Дональд Гамильтон - Ликвидаторы

— И как тогда ты объяснишь то, что случилось с Полом?

— Запросто, сэр. Естественно, Мартель не хочет, чтобы вокруг него увивались ищейки типа Пола и меня — и вовсе не потому, что он проворачивает какую-либо секретную операцию, действуя по заданию наших оппонентов, а просто потому, что мы можем разоблачить его, как лже-Джека Фенна. Потому как бывший преступник, став законопослушным гражданином, не обрадуется встрече с детективом из своей прошлой жизни, ибо это могло бы нанести урон его вновь обретенной репутации честного человека.

— Эрик, а ты сам-то веришь тому, что говоришь?

— Я не могу верить или не верить. Я просто считаю, что такую возможность тоже не следует сбрасывать со счетов.

— Этот вариант рассматривался в числе прочих, — сказал Мак, — и был признан несостоятельным.

— Почему?

— По той единственной причине, что те люди, на которых он работал, как тебе, наверное, уже известно, имели обыкновение прибегать к одному и тому же способу избавления от нерадивых работников. После такого увольнения, очень немногие из них вновь объявлялись на рынке труда. Однако, ты в какой-то мере прав. Нам стало известно, что Мартель снова впал в немилость у своего начальства, и произошло это, предположительно, где-то во временном промежутке между пятьдесят первым годом, когда, как известно, он работал на них в Берлине, и пятьдесят третьим, когда наш общий знакомый впервые попал в поле зрения нашей полиции под фамилией Фенн.

— Откуда же у вас такие сведения, сэр?

— Логично предположить, что имея дело с таким бабником, как Мартель, узнать столь интимные подробности можно было лишь из одного источника — от одной из его бывших подружек. На наше счастье, дамочка затаила на него великую обиду, и тогда мы сыграли на этом и вытянули из неё все, что ей было известно. И хоть в особом пристрастии к алкоголю он прежде замечен не был, но, видимо, пару раз все же допивался до скотского состояния, и выпивка развязывала ему язык. По мнению той дамочки, он считал, что его незаслуженно обидели. «Стоит лишь один раз оступиться, и тебя тут же ссылают в Сибирь!» — так он говорил об этом — Америка в его представлении была Сибирью. А ещё он пытался произвести на неё впечатление рассказами о том, сколь почитаем и уважаем он был бы где-то в другом месте, и как унизительно для него быть на посылках у такого лоха, как Риззи.

— И все равно это ещё не доказывает…, - возразил было я, воспользовавшись короткой паузой в монологе Мака.

— Это ещё не все, — перебил меня Мак. — Та девица сильно струхнула, услышав, как пренебрежительно он отзывается о столь могущественном главаре мафии, как Риззи, и сказала об этом Мартелю. Тот же лишь посмеялся над ней и сказал что-то в том роде, что, возможно, Риззи и считает, что это он, Мартель, то есть Фенн, находится у него на побегушках, но на самом деле все наоборот… Протрезвев, он основательно поколотил свою даму сердца, да так сильно, что та едва не отправилась на тот свет. И ещё пригрозил, что убьет её, если она только где-нибудь, когда-нибудь осмелится повторить хотя бы слово из сказанного им.

— Мартель слов на ветер не бросает, и наверняка он не шутил.

— Ей тоже так показалось, — заметил Мак. — Но все-таки две с лишним тысячи миль, разделяющие Нью-Йорк и Рино, очевидно, прибавили ей уверенности, и некоторое время спустя после того, как Мартель отбыл на запад, поступив на службу к Фредериксу, она стала жаловаться на судьбу, рассказывая о своих житейских неурядицах случайным знакомым в различных барах, а кое-кто услышал об этом и счел своим долгои поставить в известность нам.

— Что ж, — сказал я, — это уже совсем другое дело. Значит, Мартель считал, что это он так или иначе использует Риззи, а не наоборот. Это уже интересно.

— И даже очень. — Мгновение спустя Мак продолжал: — Мне пришлось внимательнейшим образом изучить записи допроса. И лишь, так сказать, читая между строк — цитировать эти откровения у меня нет никакого желания — я пришел к заключению, что то «единственное досадное недоразумение» на самом деле было у господина Мартеля уже третьим по счету, что ставило его на грань ликвидации. Полагаю, спасло его лишь то, что кому-то понадобился человек, подходящий на роль крутого американского гангстера. То есть, это должен был быть не просто секретный агент, а человек физически сильный, хорошо владеющий оружием, а также способный войти в доверие к такому авторитету, как Риззи, и расположить его к себе. Так что Мартель, хоть и остался в живых, но схлопотал себе ещё один выговор, был понижен в должности и сослан сюда, чтобы на досуге подумать о своих грехах и в течение семи лет создать себе репутацию и засветиться в полицейском протоколе — но зачем?

