Йоханнес Зиммель - Пятый угол

Большая мокрая тряпка с отвратительным сладким запахом накрыла лицо Томаса Ливена. Хлороформ, понял он. Задыхаясь, он ловил ртом воздух. Совершенно отчетливо он услышал голос с гамбургским акцентом: «Что ж, отлично, отлично. А теперь по-быстрому в порт». Затем кровь зашумела в висках Томаса, в ушах раздался колокольный звон, и он потерял сознание, погружаясь все глубже и глубже в бархатный колодец.

Наш друг постепенно приходил в себя. Болела голова, его тошнило и знобило. Он подумал: «Мертвецов не тошнит, у мертвецов не болит голова, мертвецы не мерзнут. Вывод: я еще жив». Томас осторожно приоткрыл правый глаз и обнаружил себя лежащим на носу отвратительно пахнущего рыболовецкого катера. Нервно постукивал мотор. За штурвалом стоял маленький морщинистый португалец с короткой погасшей трубкой в зубах, в кожаной куртке и фуражке. Позади него плясали огоньки побережья. Катер, неуверенно покачиваясь, удалялся в открытое неприветливое море. Томас Ливен со вздохом открыл и левый глаз.

Рядом с ним на скамейке сидели два громилы. Оба в черных кожаных пальто, физиономии злобные, в громадных лапах по револьверу.

Томас Ливен немного приподнялся и заговорил, хотя и с трудом, но связно:

— Добрый вечер, господа. До этого в аэропорту у меня не было возможности поприветствовать вас. И в этом частично ваша вина! Вам не следовало бы так бить меня и травить хлороформом.

Заговорил первый тип с гамбургским акцентом:

— Предупреждаю вас, Томас Ливен. При малейшей попытке к бегству стреляем!

Второй, с саксонским выговором, добавил:

— Кончен бал, господин Ливен! Теперь на родину.

— Вы из Дрездена? — заинтересовался Томас.

— Из Лейпцига. Почему интересуетесь?

— Из чистого любопытства. Ничего не имею против этого катера, господа, но до родины по морю — расстояние изрядное. Думаете, допилим?

— Все такое же трепло, — сказал тот, что из Гамбурга. — Не волнуйтесь, господин Ливен. На катере мы вывезем вас лишь за пределы трехмильной зоны.

— В запланированный квадрат сто тридцать пять зет, — добавил тот, что из Лейпцига.

Томас заметил, что катер двигался без опознавательных огней. Море все сильнее волновалось — так же было и на душе у Томаса. Он всеми силами старался скрыть охватившее его беспокойство.

— И что же произойдет в квадрате сто тридцать пять зет?

— Через четверть часа там всплывет подводная лодка. Все пойдет, как по маслу, вот увидите. Раз-два — и в дамки.

— Немецкая организация, — вежливо заметил Томас.

Маленький португалец заговорил на родном языке:

— Мы только что покинули территориальные воды. Где мои деньги?

Тот, что из Лейпцига, поднялся, покачиваясь, подошел к рулевому и передал конверт. Закрепив штурвал, португалец пересчитал банкноты. Дальнейшее произошло очень быстро.

Томас первым заметил громадную тень, поскольку был единственным, кто смотрел на корму. Внезапно из ночи вынырнуло что-то черное и стало угрожающе надвигаться на переваливающийся на волнах катер. Томас хотел вскрикнуть, но в последнюю секунду прикусил язык. Нет, только не кричать, сейчас надо соблюдать тишину…

Вспыхнули прожекторы. Трижды взвыла корабельная сирена. Неожиданно тень превратилась в гоночную яхту, она приближалась к катеру и была уже в опасной близости. Португальский рулевой дико закричал и бешено крутанул штурвал. Слишком поздно. С отвратительным скрежетом яхта под острым углом протаранила левый борт катера. Господин из Гамбурга выронил револьвер. Господин из Лейпцига рухнул навзничь. Все смешалось — верх и низ. Катер накренился. Нос яхты продолжал вгрызаться в суденышко. Словно чья-то гигантская рука подбросила Томаса вверх и швырнула в черную ледяную воду. Он услышал возбужденную разноголосицу, крики, ругань, команды, а сирена яхты продолжала завывать.

Томас глотнул соленой воды, пошел вниз, снова всплыл, хватая ртом воздух, и увидел спасательный круг на веревке, летевший к нему с палубы яхты. Круг с плеском шмякнулся в воду. Томас ухватился за него. Веревка сразу же натянулась, и его потащили к яхте. Перед глазами мелькнула надпись на круге: «Бэби Рут».

«Боже праведный, — подумал он, — расскажи я все это в клубе, меня объявят лжецом…»

— Виски или ром?

— Виски, пожалуйста.

— Со льдом и содовой?

— Только со льдом. И смело лейте в стакан до половины, а то как бы не схватить насморк, — сказал Томас Ливен.

