Джон Гарднер - Операция «Ледокол»
Через пятнадцать минут работа была закончена. Отослав шифровку, Бонд запер машину, поставил ее на сигнализацию и вернулся в отель. Затем он еще раз для верности быстро прочесал номер и отсоединил «базовую станцию» от телефона. И не успел Бонд уложить «базовую станцию» в дипломат, намереваясь отнести его в машину до начала операции, как раздался стук в дверь.
Делая теперь все по правилам, Бонд достал «Хеклер», подошел к двери и, предварительно накинув цепочку, спросил кто там.
— Брэд, — прозвучало в ответ. — Брэд Тирпиц.
У вошедшего «Гаденыша» Тирпица был слегка взволнованный вид. Лицо американца было очень бледным, а под глазами виднелись мешки.
— Ну и сволочь же этот Коля! — выпалил Тирпиц.
Бонд жестом предложил кресло.
— Садись и выкладывай. Сейчас комната чистая. После нашей встречи у Коли мне снова пришлось наводить порядок.
— Мне тоже. — На лице Тирпица медленно расплылась улыбка, которая резко застыла, как всегда, не коснувшись глаз. Как будто скульптор, не спеша творивший его каменное лицо, на полпути бросил свою работу. — Зато я застукал Колю. Ты сам-то еще не выяснил, кто на кого работает?
— Не совсем. А что?
— А то, что после нашего совещания я оставил в Колином номере маленький сувенирчик. Просто сунул его за подкладку кресла. И, вернувшись к себе, сразу же принялся прослушивать.
— И бьюсь об заклад, услыхал плохие для себя новости. — Бонд открыл холодильник, предложив Тирпицу чего-нибудь выпить.
— Мне все равно — что есть, то и буду. Да, ты прав. Верно говорят: о себе никогда ничего хорошего не услышишь.
Бонд быстро приготовил два коктейля водка-мартини и вручил один Тирпицу.
— Ну так вот, старина, — Типиц отпил из бокала и кивнул в знак одобрения.
— Коля сделал несколько телефонных звонков. Часто менял языки, посему многое из его слов я не уловил. В основном, он говорил условными фразами. А вот, о чем был последний разговор, я все же понял. Он не ходил вокруг да около, а говорил открытым текстом. По-русски. Сегодня ночью, мой друг, нас с тобой ожидает трагическая развязка.
— Вот как?
— Ага. Со мной они собираются обойтись так же, как и с Ривкой. Прямо на границе. Чтобы все выглядело как подрыв на противопехотной мине. Я даже знаю точное место.
— Точное место? — удивился Бонд.
— И не где-нибудь там в лесу, а прямо в долине. Я покажу. — Тирпиц протянул руку, жестом спрашивая Бонда взглянуть на его карту.
— Просто назови мне координаты. — Никто, независимо от того, доверял ему Бонд или нет, не взглянет на его карту, в особенности теперь, когда на ней нанесено предполагаемое настоящее местоположение «Ледяного дворца».
— А ты недоверчивый сукин сын. — Лицо Тирпица снова превратилось в твердый гранит, угловатый, острый и опасный.
— Просто назови мне координаты.
Тирпиц продиктовал числа, и Бонд грубо прикинул, имело ли это место какое-нибудь отношение ко всей операции. Оказалось, имело: радиоуправляемая мина находилась как раз там, где их маршрут проходил в нескольких метрах от настоящего минного поля.
— Ты еще не слышал про себя, — прохрипел Тирпиц. — Для нашего мистера Бонда приготовлен эффектный финал.
— Интересно, а что уготовано самому Коле Мосолову? — спросил Бонд с почти невинным видом.
— Угу, я тоже об этом думал. Мы с тобой одинаково мыслим, друг. Это работенка из серии «мертвые не болтают».
Бонд кивнул, после паузы глотнул мартини и закурил.
— Ну, тогда давай рассказывай, что там заготовлено для меня. Чувствую, намечается долгая, холодная ночь.
11. САФАРИ НА СНЕГОХОДАХ
Почти каждую минуту Джеймсу Бонду приходилось снижать скорость, чтобы соскрести с защитных очков ледяную коросту. Ночь — хуже не придумаешь! Тем более для такой операции. Уж лучше бы был просто буран, подумал Бонд и вспомнил, как Коля с усмешкой назвал их поездку «сафари на снегоходах».
Тьма, казалось, окутала их, поглотила. Порой ее плотную накидку сдувало ветром и на какое-то мгновение можно было хоть что-то разглядеть, но тут же тьма вновь накрывала их, завязывая глаза. Бонду пришлось сконцентрировать все свое внимание, чтобы не отставать и следовать точно за Колей, который был головным. Утешало лишь то, что Коля включил на малую мощность маленькую переднюю фару. Бонд и Тирпиц ехали с потушенными огнями, а три огромных снегохода фирмы «Ямаха» ревели в ночи так громко, что казалось, они поднимут патрули в радиусе десяти миль.
