Александр Щелоков - Стреляющие камни
Держа палец на спусковом крючке, Левкасов вскочил, бросился в сторону и снова залег.
Высоко в небе хлопнул глухой взрыв, и над плато, расплескивая мертвенно-голубой свет, повисла осветительная ракета.
Мир сделался черно-белым. Острые тени отбрасывал любой предмет, имевший объем. Теперь Левкасов увидел Эдика, который лежал возле эспээса, выдолбленного в камне с таким трудом. Судя по позе, Эдик был мертв. Рядом с его телом, припав на колено, полусидел моджахед. У него перекосил рожок, и он никак не мог втолкнуть его в автомат.
Левкасов повел стволом и послал очередь. Враг, так и не зарядив оружия, рухнул на бок.
Левкасов открыл огонь в момент, когда многие из нападавших еще не поднялись с карниза на скалу. Операция, только начавшись, уже срывалась.
— Откуда здесь второй пост?! — заорал Роджерс, обращаясь к Аманулле. — Шах говорил все время об одном!
— Шах — дерьмо! — свирепо крикнул в ответ Леблан. — Мы потеряли уже пять минут. Надо спешить!
Он всегда был оптимистом, этот Леблан.
Легкость, с какой Шах прошел первый пост, почему-то оказавшийся несколько в другом месте, чем они знали, еще не насторожила Француза, не пробудила в нем чувства тревоги.
— Мы теряем время! — снова выкрикнул Роджерс.
Мертвоголовый выругался зло и отрывисто.
— Где Шах?
— Он готов, — сообщил Леблан.
Мертвоголовый нажал на спуск, отжигая длинную очередь. И тут же бросился в сторону, где отстреливался второй часовой. Брать на себя самое трудное он умел — в этом ему нельзя было отказать.
Левкасов краем глаза заметил тень, стремительно метнувшуюся к нему. По движению инстинктивно ощутил, что нож у нападавшего зажат в левой руке. Он вскочил и отбил ее правой, вложив в блок всю недюжинную силу. Нож задел руку, и запястье обожгло острой болью. В тот же миг, чуть пригнув голову, Левкасов боданул противника в живот. Тот опрокинулся навзничь. Нож выпал из его ладони и со стуком покатился по камням.
Всем весом солдат навалился на Мертвоголового. Он и сейчас еще не видел лица врага, только ощущал его жаркое и частое дыхание.
Ощупью добравшись до жилистой шеи, Левкасов сжал ее и стал сдавливать с силой, с которой на спор плющил патронные гильзы. Горловые хрящи чужака затрещали у него под пальцами.
Мертвоголовый при падении ударился затылком о землю, и его сопротивление быстро ослабело. Несколько раз дернув ногами, он застыл неподвижно.
Левкасов вскочил, и сразу на него что-то обрушилось. Непроглядная тьма ночи полыхнула радужным фейерверком. В ушах зазвенела и оборвалась тонкая струна. Лампа сознания угасла…
Если точно следовать фактам того происшествия, то первым в бой все же вступил капитан Курков.
Ровно за тридцать минут до стычки его разбудил дежурный. Едва он прикоснулся к плечу ротного, который спал беспробудным сном, тот, будто только и ждал сигнала, вскочил, ни секунды не мешкая. Сразу спросил:
— Где?
— Внизу.
— Много?
— Не менее трех десятков.
— Два взвода вниз по тревоге. Занять оборону. Взвод в резерв. Огня без приказа не открывать. Старший в линии — Лоза. Резерв с тремя пулеметами к артиллерийской позиции. Через три минуты Лоза доложил: оборону заняли. Курков расположился вместе с резервом, неподалеку от орудия.
— Королюк, — спросил он артиллериста, — лощинка пристреляна?
— Так точно.
— Кинь-ка туда пару снарядов.
— Цель номер два! — скомандовал артиллерист. — Расход два снаряда. Зарядить!
Зашевелился наводчик. Крякнув, подхватил из ящика унитарный патрон заряжающий. Клацнул металлом затвор.
— Готово! — доложил командир орудия.
— Орудие! — скомандовал Королюк и по привычке взмахнул рукой, хотя знал, этого жеста в темноте подчиненные не увидят.
Огонь полыхнул багровым сполохом, вырвал из темноты позицию, застывших в нелепых позах артиллеристов.
Сверху, со стороны обрыва, донесся стук автомата. «Калашников» клал строчку звонкую и ровную.
Курков резко обернулся на новый звук.
Автомат замолчал и ударил снова.
Это не удивило капитана, больше того, он испытал нечто вроде радости.
Он з н а л, что э т о должно было случиться.
Он знал, что делать в этом случае. Он не раз и не два проигрывал в уме варианты, которые казались несусветной чушью Лозе и Краснову, да и Королюку в не меньшей мере.
— Краснов! — скомандовал капитан. — Два пулемета на правый фланг! Взвод в цепь! Прикрывайте склады! Вперед!