Прошло всего четверть часа, а сколько событий, пятнадцать минут назад он был еще пленником германского абвера, потом потерпевшим кораблекрушение в Атлантике, а теперь, укутанный в теплый плед, сидел на мягкой кровати в прекрасной каюте класса люкс. Какой-то господин, которого он никогда раньше не видел, стоял у стенного бара и готовил ему выпивку. Чего только не бывает в жизни, подумал не совсем еще пришедший в себя Томас. Затем незнакомец протянул ему виски. Себе он плеснул так же щедро и, улыбаясь, поднял бокал:

— Будем здоровы!

— Будем здоровы, — ответил Томас, делая изрядный глоток. «Наконец-то я избавлюсь от омерзительного привкуса хлороформа», — подумал он. В каюту доносились звуки дикой перебранки.

— Кто это там?

— Наш штурман и ваш. Эти эксперты никак не сойдутся во мнении, кто виноват, — ответил незнакомец в безупречном однобортном синем костюме и интеллигентных очках в роговой оправе. — Разумеется, виноват ваш рулевой. Нельзя плыть без опознавательных огней. Еще немного льду?

— Нет, благодарю. А где эти двое — мои сопровождающие?

— Внизу, в трюме. Полагаю, что вы не против.

«Ничего не попишешь, — думал Томас, — влип. Самое лучшее сейчас — взять быка за рога». И он сказал:

— Благодарю, что вы спасли меня. Я мог бы пойти на дно, и не только в прямом смысле.

— Ваше здоровье, коммерсант Йонас!

— Простите, что вы сказали?

— Для нас вы коммерсант Йонас. Вашего настоящего имени мы пока не знаем («И слава богу», — подумал Томас.) Вы, разумеется, не захотите назвать мне его…

— Разумеется! (Какое счастье, что все свои документы я оставил в сейфе прекрасной консульши Эстреллы. Все это время меня не покидало чувство, что рано или поздно со мной может произойти нечто в этом роде).

— Вполне понимаю вас. Мне ясно, что вы захотите говорить только с высшим руководством. Такой, как вы, — ВИП.

— Как, простите?

— Очень важная персона!

— Это я очень важная персона?

— Разумеется, коммерсант Йонас, если сам германский абвер пытается вывезти вас из Португалии на подводной лодке! Вы и представить себе не можете, что разыгрывалось вокруг вашей драгоценной особы в последние сорок восемь часов! Эта подготовка! Гигантские масштабы! Абвер в Берлине! Абвер в Лиссабоне! Подводная лодка в запланированном квадрате сто тридцать пять зет! Уже несколько месяцев у немцев не было такого сумасшедшего радиообмена. Коммерсант Йонас… Коммерсант Йонас…. Коммерсант Йонас при любых обстоятельствах должен быть доставлен в Берлин… И вы еще спрашиваете, ВИП ли вы, — занятно! Что с вами, коммерсант Йонас?

— Пожалуйста, нельзя ли еще виски?

И Томас снова получил большую порцию. Господин в роговых очках приготовил выпивку и себе, заявив громогласно:

— За пять тысяч долларов «Бэби Рут» вполне может позволить себе выставить бутылку виски.

— Какая бэби? Какие пять тысяч долларов?

— Коммерсант Йонас, — рассмеялся очкастый, — неужели вам не ясно, что перед вами представитель «Сикрет сервис»?

— Это-то мне ясно.

— Называйте меня Роджером. Конечно, на самом деле меня зовут иначе. Но чужое имя — такое же, как и всякое другое, я прав?

«Боже праведный, опять все сначала, — подумал Томас. — Теперь нужно быть начеку. Смотреть в оба. От немцев я ушел. Теперь нужно улизнуть от англичан. Выиграть время. Все продумать. Быть осторожным».

— Вы абсолютно правы, мистер Роджер, — сказал он. — Но повторяю вопрос: что за пять тысяч долларов? Что за «Бэби Рут»?

— Коммерсант Йонас, когда мы — под «мы» я подразумеваю парней из британской контрразведки в Лиссабоне — обнаружили истеричный обмен радиопосланиями у немцев, мы немедленно известили «Ми 15» в Лондоне…

— Что такое «Ми 15»?

— Наша контрразведка.

— Ага, — сказал Томас. Он отпил глоток и подумал: «Какой-то всеевропейский детсад. Детсад убийц. И, боже праведный, какое же будет счастье, когда я покину этот несчастный континент, где жизнь человеческая не стоит ни гроша».

— И «Ми 15» ответил: действуйте!

— Понимаю.

— Мы реагировали молниеносно…

— Ясно…

— …нацисты не должны получить этого коммерсанта Йонаса! Ха-ха! Выпейте еще виски за здоровье бэби Рут.

— Не скажете мне, наконец, кто такая бэби Рут?

— Миссис Рут Вудхаус, 65 лет. Почти глухая. Пережила два удара и пятерых мужей.