Алистер Маклин - Когда бьет восемь склянок
— Я не забыл. — Я начал стаскивать с себя промокшую одежду. — Просто раньше у меня не было повода узнать, хороший ли вы актер, сэр.
— Готов признать это. Итак, именно это устранило ваши последние сомнения?
— Нет, сэр. Только подтвердило дополнительно. Я уже знал все до этого. Вспомните того смуглого типа, который сидел сбоку от Лаворски, он еще спрашивал, умеет ли Ханслетт плавать. Готов поставить жалованье за год против пенсии, что его не было с вами во время обеда на «Шангри-Ла».
— Вы выиграли. Но как вы догадались?
— Потому что он командовал экипажем судна, ждавшего вертолет, он приказал убить Вильямса, он велел потом караулить меня на месте падения. Его имя капитан Имри. Он командовал и на «Нантсвилле». Дядюшка Артур кивнул, но думал он о другом. Он думал об акваланге, который я тем временем надевал.
— Что вы, черт побери, собираетесь с этим делать? — спросил он.
— План моих действий? Сию минуту, сэр. Я собираюсь совершить небольшое путешествие на «Шангрн-Ла». Вернее, на катере «Шангри-Ла». С небольшим пеленгующим устройством и пакетиком сахара. С вашего позволения, сэр.
— Вы что-то еще забыли сказать мне, Калверт. Как насчет вашего падения в воду, которое не было случайным?
— Я хотел бы оказаться там до того, как они восстановят освещение, сэр.
— Я не могу этого допустить, не могу допустить... — Дядюшка Артур покачал головой. Поначалу я подумал, что возражает против моего путешествия на «Шангри-Ла», но его последующие слова показали, что ум его был занят более возвышенными результатами. — Чтобы Тони Скурос был замешан в таком деле? Здесь что-то не так? Я просто не могу в его поверить. Боже мой, знаете ли вы, что он уже включен в список на присвоение звания пэра на будущий год?
— Уже? А он говорил мне, что ждет, когда будут снижены цены. Дядюшка Артур ничего не сказал. В другое время его хватил бы инсульт от такого заявления, поскольку сам он стал пэром, только выйдя в отставку. Он был потрясен.
— Мне все равно, я только хочу арестовать их всех, — сказал я. — Но у нас связаны руки. Мы беспомощны. Но сейчас я знаю, что мы должны разузнать до того, как сойдем на берег. С вашей помощью, сэр. Есть две вещи, которые я хотел бы узнать. Во-первых, был ли сэр Энтони на верфи в Клайде несколько дней назад, чтобы сменить стабилизаторы — это сложная работа, и такая яхта как у него не могла быть не замечена. Это можно выяснить за пару часов. Народ простодушен, ему незачем врать. Во-вторых, я хотел бы знать, предпринимал ли лорд Кирксайд необходимые шаги, чтобы титул его погибшего сына — он был, кажется, виконтом, — перешел к младшему сыну.
— Вы уже взяли все в свои руки, я спрошу все, что вы хотите, — вяло сказал дядюшка Артур. Он и не слушал меня, он пытался опровергнуть мысль о том, что будущий не мог ввязаться в авантюру такого масштаба. — И подайте мне вон ту бутылку, прежде чем спуститесь к передатчику. Судя по темпу, какой набрал дядюшка Артур, надо было благодарить провидение за то, что мы встали на якорь всего в полмили от дома самого известного самогонщика в Хейленде. Я поставил фальшивую крышку правого двигателя на пол так, словно она весила не меньше тонны. Выпрямился и целую минуту стоял без движения. Потом подошел к двери машинного отделения.
— Сэр Артур!
— Иду, иду... — Несколько секунд спустя он появился в коридоре со стаканом в руне. — Вы уже соединились?
— Я нашел Ханслетта, сер.
Дядюшка Артур медленно, как во сне, двинулся вперед.
Передатчик исчез. Все взрывные устройства, подслушивающая аппаратура, микропередатчики — все это исчезло. Они получили достаточно большое свободное пространство. Даже если бы они увеличили Ханслетта вдвое, и тогда бы для него хватило места. Голова его покоилась на руках, руки на коленях, и места оставалось еще очень много. Я не видел его лица. И никаких следов насилия тоже.
От его фигуры веяло мирным покоем, словно он в летний поддень прислонился к нагретой солнцем стене. Слишком долгим оказался для него летний полдень. Когда я звал его из лодки, он уже спал вечным сном. Я коснулся его лица. Оно еще не остыло. Он умер два или три часа назад, не более. Я повернул тело, чтобы узнать, как он умер. Его голова свесилась набок, как у сломанной куклы. Я повернулся и посмотрел на сэра Артура. Задумчиво-сонное выражение исчезло, его глаза были холодными, злыми, беспощадными. Я всегда с недоверием относился ко всем этим россказням о беспощадности дядюшки Артура. Теперь я им поверил. Ясно, что дядюшка Артур занял свой пост не по объявлению в «Дейли Телеграф»: наверняка, двое-трое умных людей прочесали все королевство, чтобы найти человека именно с теми специфическими свойствами характера, какие им требовались, и беспощадность входила в число этих свойств. Раньше я об этом не задумывался.
