Жерар Вилье - Голливудская пантера
Тишина была полной.
Тогда он вышел из машины и перетащил тело Дафнии на место водителя. Она съехала вниз, уронив голову на руль. Затем на всякий случай он протер шелковым носовым платком переключатель скоростей, руль и дверные ручки. Затем осторожно захлопнул дверцу и спокойно пошел пешком. Эта часть была самой деликатной из его плана.
Пешеходы в Беверли Хиллз встречались так же часто, как елки в Сахаре. К счастью, он был повсеместно известен и проживал в этом квартале. К тому же, пройти надо было всего около полумили, срезав угол по Коув и Лексингтон-роуд.
Джил он сказал бы, что Дафния поставила машину у себя, и собирался вернуть ее на следующее утро.
* * *В номере Малко в десять минут седьмого утра зазвонил телефон. В Лос-Анджелесский больничный приют только что поступила молодая женщина, похожая по описанию на Дафнию. Звонил сержант, водитель полицейской скорой помощи.
– В каком она состоянии? – спросил Малко.
– Вы ее муж? – с подозрением спросил полицейский.
Малко его успокоил:
– Нет, нет. Я только знакомый.
– Она в коме, – лаконично сказал он. – Дело труба.
Малко поблагодарил, положил трубку и разбудил Альберта Манна, который спал одетым на соседней кровати.
– Они нашли ее.
Оба мужчины промчались через безлюдный отель и попадали в «додж». На Сансете не было ни души, и они быстро доехали до Голливуд-фривей, чтобы спуститься в город. День только занимался, и на небе уже розовело солнце. Студент-стажер в белом халате вышел в коридор и закурил сигарету.
Начальник полиции представил Малко и Альберта Манна таким образом, что они получили доступ в реанимационное отделение.
Малко подошел к нему.
– Она не выживет, – тихим голосом сказал стажер. – Мы делали ей промывание желудка, впрыскивали камфару и вообще, все что можно. Но было уже слишком поздно. Более того, мы даже не знаем точно, что именно она проглотила.
– Где ее обнаружили? – спросил Малко.
Стажер наморщил лоб:
– Кажется, в какой-то аллее в Беверли Хиллз. Она довела туда свою машину, чтобы ничего не опасаться. По меньшей мере три часа назад, потому как позднее она была бы не в состоянии сидеть за рулем.
Они подошли к большому стеклу, отделяющему палату от коридора. Дафния лежала с закрытыми глазами. В обеих руках торчали трубки капельниц.
У койки выстроилось в ряд внушительное электронное оборудование. Пока они всматривались, через другую дверь вошла медсестра и быстро сделала девушке укол.
– Она могла говорить? – спросил Малко.
Стажер замотал головой.
– Нет. И никогда больше не сможет. У меня есть кое-какой опыт в подобных случаях. Я таких уже видел сотни с тех пор, как я здесь. У нее один шанс на миллион. Уже два часа у нее держится температура 41 градус. Мы поддерживаем жизнь искусственным образом и ничего не можем сделать, чтобы она проснулась. Она умрет, даже не сознавая этого.
Увидев пораженное лицо Малко, молодой медик грустно добавил:
– Здесь такое случается слишком часто. И все время с красивыми девушками. Им очень трудно жить в Голливуде. И однажды они ломаются.
Малко покивал головой. Ему никак не удавалось отвести глаза от живого трупа по ту сторону стекла. Дафния не совершала самоубийства, он это знал наверняка.
Ее убили, когда она находилась вместе с «дорогушей» Джил. Потому что Дафния узнала что-то важное.
Он поблагодарил молодого медика и увел Альберта Манна. Здесь больше нечего было делать. Оставалось отыскать убийцу Дафнии.
Когда они вышли из больницы, уже почти наступил день. Альберт Манн повел Малко в кафетерий около больничного приюта. Оба были небриты, и неоновый свет придавал их лицам жуткий зеленоватый оттенок.
Малко поднял глаза на огромную постройку, усеянную окнами. В нескольких метрах от них умирала Дафния. Он коснулся губами черного кофе без сахара и обжегся.
Небо уже заголубело. Смога не ожидалось. Впереди был прекрасный день.
Глава 14
По изгибам бульвара Сансет ехали четыре автомобиля с зажженными фарами. Во главе двигался старый черный кадиллак, переоборудованный под катафалк, затем «додж», за рулем которого сидел Альберт Манн, рядом с ним Малко, в самом конце ехали две машины ФБР. Дафнию похоронили в одной из ячеек Вествудского кладбища. Церемония не продлилась и десяти минут. Было что-то нереальное в этом погребении на скорую руку под лучезарным небом. Малко разрывался между грустью и яростью.
