Берта Ресио Тенорио - И опять снова…

Беттина же, напротив, была очень оживленна, и он снова успокоился.

Вот она пошла в свою комнату за сумочкой, и он, не удержавшись, последовал за ней. Он никак не мог представить себе, что она сейчас уйдет, а они даже не простятся. Он обнял ее и поцеловал, но она, пробормотав что-то ободряющее, отстранилась, поправила волосы, спрыснула себя духами, быстро чмокнула его и вышла из комнаты. Александр остался один. У него не хватило духу посмотреть ей вслед.

Первые дни, ожидая известия о ее прибытии в Майами, он провел в каком-то почти бессознательном состоянии и заявления в полицию не делал. Но иностранные радиостанции не проронили о Беттине ни единого слова. Тогда его охватило беспокойство, и он решился, но расспрашивать о Беттине ее прежних друзей не рискнул.

В этот страшный день, когда пришло известие о ее убийстве, сказал Александр, в нем будто что-то умерло, сердце и мозг будто поразил паралич. Не было даже гнева – ведь никого, кроме себя, он не мог винить. Это было полное крушение, и он встретил его с каким-то тупым равнодушием.

Вот к чему привело Беттину ее тщеславие. Александр не знал, кто убил ее и за что. Да его это и не интересовало. Уже никто и ничто не оживит Беттину.

Под конец Александр заявил; что хочет как можно скорее уехать с Кубы. Он не в силах больше видеть места, где все напоминает Беттину. У него остались дети, которых она ему подарила, ее. фотографии и воспоминания о бурных, восхитительных годах, что он прожил рядом с этой необыкновенной женщиной. Все остальное ему безразлично.

16

4.34 пополудни

Фабиола, похоже, тоже очень довольна. Она теперь совсем по-другому, гораздо дружелюбнее, смотрит на меня. Мне нравится перемена в ее отношении, потому что это облегчит нашу работу. Впрочем, она всегда действуете умом.

Фабиола недооценила меня и сейчас убедилась, что я сильнее, чем она полагала. Она или прекрасно скрывает свои чувства, или умеет проигрывать. А может быть. Просто ждет случая, чтобы отвоевать утраченную территорию?

На белых стенах помещения резко выделялись яркие краски абстрактных картин. Бармен проворно скользил за стойкой, хотя перед ней сидело всего два клиента. Он подал им еще по стакану рома с лимоном, провел тряпкой по стойке, прополоскал бокалы, поставил их сушиться. подошел к посетителям, забрал у них полную окурков пепельницу и поставил перед ними чистую. Вымыл пепельницу, тоже опрокинул ее на сушилку и направился к облокотившемуся на стойку официанту, который обслуживал столики.

– Самая скучная компания, какую я видел в жизни. – сказал тот бармену. – Сидят здесь уже около двух часов и молча пьют. Я уже три раза приносил им выпивку, а закуски они даже не тронули.

– Может, им просто грустно? – предположил бармен. – Кто из них уезжает?

– Трудно сказать. Все держатся одинаково. Скорее всего, тот плешивый иностранец с усиками.

Невероятно, но им, так часто встречавшимся последнее время, сейчас нечего сказать друг другу. Нет, они не грустили. Напротив, были довольны и спокойны, зная. что через двадцать пять минут Александр наконец улетит. Он улетел бы раньше, но рейс немного задержали. Его отъезд – хороший признак, означающий, что «дело Беттины» начало покрываться пылью, а может быть, вообще уже сдано в архив. Даже если случайно и всплывет какая-нибудь подробность, большой роли она не сыграет. Пусть долгое время они находились под подозрением, это ровно ничего не значит. Раз нет доказательств, что они посылали информацию за рубеж, их не могут ни подвергнуть аресту, ни отдать под суд. Даже если будет установлен состав преступления, санкций против них применить нельзя, потому что враждебную деятельность можно доказать, лишь обнаружив пути утечки информации. А это трудно, очень трудно раскрыть… Остается еще двадцать минут. Кажется, время остановилось.

Леандро снова подает знак официанту, и вскоре их столик опять уставлен бокалами. Рядом с ним, утопая в пластиковом кресле, сидит Фабиола. Она, как всегда, хороша. Фабиола пристально смотрит на Мигеля, но тот рассеян, его взгляд сквозь окно устремлен на людей, производящих последнюю проверку самолета.

Глэдис смотрит на часы. Пятнадцать минут. Она поспешно отпивает глоток «президентского». Ее бокал почти пуст. Глэдис испытывает мучительное волнение, словно это ей предстоит вскоре подняться на борт воздушного корабля. Она глядит сквозь стеклянную стену. Толстое стекло гасит гул моторов на взлетной полосе. Вот она поворачивается к Джонни, который нанизывает на заостренную палочку кусочек колбасы. Медленно жуя, Джонни улыбается сидящей рядом Кармен, наклоняется над блюдом, берет еще кусочек и любезно предлагает его секретарше Александра, который за все это время едва проронил несколько слов.