После долгого разговора с Брэдом Тирпицом Бонд принялся за подготовку к предстоявшей операции, и подошел к этому процессу тщательней, чем обычно. Сперва следовало упаковать все ненужное и вернуть в «Сааб», а из машины забрать все необходимые вещи. Бонд вышел на улицу, запер дипломат с дорожной сумкой в багажнике и плюхнулся в водительское кресло. Здесь у Бонда появилась веская причина отблагодарить святого, покровительствовавшего всем оперативным агентам (если, конечно, таковой был): едва Бонд спрятал «базовую станцию» в тайник, как рядом с телефоном начал часто мигать красный огонек. Бонд сразу же нажал на огромную кнопку, открыв потайное отделение, в котором находился компьютер-скремблер с дисплеем. Мигавший огонек означал, что в электронной памяти хранилось послание из Лондона.
Бонд быстро выполнил все необходимые процедуры для включения компьютера и набрал код для расшифровки поступившей информации. В считанные секунды маленький экран, размером не больше карманной книжки, заполнился группами букв. Еще пара отточенных движений пальцев по клавишам — и группы букв превратились в хаотичный набор символов, которые затем и вовсе исчезли. Аппарат загудел и защелкал: электронный мозг принялся решать поставленную перед ним задачу. Наконец по экрану побежала строка понятного текста. Послание гласило:
ОТ ШЕФА СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ ДЛЯ 007 ШИФРОВКА ПОЛУЧЕНА
ПРЕДУПРЕЖДАЮ ПРИБЛИЖАТЬСЯ К ОБЪЕКТУ ФОН ГЛЁДЕ СЛЕДУЕТ С ПОВЫШЕННОЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ ПОВТОРЯЮ С ПОВЫШЕННОЙ ОСТОРОЖНОСТЬЮ ПОЛУЧЕНО ПОЗИТИВНОЕ ПОВТОРЯЮ ПОЗИТИВНОЕ ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ЧТО ФОН ГЛЁДА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО
НАЦИСТСКИЙ ВОЕННЫЙ ПРЕСТУПНИК ААРНЭ ТУДЕЕР ОЧЕНЬ
ВЕРОЯТНО ЧТО ТВОЯ ТЕОРИЯ ПРАВИЛЬНА ЕСЛИ УСТАНОВЛЕН КОНТАКТ ОПОВЕСТИ МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО И ВЫХОДИ ИЗ ОПЕРАЦИИ ЭТО ПРИКАЗ УДАЧИ М.
Итак, решил Бонд, М хочет попридержать поводок. Зачем? Чтобы дело не дошло до той самой «трагической развязки»? До настоящих боевых действий? Что ж, все может быть, все может быть.
Поставив машину на сигнализацию, Бонд вернулся в отель, заказал еду и новую бутылку водки. До назначенного часа встречи у снегоходов все трое договорились сидеть в своих номерах.
Вскоре пожилой официант вкатил в комнату маленькую сервировочную тележку с его заказом: обыкновенный густой гороховый суп с тонкими ломтиками мяса и превосходные сосиски из оленины.
За едой Бонд постепенно начал понимать, что причина его раздраженности по поводу «Ледокола» таилась не только в его профессиональной привычке работать в одиночку. Его беспокоил Аарнэ Тудеер, который, судя по всему, скрывался под личиной графа фон Глёды.
Бонд вспомнил других сильных личностей, с которыми вступал в опаснейшие схватки, подчас в одиночку. Будь то мужчина или женщина — почти ко всем им он питал личную ненависть. Сэр Хьюго Дракс, лжец и карточный шулер, которого Бонд разоблачил в шулерстве, а затем в ужасающем преступном замысле. Аурик Голдфингер — из той же породы — современный царь Мидас, которого Бонд сперва обыграл в гольф, а потом одолел в неравной, смертельной схватке. Блофельд. У Бонда до сих пор стыла кровь при мысли о нем и его родственнице, с которой он столкнулся лицом к лицу на своем предыдущем задании (Ссылка на предыдущий роман Джона Гарднера).
Теперь его противником был граф Конрад фон Глёда. Этот таинственный человек навевал мрачные мысли и недобрые предчувствия. В этой операции он был громадным вопросительным знаком. «Глёда означает блеск», — произнес Бонд, прожевав кусочек аппетитной сосиски. Быть может, граф обладал своеобразным чувством юмора? Быть может, его псевдоним нес какое-то послание? Ключ к его личности? Для Бонда фон Глёда был лишь кодовым словом, неким привидением, которое он мельком видел в обеденном зале отеля «Ревонтули»: подтянутый, пожилой, с натуральным бронзовым загаром, седоватые волосы, армейская выправка. Встреть его Бонд в каком-нибудь лондонском клубе, он бы не задумываясь сказал кто перед ним: отставной военный — это было написано у графа на лбу огромными буквами. И никакой зловещей ауры. С виду ничего плохого о нем и не скажешь.
На какую-то долю секунды у Бонда появилось странное ощущение, будто бы по его спине провели липкой рукой. Из-за того, что он так и не встретился с графом лицом к лицу и даже не читал на него полное досье, бывший эсэсовец, чья длинная тень выползла из прошлого, кишащего подобными монстрами, породил в душе Бонда неприятное, редкое для него, тревожное чувство. Бонд даже задумался: а не встретил ли он, спустя столько лет, противника, который сильнее его?