Время от времени их маленький конвой пересекали другие автомобили. Они почтительно зажигали на короткое мгновение фары. Это напомнило Малко другой день в Лос-Анджелесе, когда сотни тысяч калифорнийцев ехали с фарами, зажженными средь бела дня, в честь Роберта Кеннеди.
– Она была убита, – сказал он.
Альберт Манн кивнул.
– Вполне возможно, но у нас нет никаких доказательств. Не забывайте, что судебный исполнитель выдал разрешение на захоронение, в котором причиной смерти указано самоубийство...
Золотистые глаза Малко стали такими глубокими, что приобрели зеленую окраску. Это был плохой знак.
– Почему бы не потрясти хорошенько Джина Ширака или Джил Рикбелл?
– Потому что у нас демократия, – вздохнул Альберт Манн. – И потому что для нее предпочтительнее не вмешивать в эту историю местную полицию. Вы сами должны действовать. Вы.
– Но каким образом? – возразил Малко. – Мы в полном тумане. Я даже не уверен, что сам Джин Ширак виновен. Следовало бы их напугать.
Они достигли Беверли Хиллз и покатили немного быстрее. Водитель катафалка торопился обратно.
– У меня есть для вас новость, – сказал Альберт Манн. – Вот уже два дня, как у Джина Ширака новый садовник. Навахо, как и тот, которого нашли в Мексике...
– И что из того?
– А то, – сказал Альберт Манн, – что это начало конца. Если бы мы могли, мы бы сами туда отправили этого навахо. Чтобы он сыграл роль козочки в клетке с тигром. Мы имеем дело с загнанным в угол противником, которого поджимает время. Теперь я в этом уверен. Иначе они бы не совершали убийств. Теперь все ускорится, поскольку они так хотят этого навахо...
– Но, почему, бог ты мой?!
– Об этом я ничего не знаю. Но они собираются форсировать это дело. Джин Ширак, может быть, и играет какую-то роль, но за ним стоят настоящие профессионалы. Нам нужны именно они. Если мы кинем в тюрягу Ширака и Джил Рикбелл, это ни к чему не приведет. Делайте выводы сами: мы даже не знаем, почему и где был убит навахо Зуни; мы не можем связать попытку покушения на вас ни с кем из замешанных в эту историю лиц; официально Дафния Ла Салль совершила самоубийство. Мы связаны по рукам и ногам. Но никто не мешает лично вам спросить у мисс Джил Рикбелл, где находилась Дафния в тот вечер, когда умерла, и с кем...
Катафалк поехал прямо по Сансету, а Альберт Манн свернул в сторону Беверли Хиллз. Малко размышлял. Увы, американец был прав.
– Я поеду сейчас к Джил Рикбелл, – мрачно сказал он.
За поясом у Малко был кольт 38-го калибра, предложенный Альбертом Манном. Он больше ничем не хотел рисковать. Слишком много смертей в Лос-Анджелесе – Городе Ангелов.
Он решил застать Джил Рикбелл врасплох, даже если ему придется прождать ее целую ночь. Когда-нибудь должна же она вернуться домой. Неожиданность станет хорошим козырем.
Повсюду в окнах виллы горел свет. На подъездной аллее стояли белый кадиллак и красный «корвет». Малко припарковал сзади свой «мустанг» и нажал на кнопку звонка.
Ему открыла дверь сама «дорогуша» Джил. В ее глазах Малко не увидел никакого страха, только удивление. Затем вспыхнул лучик лукавства.
– Почему вы не позвонили? – шаловливо спросила она. – Вы хотели сделать мне сюрприз?
– Немножко еще и поэтому, – сказал Малко, входя в дверь.
Поведение «дорогуши» Джил шло вразрез с его гипотезами.
Девушка была одета в курьезные брючки из коричневой кожи, на лямочках, словно детский летний костюмчик, и блузку покроя мужской рубашки из красного шелка.
Обруч в волосах придавал ей вид очень большой умницы. Хотя, по обыкновению, на ней не было никакого белья.
Малко уселся на большом канапе черного бархата.
Затянутая в свои кожаные брючки, «дорогуша» Джил была крайне соблазнительна. Как скверно устроена жизнь! Она прочитала это в глазах Малко, когда внезапно подошла к нему.
– Я счастлива вас видеть.
Малко взял ее руку, унизанную перстнями, и поцеловал. Ему не хотелось говорить то, что он должен был сказать.
– Я пришел сюда не для этого, – сказал он.
Лицо мадонны помрачнело, в глазах мелькнул беспокойный блеск.
– А в чем дело?
Малко впился своими золотистыми глазами в ее глаза.
– Дафния Ла Салль умерла. Через несколько часов после вечеринки, проведенной с вами.
Джил отвела глаза. Но безо всякого страха.
– Я... Я знаю, – сказала она. – Я прочла об этом в газетах. Я очень сожалею. Это ведь была ваша подружка, не так ли?
