Чингиз Абдуллаев - Бремя идолов
— У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, — сказала она, — а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем.
— Понимаю, — сочувственно сказал хозяин машины и сразу перестал шутить.
Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда они выходили из автомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелец покачал головой.
— Не нужно меня обижать, — сказал он. — У вас такое горе, а ты мне деньги даешь. Ты меня извини, что я шутил. Я ведь ничего не знал.
— Спасибо тебе, — улыбнулась Римма, — удачи во всем.
Девушкам пришлось довольно долго искать, где находится тридцать четвертая палата, и только после того, как они показали свои журналистские удостоверения, им выдали и белые халаты, и показали, куда пройти к их больному.
Нахмурившись и готовясь увидеть нечто страшное, направились они в палату к Вадиму Кокшенову. Встреча оказалась радостной. Правда, Вадим лежал упакованный в бинты, а левая рука его была в гипсе. Но он улыбался здоровым глазом и даже подмигнул входившим девушкам, явно радуясь их приходу. Кроме него, в палате лежало еще двое больных. У одного была сломана нога, у второго перебинтована голова.
— Здравствуйте, девочки, — поприветствовал их Вадим. Угрюмые лица девушек вызвали у него недоумение, поэтому он сразу же спросил:
— У вас что — неприятности?
— Нет, нет, — ответила Римма, переглянувшись со Светой. — Мы зашли тебя навестить. Извини, что пустые, мы приехали прямо из редакции, как только узнали, что с тобой такое случилось.
— Спасибо, — улыбнулся Вадим, — садитесь. Там есть свободные стулья.
Римма села рядом с его постелью. Света устроилась в углу.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила Римма.
— Ничего. Голова только сильно болит. И ребра. Два ребра сломали, сволочи.
Но вообще-то могло быть и хуже.
— Как это случилось? Они напали на тебя неожиданно?
— Нет, — поморщился Вадим, — отчасти я сам виноват. Наклюкался вчера до чертиков. И домой в таком состоянии возвращался. А там, у дома, двоих типов встретил. Ну поспорили, повздорили. Я одного довольно сильно ударил. Вот тогда они меня и отколошматили. Ничего страшного, до свадьбы заживет.
— А сумка куда делась?
— Так они же ее забрали, — с радостной улыбкой заявил Вадим. — Видимо, в порядке компенсации. Там, правда, ничего особенного не было. Паспорт у меня в кармане, его не тронули, деньги тоже не взяли. В сумке было мое редакционное удостоверение, ну его мне все равно восстановят, оно просроченное было. Моя рубашка, блокноты, магнитофон…
При последнем слове Римма едва не вскрикнула. Она взглянула на Свету, и та тяжело вздохнула.
— Понятно, — убитым голосом сказала Римма, — а может, ты этих ребят раньше видел? Может, узнаешь их во дворе?
— Это не наши были, — возразил Вадим, — у нас таких нет. И какие они ребята? С ребятами я бы справился. Два мужика, матерые. Вот меня и отодрали.
Умнее нужно быть, не связываться.
— И магнитофон пропал?
— Все пропало, — безмятежно подтвердил Вадим. — Зато, девочки, я живой и здоровый. А два ребра зарастут, это мне доктор пообещал твердо.
— Что-нибудь передать твоим ребятам? — спросила Римма, поднимаясь со стула.
— Ничего. Скажи, все в порядке. Девочки, я вам так благодарен, что вы пришли. Спасибо большое.
— Не за что, — сказала Римма, — кажется, нам уже пора, Света.
— Приходите еще, — попросил Вадим, — а то после этих депутатских помощников у меня ребра не скоро срастутся.
Римма, уже собиравшаяся выйти из палаты, стремительно обернулась к Вадиму.
— К-каких д-депутатских п-помощников? — спросила она заикаясь.
— Да эти два мужика. Из-за чего драка-то началась. Как раз из-за этого.
Они начали размахивать своими удостоверениями и кричать, чтобы я с ними поехал.
Ну я их и послал куда подальше. Вот тогда драка и случилась.
— Как их фамилии? — спросила Римма, — ты помнишь их фамилии?
— Да я только у одного удостоверение и видел. Не помню я ничего. И следователю так же сказал. Вообще-то я сам виноват. Этот помощник меня за руку схватил, а я пытался вырваться. Ну и потом я его толкнул, первый начал. Значит, поделом.
— Фамилию помнишь? — Римма вернулась к своему стулу, но не стала садиться, а стояла рядом с парнем, умоляюще глядя на него.
— Не помню. Сидоренко или Титоренко. Что-то в этом духе.
— Бондаренко, — убитым голосом уточнила Римма.
