Просчет невидимки - Александр Александрович Тамоников
Думать о детях и молодой паре пришлось прекратить, потому что в коридоре появился Никифоров. Шелестов замер и стал рассматривать инженера, который стоял в полутьме комнаты. Прислушивается, присматривается? Какого черта ему тут нужно? А Никифоров постоял, потом осторожно прошел до конца комнаты и заглянул в коридор. Из этого коридора двери вели в испытательную лабораторию, в кабинет главного инженера, к сектору энергетиков и секретную часть, именуемую в коллективе «библиотека». «И куда двинется Никифоров, – задумался Шелестов. – В лабораторию, так чего красться, там работа кипит. В кабинет главного инженера? Пока тот в отъезде. Или…»
К большому удивлению Максима, инженер подошел к двери «библиотеки» и тихонько постучал. Он не расслышал, о чем говорили Никифоров и Каплунова, только тихий гул голосов, а потом дверь приоткрылась, и инженер вошел. Ничего себе, покачал Шелестов головой. Это что за нарушение режима? Не может быть, ведь Каплунова женщина в возрасте, и не назовешь ее даже симпатичной. Честно говоря, даже страшненькая. Обескураженный Шелестов вышел из своего укрытия и тихо подошел к двери «библиотеки». Дверь хоть и была обита железом, но изнутри это была обычная межкомнатная дверь, которая неплохо пропускала звуки. Шелестов стоял, слушал и не верил своим ушам. Немолодой Никифоров ходит к немолодой страшненькой «библиотекарше» и занимается с ней любовью? Прямо в помещении «секретки»?
Характерные и ритмичные стоны и вскрикивания становились все громче, а потом Каплунова громко застонала, и звуки затихли. Шелестов тут же на цыпочках отошел от двери в поисках укрытия. Если сейчас выйдет Никифоров, то он сразу увидит Максима. Шелестову ничего не оставалось, как в полумраке пустого помещения забраться под стол во втором ряду. И сделал он это вовремя, потому что скрипнула дверка окошечка, в коридоре мелькнула тусклая полоска света. Ясно, Никифоров проверяет, есть ли кто в коридоре. Потом дверь приоткрылась, и инженер выскользнул, прислушался и тихими быстрыми шагами направился к выходу.
Шелестов выбрался из-под стола, потирая коленку, которую второпях ушиб. Внезапно в его голову закралась неприятная мысль. А если… Он поспешил к двери «библиотеки» и постучал. Ответа не последовало, и он постучал сильнее. Снова тишина. Шелестову показалось, что окошечко в двери закрыто не плотно. Может, Никифоров, когда открывал и прислушивался, не закрыл его потом плотно, не запер? И Шелестов попробовал пальцами. Дверка поддалась. Он снова толкнул ее и заглянул в помещение. Каплунова сидела на стуле, нагнувшись к столу и положив на него руки. Ее голова покоилась на руках, и женщина не подавала признаков жизни.
– Елизавета Сергеевна! – громко позвал Шелестов и снова стал стучать в дверь. – Товарищ Каплунова! Что с вами?
Женщина не шевелилась и никак не реагировала на голос и стук в дверь. Закрыв окошечко, Шелестов кинулся к телефону.
Рисковать и надеяться только на то, что группе Буторина удастся все сделать самостоятельно, было опасно. Фактически это означало дать возможность бандитам совершить ограбление сберкассы. Поэтому майор Карев посадил внутри помещения шестерых своих самых опытных оперативников. Если Буторин со своими ребятами не сработает, оперативники должны будут вступить с бандитами в бой и сорвать попытку хищения денежных средств.
– Значит, так. – Хмурый Буторин сгибал и разгибал пальцами 150-мм гвоздь. – Если оплошаем, то банда поймет, что была засада. И наше появление бандиты непременно свяжут с засадой НКВД. Тогда получается что?
– Крышка всей нашей операции здесь, – быстро ответил Сосновский. – Слух, как ветер, пронесется в уголовной среде, паханы поймут, что нас подставил НКВД, а никакая не банда Седого. Немецкий шпион узнает это сразу же от своей агентуры среди уголовных авторитетов. Все. Сливай воду.
– Вот именно, – кивнул Буторин и отшвырнул сломанный гвоздь. – Поэтому никаких проколов, ребята. Действуем каждый по своему плану и ни на шаг ни вправо, ни влево. Если кого-то из нас ранили или убили, внимания не обращать, выполнять свою часть задания. Главное – перебить банду, оставив одного живым. Дать ему возможность увидеть, что мы сами грабим сберкассу, и дать ему уйти. Живым остаться должен тот, что на шухере стоит. А у нас их будет двое. Один со стороны Дегтярной улицы, второй со стороны Хлебной.
Раздолбанная полуторка доехала до перекрестка и встала возле парковой стены. Никто из машины не выходил, свет фар погас, и только ветер трепал края рваного брезента над кузовом старенькой машины. На углу в свете чуть ли не единственного фонаря мелькнула человеческая фигура и скрылась возле груды ящиков у продуктового магазина на Дегтярной улице. Буторин ждал, машинально отсчитывая про себя время. Он понимал, что долго ждать не придется. Ночь хоть и длинная, но рабочий день у многих начинается рано. Слишком много свидетелей будет, которые расскажут, кто, на чем и куда поехал и что делал. Нет, им надо все успеть закончить до трех часов ночи, чтобы до четырех часов скрыться и замести все следы. Сейчас почти час ночи. Два часа им хватит, интересно, как они планировали? Перебить охрану, а внутри, по их представлению, только сторож. Или два. А потом им еще надо взломать хранилище или сейфы. Помещение вскрыть проще, дверь можно просто взорвать, но тогда будет много пыли, дыма и продуктов горения взрывчатки. А в замкнутом пространстве это вещь страшная. С сейфом проще, любой замок всегда можно открыть, просто мастер нужен.
Взрывать не будут, охрану постараются ликвидировать тихо, и у них будет час или полтора на вскрытие замков. Потом кинуть украденное в машину и тикать. Интересно, как они планируют тихо избавиться от охраны? Буторин прислушался к странному звуку, да, это легковой автомобиль на низких оборотах. Едет не спеша… «Ребята, – мысленно произнес Буторин, – приготовьтесь. Что-то хитрят эти головорезы. Проще подъехать быстро и все сделать быстро».
Буторин сидел у чуть приоткрытого окна на втором этаже прямо над входом в сберкассу. Смазанные петли позволят открыть окно в любой момент почти без звука. А дальше действовать по обстоятельствам. Сосновский в двадцати метрах от входа сейчас стоит и мерзнет
