Николай Никуляк - Нить курьера
— Интересно, — заметил я.
— Я рассказал то, что видел, решил, что молчать об этом, может, даже преступно.
— И все же две недели молчали?
— Да, — невесело подтвердил он. — Но ведь я не мог уяснить все сразу, не мог поверить своим глазам… Однако и забыть тоже не смог. Потом обдумывал, взвешивал. Да и дел было много.
Светлые его глаза смотрели на меня простодушно и немного испуганно. Помолчав, он откровенно спросил:
— Что же теперь делать?
— Теперь, — сказал я, — вам придется все рассказанное подробно изложить на бумаге.
И я подвинул к нему бумагу и ручку…
— А сумею ли я все описать, как надо?
— Это уже не так трудно.
Майор начал писать, а я задумался.
Я вспоминал другие случаи, уже известных мне «обдумываний», «взвешиваний», «уяснений», которые, в конечном счете, давали козырь в руки врага.
Неужели и этот пожилой седой майор не понимал, что значит на две недели утратить след?
Четырнадцать поездов пришло уже после этого с востока, и столько же ушло на восток. Двести восемьдесят вагонов, а врагу нужна всего одна полка…
«Но… я не мог поверить своим глазам… Да и дел было много», вспомнил я возражения майора.
А жаль! Но как научить человека бдительности?
Я ходил по кабинету, время от времени посматривал на пишущего майора. Тем временем он приподнял голову, медленно повернулся ко мне.
— Написал, — покашливая, сказал он.
Я приблизился к столу.
— Что ж, оставьте. Если понадобитесь, может быть, еще побеспокоим вас.
Попрощавшись, он повернулся по-военному и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Я сел к столу и углубился в чтение.
«Так, — рассуждал я, просматривая записи, сделанные майором. — Переодевающийся солдат… Если он сошел с поезда, значит, либо возвратился из отпуска, либо прибыл в командировку из какой-то воинской части, расположенной в Венгрии. Придется запросить данные на всех военнослужащих, вернувшихся из отпуска и прибывших в командировку в Вену в указанный майором день.
А сейчас к Федчуку — доложить и посоветоваться».
И я аккуратно сложил бумаги в папку.
Федчук сидел за столом, просматривая корреспонденцию. Подняв глаза, он приветствовал меня кивком головы.
— Новое дело, — сказал я и протянул ему папку.
Читал он спокойно, даже, казалось, безразлично. Но чем больше углублялся в чтение, тем больше разгорались его глаза.
— Когда поступило сообщение? — отрывисто спросил он.
— Только что.
— А произошло событие?
— Две недели назад.
Он молча повернулся к своему сейфу, пошарил где-то в глубине и протянул мне запись перехваченной и расшифрованной криптограммы.
— Читайте.
На форменном бланке было отпечатано несколько слов:
«Русский солдат оформлен. Поступили первые сообщения. Срочно шлите инструкции, средства. Шварц».
Перечитав эти строки, я почувствовал знакомое волнение — оно начиналось, когда жизнь сталкивала меня с опасностью.
Взгляд Федчука скользнул по бланку дешифрованной криптограммы.
— А что, — спросил он, все больше хмурясь, — если эта криптограмма имеет прямое отношение к случаю, описанному майором?
— По времени все сходится, — сказал я. — Криптограмма отправлена ровно через неделю после события, описанного майором.
— Можно предположить, что в наших войсках орудует предатель. Во всем этом необходимо разобраться.
— Я уже кое-что наметил, — доложил я, — но мне не была известно о передатчике.
Федчук взял криптограмму и закрыл в сейф.
— Передатчиком займутся другие, а вот солдата поручаю вам. Начинайте с того, что наметили, но работайте с большой осторожностью. Предатель, прежде всего, — трус, и трусом останется, какую бы шляпу на него ни надели. Заподозрив что-либо неладное, он сбежит.
— Надеюсь, этого не случится, — сказал я.
— Это не должно случиться. Уже сейчас надо действовать так, чтобы этого не случилось.
С этого дня я вновь засел за работу, как говорят, засучив рукава. Давно уже я привык действовать импульсивно, не откладывая на завтра то, что можно сделать сегодня, сейчас, немедленно.
Мне удалось установить и проверить десятки людей, прибывших в Вену в день приезда майора, но эти люди не вызывали подозрений.
Дни текли, а моя работа оставалась бесплодной.
