.
– Это ты, несчастный придурок, убила его?! – прошипел он. – Дерьмо вонючее, убирайся к...
На глазах Джил навернулись слезы.
– Это не я! – воскликнула она. – Это... Это Сан!
Продюсер недоверчиво посмотрел на нее:
– Сан? Да он и мухи не обидит! Выкладывай, что произошло?
Джил начала ему объяснять. По мере того, как она рассказывала, от лица Джина Ширака все более отливала кровь. Он развернулся и влепил ей затрещину.
– Идиотка! Овца! – бранился он. – Ты и твоя пантера! Можно подумать, ты еще не натрахалась!
– Но я же не знала! – рыдала «дорогуша» Джил. – Я не могла дальше ждать. Потом бы мы были уже в Мексике...
Он снова дал ей пощечину. Осатаневший от злости Джин никак не мог привести свои мысли в порядок.
