Юрий Усыченко - Когда город спит
— Жена знает, что с тобой стряслось? — перевел разговор Марченко.
— Нет.
— Дай мне свой адрес. Я сейчас возвращаюсь в город. Сам заехать к тебе не смогу — дело срочное есть, а шофера пошлю. Он захватит твою жинку и привезет ее сюда. А то пока она на автобусе в Воскресенск доберется, сколько времени пройдет.
С благодарностью взглянув на Марченко, Люся оказал:
— Спасибо вам, товарищ…
— Георгий Николаевич меня звать. Благодарности не стоит…
— Спасибо вам, Георгий Николаевич, дуже добрый вы к людям.
— Смотря, брат, к каким, — невесело засмеялся Марченко. — Тот, с которым ты дрался, этого не скажет, нет, — в голосе Марченко зазвучали жестокие ноты. — Не скажет. Век мою доброту помнить будет.
— Так то ж не человек.
— Пожалуй, ты прав, — грозное выражение лица Марченко снова сменилось улыбкой. — Ну, давай прощаться. Жинка твоя через час будет здесь.
Марченко и безмолвный свидетель разговора Бурлака, попрощавшись с Гречко, вышли из больницы. Перед тем как сесть в машину, Георгий Николаевич спросил провожавшего их врача:
— Опасное ранение у Гречко?
— Ничего серьезного, через недельку поправится.
— Ну и хорошо. До свидания, доктор.
Миновав кварталы поселка, автомобиль помчался по дороге в Энск. Завыл на высоких оборотах мотор. Марченко нравилась быстрая езда. Шофер знал эту склонность своего командира и всецело одобрял ее.
12. Кольцо сжимается
Марченко, молчаливый, задумчивый, сидел рядом с шофером, лишь временами поглядывая вперед. Когда проезжали мимо кургана, капитан первого ранга тронул шофера за плечо. Тот понял знак. Скрипнули тормоза.
— Три гудка, — коротко, в своей обычной манере, приказал Марченко.
Из-за кургана появился человек в штатском. Он приблизился к машине, по-военному поздоровался с Марченко, опустив руки по швам и наклонив голову.
— Здравствуйте еще раз, товарищ Терентьев, — сказал Марченко. — Ну что? Обыскали это место?
Терентьев достал из кармана клочок бумаги, бережно расправил и протянул капитану первого ранга. Марченко прочел написанное, довольно улыбнулся, но тут же спросил:
— Это все?
Терентьев утвердительно кивнул.
— А хорошо искали?
Ответом был взгляд, лучше слов говоривший: «Неужели вы думаете, что мы могли искать плохо?»
— Простите, — Марченко понял. — Я напрасна задал вопрос. Следы нашли? Куда они ведут?
— На юго-запад, через кукурузное поле. Примерно в двух километрах отсюда трамвайная линия. Думаю, там он сел в вагон.
— Сколько вагонов ходит по этой линии?
— Шесть.
— Расспросите кондукторов. Они могли запомнить приметного пассажира — у него сильно избито лицо. Человек, который пытался задержать преступника, утверждает: следы побоев останутся на неделю. Неделя не неделя, но за несколько часов не сойдут, тем более, что смыть кровь с лица и вообще привести себя толком в порядок он не успел. Не до того ему было.
Терентьев молча кивнул, как бы говоря: «Все понятно, сделаю».
— Постарайтесь узнать, на какой остановке он сошел в городе.
— Слушаюсь.
— Желаю успеха. Едем.
Автомобиль опять помчался к Энску.
Марченко долго вглядывался в каждое слово полученной от Терентьева записки, потом посмотрел, нет ли чего на ее обороте, и, лишь проделав все это, осторожно положил ее в карман.
Бурлака не хотел беспокоить сейчас капитана первого ранга своими недоуменными вопросами, хотя для Ивана многое оставалось неясным в событиях последних суток. Кто убил Милетина? Почему? За что? Какую роль вообще играет Милетин? Сообщник это, которого по каким-то причинам убрали с дороги, или жертва? Как отыскать преступника, зверски расправившегося со стариком и затем проникшего в бюро? Он не оставил ни одной улики на месте преступления. Гречко довольно подробно описал внешность неизвестного, встреченного на шоссе, но какие основания предполагать, что подозрительный тип, ранивший Гречко, и убийца Милетина — одно и то же лицо?.. Лейтенант терялся в догадках, а Марченко молчал, занятый своими мыслями.
Автомобиль въехал в Энск и сбавил ход.