Но вот на моем столе появилось маленькое сообщение, поступившее из Венгрии. Оно сразу приковало к себе внимание.
Отдел контрразведки авиационного соединения, дислоцированный на территории Венгрии, информировал нас о том, что в указанный нами день в Вену на кинобазу группы войск проездом Чоп — Вена направлялся киномеханик соединения Ползунов Григорий Михайлович, русский, комсомолец, образование среднее. Далее говорилось, что Ползунов еженедельно ездит в Вену для отбора кинофильмов. Останавливается в общежитии при Центральной комендатуре, где и отмечает командировочные удостоверения. На следующий день обратным поездом возвращается в часть. Очередная его поездка состоится в пятницу.
«Сегодня среда, — подумал я, — можно успеть съездить на место. Но есть ли смысл ехать?»
Всю среду провел я в Центральной комендатуре за изучением двух большущих книг. Первая называлась журналом регистрации командировочных, и Ползунов был занесен в нее при всех выездах нормально. Зато во второй книге, где регистрировались жильцы общежития, он упоминался на пять раз меньше, чем положено.
Отлучки из общежития, как это было видно из сопоставления книг, имели место лишь в последнее время.
«Где же провел Ползунов пять ночей? В другой части у земляка или, может быть, под теплым крылышком Шварца?»
Было ясно, что Ползуновым надо заняться как следует.
— Завтра еду, — доложил я Федчуку, — надо спешить, — и попросил его дать мне в помощь Ибрагима.
Он знал Венгрию и мог оказаться весьма полезным.
Со времени перехода Ибрагима в военную контрразведку, мы оказались с ним в разных службах и виделись на работе редко, но в решающие минуты борьбы неизменно помогали друг другу.
Федчук не возражал, и я предупредил Ибрагима о предстоящей поездке.
На следующее утро мы выехали в Венгрию. В мыслях я был уже там и со стороны присматривался к пока еще загадочной фигуре киномеханика Ползунова. Постепенно я пришел к выводу, что солдатом, переодевавшимся в машине, скорее всего был не отпускник, возвращавшийся в часть. Встречу с отпускником трудно предусмотреть. С отпускником всегда возвращаются его сослуживцы, от которых нелегко ускользнуть и еще сложней — объяснить исчезновение.
Переодевавшимся в автомашине солдатом скорее всего мог быть другой, систематически посещающий Вену по каким-либо служебным делам. К такой категории подозреваемых как раз и подходил Ползунов.
Ведя машину поочередно, мы быстро мчались по широкой асфальтированной дороге к венгерской границе.
Часам к десяти утра пересекли границу, а к полудню прибыли в авиационный штаб.
Я сразу же обратил внимание на серьезные непорядки.
Ворота во двор были распахнуты настежь. Часовой, видя, что в машине люди в военной форме, пропустил нас, не остановив машину и не потребовав документов.
Никем не остановленные, мы зашли и в здание штаба, хотя у входа в него тоже стоял часовой.
«Вот так и начинается потеря бдительности, — подумал я. — Именно такие мелочи, западая в душу людей, делают их равнодушными, доверчивыми».
В отделе контрразведки я задержался недолго — надо было увидеть командира и начальника политотдела соединения, пока они не уехали на аэродром. Поэтому, пригласив с собой начальника контрразведки, я сразу же пошел к ним.
Два пожилых, несколько располневших офицера — полковник и подполковник — поднялись нам навстречу. Они поздоровались, пригласили к столу:
— Не часто нас жалуют офицеры из группы войск своим посещением, — улыбаясь, сказал полковник и добавил, усаживаясь в кресло, — чем могу служить?
— Я буду интересоваться, — доложил я о цели своего приезда, — только двумя вопросами. Поступили сведения о том, что нарушаются приказы командующего о порядке командировок военнослужащих в штаб группы и об усилении охраны аэродромов и расположений штабов.
Командир соединения и начальник политотдела переглянулись.
— В отдельных случаях, которые нами проверяются, — продолжал я, — эти нарушения привели к весьма тяжелым последствиям. Я говорю об одиночных командировках.
— Простите, — спросил, перебивая меня, полковник, — вас специально направили к нам, как в наиболее неблагополучное соединение?
При этом его седые брови взлетели вверх.
— А вам не приходилось слышать, — вмешался в разговор начальник политотдела, — что на весенней инспекторской проверке наше соединение заняло одно из первых мест и получило награды?