Исмаэль пытается щелкнуть зажигалкой и привлекает к себе всеобщее внимание. Он встряхивает ее, снова щелкает. Окружающие смотрят на Исмаэля, словно от того, высечет он огонек или нет, зависит их жизнь. Они не сводят глаз с его рук. нервно вертящих маленький предмет. Наконец появляется язычок слабого пламени, и все тяжело откидываются на спинки кресел.

Остается десять минут. Александр отпивает глоток. Взглянув на провожающих, взбалтывает свой коктейль, раздавив веточку мяты о стенку стакана, отпивает еще. Потом он поворачивается к стеклянной стене я наблюдает, как медленно спускаются сумерки. Небо приобрело серый оттенок от облаков, которые его скрывали весь день. Александр взглядом следит за тележкой, в последний раз отвозящей к самолету багаж и возвращающейся к зданию аэропорта, поворачивается к тем, кто его провожает, и снова подносит бокал к губам. Его охватывает полнейшее равнодушие, эти люди вдруг становятся ему совсем чужими. Он нисколько не жалеет о тем, что никогда больше не увидит их, и ему нечего скатать им на прощание. В голову не приходит ничего подходящего с случаю. Он нисколько не взволнован, напроти», испытывает какую-то неестественную апатию.

Подняв руку, Джонни подзывает официанта, который тотчас же приносит счет. Джонни расплачивается, а Глэдис, Фабиола и Кармен забирают с кресел свою сумочки. Александр поднимает с пола чемодан, встает и, обойдя вокруг стола, берет брошенное на одно из кресел пальто.

Они выходят из бара. Силуэты пальм растворяются в темноте наступающей ночи. Александр останавливается: – Простимся здесь.

Он пожимает всем руки. Кто-то бормочет избитые фразы, от частого повторения давно потерявшие всякий смысл. Фабиола задержала его руку, и на губах Александра мелькнула холодная улыбка.

Он повернулся, спокойно, твердо зашагал и вскоре затерялся в толпе пассажиров, спускавшихся из бара на первый этаж. Провожающие немного отстали, и, когда сошли вниз, Александр уже стоял в очереди, ожидавшей автобуса, который отвозит пассажиров к самолету. Он не оглянулся.

Они вышли в теплую ночь и заговорили все разом. Джонни, смеясь, наклонился к Кармен – секретарше Александра теперь придется привыкать к новому шефу. Они пошутили и над этим, а Мигель предложил ей место в своем управлении. Напряжение спало.

Миновав здание аэропорта, они направились к стоянке машин, голоса уже звучали невнятно, и нельзя было разобрать, о чем они говорят. Но лица у всех были довольные. Пока они решали, кто с кем сядет в машину, совсем стемнело. Наконец они расселись, еще покричали что-то друг другу через окошки и распрощались.

Когда автомобили выезжали со стоянки, в небе раздался рев моторов. Самолет поднялся, и его мерцающие огни скоро затерялись в тропической тьме.

Шариковая ручка скользит по белой бумаге. Но это не рисунок, рука машинально чертит линии, круги, волны, перья. Окурок сигареты тлеет в пепельнице. Он ждет телефонного звонка. Встает, потягивается, подходит к окну и смотрит на улицу, блестящую от прошедшего недавно дождя. Ветви еще мокрые, и, едва подует ветерок, с них падают капли. Почти половина седьмого. От телефонного звонка он вздрагивает. Это шеф. Он отвечает, повесив трубку, берет с письменного стола свой блокнот с записями и поспешно идет к двери.

У шефа он доложил о результатах последних расследований и, закончив, подождал, что скажет старший офицер. Слушали его внимательно.

– Мы все еще не знаем, каким образом они переправляют информацию за границу. Разумеется, этим занимается кто-то один. По тому, как быстро доставляются сведения, можно предположить, что пользуются они очень надежным, лишенным всякого риска, способом. – Офицер встал, прошелся по кабинету. – Это не радио в не почтовые голуби. С другой стороны, наши сотрудники уверены, что способ очень прост, немудрен, потому-то он до сих пор и не раскрыт. Мы изучаем более сложные пути, которыми обычно пользуются профессиональные агенты, а этот от нас ускользает. – Шеф помолчал. – Кто-то собирает сведения и пересылает их. Но как? Как? – Он стукнул кулаком по металлическому ящику картотеки и, вдруг успокоившись, медленно пошел к своему креслу. – Извини. Расскажи мне, как прошел «отъезд» Александра…