Это было промышленное предместье города. По прямой широкой улице, в центре которой и вдоль тротуаров росли невысокие, с пыльной листвой акации, грохотали грузовики, тяжелые подводы, большие зеленые автофургоны. За каменным забором судостроительной верфи надсадно вздыхал паровой пресс, наперебой трещали пневматические молотки клепальщиков, возившихся у корпуса нового танкера. Прямо над улицей, на высоте трехэтажного дома, протянулась труба теплоцентрали. Из фланца ее выбивалась тонкая струйка пара и, взметнувшись вверх, таяла, играя на солнце всеми цветами радуги.
Многолюдная оживленная улица промышленного района казалась капитану первого ранга очень красивой. Георгий Николаевич любил эту часть города больше центральных старинных кварталов с их строго-спокойными памятниками зодчества, тенистыми, прохладными скверами и бульварами, манящими к отдыху. Здесь, где все проникнуто напряжением труда, Марченко чувствовал себя особенно хорошо.
Казалось, Марченко никогда в жизни не занимался производительным трудом: не строил домов, не стоял за станком, не собирал корабли. Он лишь охранял тех, кто делал это. И в каждом воздвигнутом цехе нового завода, в каждом спущенном со стапелей корабле, в каждом километре железнодорожных путей, проложенных через пустыню, были бессонные ночи, энергия, кровь чекиста Марченко. Да, не только энергия, но и кровь. Диверсант, ранивший Марченко и застреленный каперангом в схватке один на один, имел задание взорвать недавно пущенную домну. Группа вредителей, раскрывая которую Марченко чуть не погиб, готовилась вывести из строя несколько шахт. Георгий Николаевич Марченко знал, что его труд так же необходим, как труд тех, кто ведет сейчас машины, кто сжимает обеими руками трепещущий, как живое существо, пневматический клепальный молоток, кто обтачивает острым резцом упругую блестящую сталь…
С удовольствием глядя по сторонам, Георгий Николаевич думал о своем. Марченко мысленно собирал в одно все полученные данные, оценивал происшедшие события, выводил из них заключения.
Деловые мысли перемежались с житейскими: Глаша жалуется на боль в нотах, должно быть ревматизм, надо купить для нее путевку на курорт; не плохо бы и самому съездить, с довоенного времени не отдыхал…
Вот, наконец, здание контрразведки.
Марченко вышел из машины.
В вестибюле начальника остановил дежурный офицер.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан первого ранга! Пакет от товарища Глебова. Принес он сам, просил передать.
— Ага! Давайте. — Марченко торопливо разорвал конверт. — Так… «Ваше поручение выполнил… Были вместе на «Виктори», — вполголоса читал каперанг. — Вернулись только что… Посылаю образец почерка — его записку для меня к одному из сотрудников консульства…» Вот она, — Марченко глянул на небольшой листок бумаги, вложенный в конверт вместе с письмом Глебова. — «Рад немного помочь вам… С приветом! Глебов». Молодец! Сделал все.
Каперанг спрятал письмо и, неожиданно легко шагая через две ступени, поднялся по лестнице к себе в кабинет. Бурлака не отставал от начальника.
— Ну, лейтенант, — Марченко повесил фуражку на вешалку в углу, тщательно пригладил все еще густые волосы, — период догадок и предположений кончился. Посмотрим, что находится в нашем распоряжении.
Марченко подошел к массивному шкафу, установленному у стены. Певуче скрипнула дверца. Каперанг достал коричневую папку и положил ее на стол.
— Бумаги эти, — говорил он, развязывая тесемки, — найдены в квартире Милетина. Письма старику от сына Михаила, записка за его же подписью, лежавшая под столом. Приобщим к ним письмо, которое наши товарищи отыскали на дороге возле кургана. Проглядите все. Что вам это говорит?
— Ну? Прочли? — обратился Марченко к лейтенанту через некоторое время. — Что думаете?
— Мне кажется, — ответил Бурлака, перебирая бумаги, — дело обстояло так: шпиону каким-то образом стало известно, что по катакомбам из дома Милетина можно пройти в бюро. С письмом Михаила Милетина он явился к старику, требуя помощи и угрожая в противном случае рассказать о предательстве Михаила Милетина. Старик отказался, тогда его убили.
— В общем я с вами согласен, но как вы объясните одну деталь. Откуда взялось письмо Михаила Милетина? Ведь если младший Милетин предатель, нужно время, чтобы найти его в армии, выманить от него такое вот послание, а сделать это нелегко. Затем нужно опять вернуться в Энск. Довольно сложная и затяжная штука, не правда ли? Явиться сюда с готовой программой действий и готовым письмом Михаила Милетина шпион не мог. Подобные шаги предпринимаются непосредственно на месте, когда ясна конкретная обстановка.