— Убит, конечно, — сказал он.
— Да. сэр.
— Каким образом?
— Ему свернули шею.
— Шею? Такому силачу, как Ханслетт?
— Я знаю человека, который способен сделать это одним движением руки. Человек, который убил Бейкера м Дельмонта. И чуть не убил меня. Квиин.
— Ясно... — Он помолчал, затем продолжил отсутствующим тоном. — Разумеется, вы должны найти этого человека и обезвредить его. Любым способом, какой захотите избрать. — Дядюшка Артур все время говорил очень спокойно к вдруг впервые с тех пор, как я его знаю, перешел на крик: -Но как они, черт побери, могли догадаться, что это фальшивый дизель? Как они могли узнать, Калверт? — Он заговорил тихо, почти шепотом: — Им кто-то сказал, Калверт. Или это чья-то преступная неосторожность.
— Никто не говорил, сэр. Это просто преступная неосторожность. Моя. Будь я внимательнее, Ханслетт не лежал бы здесь. В ту ночь, когда два фальшивых таможенника были на борту, я видел, что они обшаривали все подряд, пока не дошли до машинного отделения. И их уже ничего не интересовало, когда они нашли наши батареи. Они сразу успокоились, и Ханслетт предположил, что их заинтересовали именно батареи... — Я ваял с полки фонарик, подал его дядюшке Артуру. — Сможете ли вы, осмотрев батареи, найти что-нибудь подозрительное? Он сверкнул на меня злым, холодным взором через свой монокль и принялся тщательно изучать батареи. Он потратил две минуты на поиски, потом выпрямился.
— Я ничего не нашел, — сказал он зло.
— Томас-таможенник нашел. Он опережал нас уже на старте. Он знал, что он ищет. Он искал мощный радиопередатчик. Не ту безделушку, что мы поставили в рулевой рубке. Он искал ту нагрузку, для которой были предназначены все эти батареи. Он искал следы от клемм или крокодилов, какими присоединяют передатчик большой мощности.
Дядюшка Артур выругался и снова склонился над батареями. На этот раз ему хватило десяти секунд.
— Вы сделали правильный вывод, Калверт. — Его глаза были все еще злыми, во уже не так сверкали на меня.
— Неудивительно, что они точно знали, чем я займусь сегодня, — сказал я в ярости. — Неудивительно, что они знали, когда Ханслетт останется один, когда я появлюсь на той косе вечером. Все, что им требовалось, — это подтверждение по радио от кого-то в Лох-Гуроне, что Калверт вертится там, после чего они, естественно, решили сбить вертолет. Все их фокусы с поломками передатчиков были нужны, чтобы убедить нас в том, что только у нас остался передатчик. О боже, насколько же надо быть слепыми!
— Я полагаю, что теперь-то вы прозрели, — холодно сказал дядюшка Артур.
— В тот вечер мы с Ханслеттом отправились выпить на «Шангри-Ла». Я говорил вам, что после мы догадались, что здесь побывали гости. Тогда мы не поняли зачем. О боже!
— Вы уже доказали, что на вашем месте я тоже ничего не понял бы насчет батарей. Нет никакой необходимости повторять... — Дайте мне закончить, — прервал я его. Дядюшка Артур не любит, когда его прерывают. — Они спустилась в машинное отделение. Они знали, что там есть передатчик. Они осмотрели правую головку блока. Четыре настоящих болта, остальные фальшивые — на краске ни единой царапины от ключа. На болтах левой головки вообще ни одной царапины. Они сняли правую головку и подключили к выходу передатчика свой — миниатюрный, совсем незаметный. И с тех пор они слышали каждое наше слово. Они прекрасно понимали, что им выгоднее оставить нам с Ханслеттом этот канал для связи с вами, чтобы точно знать наши планы, чем заставлять нас искать какие-то другие, неведомые им пути связи.
— Но почему... почему тогда они сами лишили себя этого преимущества таким... таким образом? — Он умазал на пустой корпус дизеля.
— Это не было больше преимуществом, — сказал я устало. — Когда Ханслетт умер, я Калверт, как они считали, был мертв... Им уже были не нужны никакие преимущества.
— Конечно, конечно... О боже, ну и каша заварилась... — Он снял монокль, протер глаз сгибом пальца. — Теперь я понимаю смысл вашего замечания тогда, в салоне... — что нам придется рассчитывать только на себя. Они не знают, что вам известно, но они прикинут, стоит ли рисковать, если на карту поставлено семнадцать миллионов фунтов стерлингов. Они постараются заставить вас замолчать.