У обрыва снова застучал автомат. Левкасов держал оборону в одиночестве.
Сознание возвращалось к солдату медленно, прорываясь сквозь тошнотную слабость и зыбкую муть в голове. Левкасов хотел вскочить, но боль пронзила ногу, и он со стоном опустился на камни. Потрогал лицо. Оно было покрыто липкой пленкой крови.
Мимо, двигаясь к расположению склада, промелькнуло несколько теней.
— Тез, тез! Пеш, пеш! — подгонял моджахедов злой мужской голос. — Быстро! Вперед!
Левкасов раскинул руки и ощупал землю вокруг себя. Его пальцы сперва наткнулись на клинок ножа. Он отбросил его за ненадобностью. Потом его ладонь легла на автомат. Солдат сжал пальцы и потянул оружие к себе. Преодолевая боль в ноге, он присел и плеснул сверкавшую трассерами струю металла вслед цепи моджахедов.
Неожиданный огонь с тыла остановил нападавших.
— Хейанат! — завопил кто-то высоким истошным голосом. — Измена!
Две боевые пятерки Асадуллы, вырвавшиеся вперед, повернули фронт и плотным огнем в упор ожгли следовавшую за ним пятерку Аллаяра.
Ничего этого Левкасов не видел. Дав очередь, он рухнул на камни и опять погрузился в беспамятство.
Леблан, полный отчаянной уверенности, с автоматом в руках подгонял пятерку моджахедов, тащивших взрывчатку. Он уже видел штабеля, затянутые брезентом, и надеялся одним рывком достичь цели. Оставалось только пробить колючку, опутывавшую склад, и заложить, а проще бросить к штабелям заряды.
Оставалось совсем ничего… Но это «ничего» оказалось непреодолимым.
Леблан видел, что моджахеды, не добежав десятка метров до ограждения, будто наткнулись на невидимую стену. Двое рухнули сразу и больше не шевелились. Трое других упали, готовясь вести огонь. Но в это время с русской стороны полетели гранаты.
В свете новой осветительной ракеты Леблан увидел их — одну, две, три, пять… Они летели черными комьями, круглые и беззвучные. Он видел их, но ничего поделать не мог — ни остановить их полета, ни укрыться от неожиданного удара.
Наемник лежал на жестких камнях и смотрел на приближавшуюся к нему смерть. В последний момент он не выдержал, вскочил, чтобы бежать назад, к обрыву. Граната рванула прямо у него под ногами. Горячий металл полоснул по животу, фаршируя внутренности осколками, отвратно вонявшими взрывчаткой.
Схватившись обеими руками за брюхо, уронив автомат, Леблан несколько секунд стоял, покачиваясь взад и вперед,
— О господи! — бормотал он в агонии. — Дева Мария!
Роджерс видел конец Француза. И только теперь окончательно понял, что их переиграли. Тем не менее даже в тот миг он не позволил себе усомниться в своих расчетах, признать превосходство противника над собой. Маэстро был уверен в том, что виноват в их неудачах один только Шах. Наверняка эта свинья — Роджерс так и сказал себе, чтобы побольнее уязвить мусульманскую чистоту амера, — эта свинья работала на красных. Мразь! Погань! И этот угодливый Аманулла, будь он проклят!
— Где советник Шахзур? — спросил Роджерс Амануллу, постоянно державшегося возле него. Он старался разобраться в обстановке и прикинуть, что делать дальше.
— Советник остался внизу, — сообщил новость переводчик. — На гору он не поднимался. Он никогда не принимает участия в схватках.
— Ах, сволочи! — воскликнул Роджерс, не скрывая растерянности. — Отходим!
Осветительные ракеты теперь не гасли над горой ни на мгновение.
Пробегая мимо места, где рядом с телом русского солдата лежал труп Шаха, Роджерс еще раз крепко выругался. Хотел всадить пулю в мертвого амера, поставившего под удар всю операцию, но сдержался. Для того чтобы спастись, нельзя было терять ни секунды.
Роджерс добежал до края обрыва, быстро лег на живот, ухватился руками за край, чтобы мягко соскользнуть на карниз. В метре от него оранжевым светом полыхнул взрыв гранаты. Аманулла, не успевший лечь, взмахнул руками и, теряя равновесие, как большое бревно, рухнул на землю — даже не согнувшись. Металл полоснул Роджерса по рукам. Пальцы соскользнули с камня, за который они цеплялись, и грузное тело сорвалось со скалы.
Распахнув руки, как крылья, Роджерс полетел в пропасть. В ночь, простроченную автоматами, ворвался долгий, полный ужаса крик…
11
Утром к Маману прибыл специальный взвод афганцев под командованием майора Имамуддина. На его долю выпало подсчитать потери нападавших и распорядиться бренными останками, которые еще недавно были моджахедами.