— Верно, — обрадовался Вадим, — это фамилия того типа. И как это я мог забыть. Позвоню следователю и скажу, что я вспомнил фамилию. Точно, Бондаренко.
Только вот еще ходить нельзя.
— И ты думаешь, что драка была случайной?
— Конечно, случайной. Я же тебе объяснил, что вчера принял слишком большую дозу. А ты сама знаешь, когда я такую дозу беру на грудь, то становлюсь неуправляемым. Они вроде не хотели со мной драться, просто звали куда-то, но я первый полез. Я и следователю так сказал, мол, они не виноваты. А он считает, что раз сумку стащили, значит, виноваты. По пьяному делу, кто тут что поймет.
— Кто у тебя следователь?
— Носов его фамилия. Симпатичный такой, совсем молодой. Лет двадцать пять, не больше. Наверное, сразу после юрфака следователем в милицию послали. Или кончил Высшую школу милиции после армии.
— Носов, — записала в свой блокнот Римма, — я у него все узнаю. А ты скорее поправляйся и больше не дерись. Ладно?
— Договорились, — усмехнулся Кокшенов.
— Нужно срочно ехать в милицию или в ФСБ, — сказала Римма, обращаясь к подруге.
Света согласно кивнула.
— Поедем прямо сейчас, — предложила Римма, когда они вышли в коридор. — Другого выхода у нас нет.
И вдруг замерла, схватив подругу за руку и оттаскивая ее за угол.
— Что случилось? — упиралась ничего не понимавшая Света.
— Это он, — кивнула она на идущего по коридору человека в сером, каком-то жеваном костюме. — Он хотел увезти меня в своей машине.
Света уставилась на обувь бандита.
— Рыжие туфли, — ошеломленно прошептала она.
— Это он, — дрожащими губами произнесла Римма, — пришел добивать Вадима.
Нужно звать милицию, срочно, пока он его не прикончил.
— Ты с ума сошла? Как он его убьет, — недоумевала Света. — Их трое в палате. И столько людей в коридоре. Он не псих какой-то.
— Он псих, безумец, — убежденно сказала Римма. — Послушай, Света, он тебя в лицо не знает. Подойди к дверям и послушай, о чем они говорят. А если он Вадиму что-то захочет сделать плохое, сразу ори на весь коридор «пожар»! Пусть он испугается. А я отсюда буду орать, чтоб персонал сбежался.
— А вдруг они размножили мою фотографию, и он меня тоже в лицо знает? — опасливо спросила Света.
— Не знает, — заверила подругу Римма. — Те, что были у нас в редакции, знают тебя, а этот — нет. И Вадим этого не видел, поэтому он и явился в больницу. Его били бандиты из белой «Волги», а этого типа он не знает.
— Хорошо, я подойду ближе, а ты стой здесь, — согласилась Света. — И будь осторожна.
Рыжие туфли дошли до палаты, где лежал Кокшенов. Бандит смело открыл дверь, вошел в палату. Света подошла к двери. Она была немного приоткрыта, и девушка встала так, чтобы слышать все, что происходит в палате.
— Здравствуйте, — прозвучал хрипловатый голос. — Моя фамилия Малявко. — Я из Государственной Думы.
— Ничего себе «малявка», — прокомментировал сочный бас.
— Вы ошиблись, — прохрипел думец. — Не «малявка», а Малявко. Василий Малявко.
— Очень приятно. Вадим Кокшенов, — буркнул Вадим, — садитесь, пожалуйста.
— Я пришел к вам с извинениями, — начал, усаживаясь на стул, Малявко. — Вчера два наших сотрудника немного перебрали в баре, а позже встретились с вами. Чем это кончилось, вы знаете. У одного из них выбито два зуба. У другого вывихнута челюсть. У вас, правда, дела еще хуже…
— Значит, и они пострадали, — удовлетворенно произнес Вадим, — это меня радует. Выходит, я все же неплохо сражался в одиночку.
— Я принес ваши вещи. Они в коридоре. Сумку с документами и магнитофоном, — продолжал гость. — Мы уже заявили в милицию о случившемся. Полагаю, мы не станем подавать друг на друга в суд. Кстати, есть свидетели, что именно вы затеяли драку.
— Кажется, так и было, — смущенно признал Кокшенов, — я не помню.
— Именно поэтому я сразу принес ваши вещи. Думаю, что взаимный отказ от претензий — самое оптимальное решение. Никому не нужно разбирательство. А вам как зачинщику — тем более.
— Не знаю, — пожал плечами Вадим. — Но и они хороши. Вдвоем на одного.
— И они не ангелы, — согласился Малявко. — Но вы должны и их понять. Вы ломаете челюсть одному, выбиваете зубы другому и хотите, чтобы они при этом не давали сдачу. Так не бывает.
