Чингиз Абдуллаев - Выбери себе смерть
Дверь открыли сразу, словно ждали его звонка. Высокий мужчина с характерным волевым, жестким выражением лица и тяжелым подбородком пристально посмотрел на Колчина.
— Кто вам нужен? — Хозяин не отличался разговорчивостью, он даже не поздоровался.
— Подполковник Ганиковский? — спросил Колчин. — Я следователь Колчин из ФСК. Вот мое удостоверение.
Хозяин посторонился, пропуская гостя. Молча закрыл дверь, жестом приглашая войти. Колчин сам снял плащ, сам повесил его на вешалку и прошел в столовую.
Хозяин, не говоря ни слова, подошел к телевизору и выключил его. Затем вернулся к столу и сел напротив Колчина. Лишь тогда он наконец соизволил открыть рот:
— Говорите, зачем пришли?
— Вы знали полковника Бахтамова? — спросил Колчин, уже не обращая внимания на странности хозяина квартиры.
— Не помню.
— Он был вашим сотрудником в спецгруппе «Рай».
— Может быть, я не всех помню по именам.
— Он убит. — Напрасно Колчин рассчитывал хоть на какой-то эффект. Ганиковский не шелохнулся.
— У вас нет других вопросов? — спросил он.
— Есть. Вы знали полковника Иванченко?
— Не помню.
— Он тоже был сотрудником спецподразделения. И он тоже убит.
Ганиковский все-таки сделал какое-то движение, но лицо его оставалось бесстрастным. Он посмотрел Колчину в глаза.
— Вы пришли для того, чтобы сообщить мне все это?
— Чтобы вы нам помогли.
— Не хочу. И не буду. Сами разбирайтесь со своими проблемами.
— Вы понимаете, что погибли два ваших товарища, — Колчин начал сознавать, почему Фогельсон так быстро согласился дать адрес Ганиковского, — а вы мешаете нам найти их убийц.
— Никому я не мешаю, — пробормотал Ганиковский. — Оба погибших были офицерами, знали, на что шли.
— Выбрали себе смерть? — спросил Колчин.
— Может быть. А кто дал вам мой адрес? Наши данные тогда убирали из всех компьютеров.
— Ваш бывший товарищ Марк Фогельсон. Он, кстати, вернулся на службу в ФСК.
— Марк всегда умел приспосабливаться, — равнодушно заметил Ганиковский. — Значит, устроился теперь к вам. Передайте ему привет.
— Бахтамова и Иванченко убили почти одновременно, одним и тем же способом. Кто это мог сделать? — Колчина уже возмущало равнодушие Ганиковского.
— Значит, кому-то это было нужно. Конкретнее сказать не могу. С ребятами давно не имел связи.
Колчин понял, что из этого истукана больше ничего выжать не удастся. Он поднялся, вышел в коридор, надел плащ.
— Больше вы мне ничего не хотите сказать? — спросил он на прощание.
— Где похоронен Бахтамов? — вдруг спросил Ганиковский.
Колчин посмотрел на него, сказал название кладбища и вышел из дома, плотно закрыв дверь. Спускался он медленно, словно пытаясь осмыслить несостоявшийся разговор с Ганиковским. В автомобиле один из сопровождавших протянул ему телефон. Звонил Игорь Костюковский из Минска.
— Что случилось? — крикнул Колчин, уже боявшийся неожиданных звонков.
— Все было липой, — возбужденно говорил Костюковский, — в нашем морге КГБ Шварцу подсунули другой труп. Тот человек при жизни действительно имел больное сердце и из-за этого попал в автомобильную катастрофу, был ранен. А в больнице сердце отказало.
— Так это был труп не Иванченко?
— В том-то вся и соль. Подсунули другое тело. Только сегодня выяснили. Хорошо, что успели вернуть Шварца из аэропорта. Сейчас уточняем, где настоящий труп Иванченко. До утра сообщим, как дела. Скандал страшный. Прокурор республики хочет идти утром к Лукашенко. Говорит: расскажу все президенту, пусть знает, как работает наш КГБ — хотя сейчас у нас это министерство.
— От перемены мест слагаемых сумма не меняется, — тихо сказал Колчин.
— Что? — не понял Игорь. — Ничего не слышно.
— Все в порядке. Спасибо за сообщение.
Колчин положил трубку. Значит, они уже идут на подлог. Так важно им скрыть факты гибели Бахтамова и Иванченко. Чего они боятся, ведь оба офицера погибли? Лукахин говорил о четырех. Фогельсон не в счет, он открыто демонстрирует свою причастность к ФСК. Значит, один из троих — Крымов, Ганиковский, Скребнев. Хотя последнего можно отбросить. Его нет в городе уже почти месяц. Остаются лежащий в больнице Крымов и малосимпатичный Ганиковский. Кто из них двоих знает чуть больше о гибели товарищей, чем остальные?