— Да, — сказал я, — хороший вопрос. А после Риззи он перебирается под крыло к Фредериксу. Но в таком случае, сэр, между ними должно быть что-то общее, не так ли?

— Кое-что есть, — подтвердил Мак.

— Да, — согласился я. — Наркотики.

— Именно так.

— С одной моей знакомой, — продолжал я, немного поколебавшись, произошел показательный случай. Дело было на границе с Мексикой. Она возвращалась домой и была очень удивлена, когда на посту её машина была обыскана самым тщательным образом, чего не случалось никогда раньше. Она предполагает, что это произошло из-за того, что она была дочерью Салли Фредерикса.

Голос Мака был по-прежнему невозмутим.

— Эрик, я всегда восхищался твоей способностью заводить интересные и полезные знакомства среди нужных людей.

Я не обратил внимания на это замечание.

— Она также предполагает, что её отец собирается переправить что-то через границу, и поэтому на неё пало подозрение, как на возможного курьера. Сэр, подтвердите или опровергните.

— У тебя очень толковая знакомая. Подтверждаю. — Мак немного помолчал, а затем спросил: — Скажи, Эрик, что тебе известно о героине?

— Только то, что это наркотик, вызывающий сильную зависимость, сэр. Так что же происходит? Неужели они засылают сюда типов вроде Мартеля, для того, чтобы превратить нас в нацию наркоманов, чтобы потом с нами было бы легче справиться? Типа того, как англичане в конце прошлого поощрали торговлю опиумом, чтобы сделать китацев более сговорчивыми?

— Не исключено, — сказал Мак. — Но все-таки такое объяснение кажется несколько надуманным и лишенным конкретики.

— Кстати, возвращаясь к случаю с моей знакомой, — сказал я. — Возможен ли такой вариант, что сейчас у Фредерикса возникли трудности с переправкой товара через границу?

— Вполне.

— Что-нибудь серьезное, типа того, что хорошо налаженные виды сообщения оказались нарушены стараниями безжалостной полиции? И кому-то могло прийти в голову, что положение у него настолько безвыходное, что он постарается задействовать для переправки груза даже собственную дочь?

— Ну, вроде того.

— И что, много у него товара?

— Достаточно. Его засекли при отправке из Италии в Мексику, а затем пограничным службам поступил сигнал, что груз направляется на север. Дважды его едва было не перехватили, когда Сам, как его обычно называют в определенных кругах, попытался переправить товар по своим обычным каналам. Тогда в сети попало много мелкой рыбешки, но саму наживку трогать не стали. Ходят слухи, что Сам допустил большую организационную ошибку.

— Это какую же?

— А такую, что прибегнул к услугам местных, оказавшихся весьма ненадежными помощниками и к тому же жадными до невозможности. Вообще-то, это даже налетом нельзя считать, так как джентльмены по ту сторону границы совсем не упрямы и легко поддаются на уговоры, особенно если на то имеется веская причина, имеющая цифровое выражение в крупной сумме в американских долларах. Насколько мне известно, Сам платить отказался, хотя по имеющейся информации, его запасы быстро сокращаются, а розничные торговцы уже начинают жаловаться на нехватку товара. Вместо переговоров он отправляет в Мексику для улаживания всех дел своего проверенного человека, который, очевидно, все же не обладал достаточным опытом в подобных делах и исчез в неизвестном направлении. Всю эту информацию я получил по большей части от другого агенства, с которым мы также плодотворно сотрудничаем.

— И насколько плодотворно? — поинтересовался я. — А если случится так, что я в потемках наткнусь на какого-нибудь парня, то имею ли я полное право врезать ему по морде, или этого лучше не делать, потому что он может оказаться одним из тех приятных молодых людей, что работают на мистера Энслинджера?

— Мы можем действовать по собственному усмотрению, — ответил Мак. — Но в пределах разумного. Вполне понятно, что они не хотят, чтобы товар расползся бы по стране. Как вполне закономерно и то, что им необычайно хочется заполучить что-нибудь конкретное на мистера Сальваторе Фредеричи, он же Фредерикс, нечто такое, что имело бы вес в суде. Но я убедил их в том — каюсь, это была бесстыдная ложь — что мы знаем, что делаем, и что наша миссия имеет приоритетное значение для интересов национальной безопасности. Так что, Эрик, ты уж постарайся, не подведи меня.