Он решил ехать в больницу. Оба офицера-оперативника сразу поскучнели. Они надеялись попасть сегодня в свои семьи чуть раньше обычного, но предстоящий визит оставлял им призрачные надежды. К больнице они подъехали в полной темноте: соседние улицы не были освещены. Колчин не знал, что в тот момент, когда он разговаривал с Костюковским, их разговор фиксировали сразу в двух местах — в Минске и в Москве. И в Минске, и в Москве решения были приняты сразу. И почти сразу начали исполняться. В Минске к зданию прокуратуры подъехал автомобиль, в котором сидели трое сотрудников бывшего КГБ Белоруссии. В Москве около больницы уже дежурил автомобиль с двумя «ликвидаторами». В Минске они вошли в здание прокуратуры, предъявив свои новенькие удостоверения. Дежурный сержант милиции хмуро кивнул, пропуская ночных гостей. Они прошли в лифт, поднялись на тот этаж, где сидели прокурор республики и следователи по особо важным делам. В Москве один из незнакомцев остался сидеть в машине, а второй, уже одетый в белый халат, вышел из автомобиля и проследовал в здание больницы. В Минске профессор Шварц начал исследование наконец предъявленного ему трупа Иванченко. В Москве незнакомец шел по коридору, неторопливо направляясь к лифту. Он даже пропустил спешившую по своим делам миловидную санитарку и улыбнулся ей. В Минске трое незнакомцев разделились. Двое направились к прокурору республики, один свернул направо, где в конце коридора висела табличка с надписью «Следователь по особо важным делам И. Костюковский». В Москве Колчин и его раздосадованные спутники подъезжали к больнице. Следователь, понимавший состояние офицеров сопровождения, предложил подождать его в машине. В Минске профессор Шварц осматривал сердце и желудок погибшего. Его что-то сильно смущало. В Москве незнакомец, поднявшийся на третий этаж, нашел наконец отдельную палату подполковника Крымова, где рядом с ним лежал еще один больной, бывший заместитель директора завода «Вторчермет». По правилам в таких палатах должны были лежать по одному, но мест не хватало, и приходилось превращать отдельные палаты в коммунальные квартиры со всеми вытекающими отсюда последствиями. В Минске один из троих резко открыл дверь в кабинет Костюковского. Ни слова не говоря, он вошел и закрыл дверь.
— Вы ко мне, товарищ? — удивился Костюковский. — Что вам нужно?
Незнакомец приложил палец к губам и мягко приблизился к следователю, сжимая в руках свое оружие.
— Вы откуда пришли? — забеспокоился наконец Костюковский, когда убийца был совсем рядом.
В Москве незнакомец открыл дверь и, не обращая внимания на спящего на своей койке заместителя директора, поднял пистолет. Все три выстрела были не слышны, так как убийца пользовался глушителем. Заместитель директора даже не проснулся. Незнакомец положил оружие в карман и закрыл дверь палаты. Костюковский поднял голову, пытаясь еще что-то сказать, когда незнакомец вскинул свое оружие. Глушитель был в сантиметре от его головы. Выстрел он еще услышал.
Двое незнакомцев в другом конце коридора, войдя в приемную, улыбнулись секретарше, после чего один застрелил ее профессионально в голову, а второй, войдя в кабинет прокурора республики, терпеливо подождал, пока хозяин кабинета не сообразит, что случилось, пока не встанет и не получит сразу несколько ранений в лицо и в живот. Прокурор республики был еще жив, когда в кабинет принесли тело Костюковского и вложили ему в руки оружие, убившее прокурора.
В Москве Колчин вошел в больницу и, столкнувшись с незнакомцем в дверях, уступил ему дорогу.
В Минске все трое незнакомцев благополучно вышли из здания прокуратуры, сели в машину. Когда они выехали на соседнюю улицу, в следовавшей за ними машине сидевший рядом с водителем человек нажал кнопку радиоуправляемого устройства. Сильный взрыв потряс весь квартал. Все трое погибли.
В Москве незнакомец сел рядом с шофером и почти сразу получил от него пулю в висок. Тело выбросили по дороге в какой-то водоем.
В Минске профессор Шварц наконец закончил вскрытие.
— Подставка, — громко произнес он. — Его убили, применив специальный порошок.
В Москве Колчин вошел в палату и увидел бездыханное тело Крымова и спокойно храпящего соседа, который не проснулся и в этот раз.
Колчин понял, что опоздал. Третьим был подполковник Крымов, которого застрелили за несколько минут до появления следователя в больнице. Из этого следовало, что все разговоры Колчина в автомобиле и в кабинете прослушивались. Он стоял над еще теплым телом, не зная, что предпринять. Они нанесли не просто сильный удар, они продемонстрировали, что не остановятся ни перед чем, ни перед какими жертвами. Он вспомнил о своем разговоре с Игорем Костюковским. «Нужно будет утром предупредить его», — мелькнула осторожная мысль.
