Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
Правда, Дункана Фрезера извиняло и то обстоятельство, что, кроме родного английского, он знал еще французский, испанский и итальянский. И даже такой экзотический язык, как русский.
В Европе уже давно считалось дурным тоном знать один или два языка.
Просвещенные европейцы уяснили для себя, что язык — это средство международного общения. И полагаться в таких случаях только на переводчика нельзя. Изучению иностранных языков помогало и то обстоятельство, что многие из них были достаточно близкими и родственными друг другу. Знающий итальянский язык вполне сносно мог понимать испанский и наоборот.
На западе Соединенных Штатов очень многие свободно владели не только английским, но и испанским, а некоторые даже японским. После введения в Европе Шенгенской зоны и свободного прохождения границ между государствами люди стали общаться еще больше, выбирая языки соседей для изучения и освоения.
Собственно, подобное случалось и в других местах, где концентрация перемещения наций и народов была достаточно плотной. В таких полифоничных и многоязыковых городах, как Баку или Тбилиси, считалось нормальным знание трех-четырех языков, причем стоявших друг от друга неизмеримо дальше, чем обычные европейские языки. Любой городской житель, выросший в старых кварталах Тбилиси, достаточно свободно мог владеть русским, грузинским, азербайджанским, армянским языками. Точно так же живущий в Баку человек мог одинаково хорошо говорить по-русски или по-армянски, уже не говоря о своем родном языке — азербайджанском, благодаря которому он мог понимать и турецкий, узбекский, татарский, туркменский языки.
Однако европейцам приходилось легче в том смысле, что употребляемые в маленькой Европе языки считались универсальным мировым средством общения.
Английский язык небольшой Великобритании уже стал поистине международным благодаря его применению в США, Канаде, Австралии, Индии. На испанском языке говорили почти все страны Латинской Америки, а на французском — многие страны Африки. Именно поэтому знание основных языков обеспечивало приоритет европейцев в их путешествиях по миру и в общении с представителями других народов. Но Фрезер все-таки слабо владел немецким языком, и если бы не чрезвычайная важность операции, его наверняка не послали бы в подобную командировку.
— Кто говорит? — спросил на ломаном английском незнакомец.
«Не хватает только, чтобы и он не знал английского языка, — с ужасом подумал Фрезер. — Как же мы будем общаться?»
— Мне нужен герр Уве Фогель, — сообщил он.
— Я вас слушаю, — ответил собеседник и вдруг поинтересовался:
— А вы не говорите по-немецки или по-русски?
— По-русски немного говорю, — ответил обрадованный Фрезер и уже на русском языке спросил:
— Я не уверен, что мой русский настолько хорош. Но когда мы могли бы встретиться?
— Я думаю, не нужно откладывать, — предложил Фогель, — мои друзья не любят, когда подобные процессы слишком затягиваются.
По-русски он говорил нормально, только медленно, тщательно подбирая слова.
«Может, он выходец из России? — подумал Фрезер. Немцы обычно говорят на русском языке с чудовищны акцентом, а этот очень хорошо, только маленькие паузи выдают его желание подумать. Или вспомнить подходящее слово. Да, скорее всего он выходец из России. Сейчас в Германии много таких людей».
— Понимаю, — сказал он, — когда вы сможете ко мне приехать?
— Прямо сейчас, — сказал Фогель, — назовите ваш адрес, и я приеду через пятнадцать-двадцать минут. В каком вы отеле?
— «Кемпинский отель Атлантик», это на берегу реки, — сказал Фрезер, собираясь продиктовать точный адрес своему собеседнику.
— Я знаю, — быстро перебил его Фогель, — какой номер?
— Триста пятый, — обрадовался Фрезер.
Пусть этот немец сам тащится под дождем.
— Через двадцать минут. Я как раз оставил свой автомобиль внизу, у дома, не стал отгонять его на стоянку. У меня в руках будет журнал «Гонг». Надеюсь, вы меня узнаете.
— Прекрасно, я жду вас внизу, в вестибюле.
Фрезер положил трубку и посмотрел на часы. Снова поднял трубку и, набрав номер ресторана, попросил принести ему пару сандвичей. Он достал из мини-бара бутылочку коньяка, раскрыв ее, плеснул янтарную жидкость в бокал, стоявший на отдельном столике. Попробовал коньяк. Приятное тепло растеклось по всему телу.
Через минуту принесли сандвичи, Фрезер подумал, что его новое задание не столь сложно, если ему удастся сегодня договориться с Фогелем.
Через восемнадцать минут не любивший опаздывать англичанин надел галстук, пиджак и, спустившись в вестибюль, приготовился ждать Фогеля. Тот появился через три минуты, и англичанин порадовался его пунктуальности. Это в дальнейшем избавляло его от ненужных волнений и хлопот, связанных с необязательностью его будущего клиента. Фогель был высокого роста, худой, с короткой стрижкой «под ежик», с острым носом и острым взглядом.
— Добрый вечер, — подошел к нему англичанин, кивая, — вы очень пунктуальны, герр Фогель. Может, мы пройдем в бар? — предложил Фрезер.
Фогель кивнул, соглашаясь. В баре было тихо и почти безлюдно. Звучала спокойная, мягкая мелодия. Фрезер не любил шумных баров и криков молодых людей.
Они сели за столик в углу, и Фрезер спросил гостя:
— Что вы любите пить?
— В час ночи? — взглянул на часы Фогель. — Ничего. Может, пива, но не больше.
— Тогда два пива, — попросил бармена Фрезер и перешел к делу:
— Вы предлагали некий товар нашему представителю в Бонне.
Он не стал уточнять, что американский коммерсант, к которому обратился Фогель, на самом деле являлся обычным английским бизнесменом и другом американского консула. Он рассказал обо всем в посольстве Великобритании, а уже оттуда через военного атташе информация попала в разведку, очень заинтересовавшуюся подобным предложением.
— Да, — нервно сказал Фогель и замолчал, ожидая, когда отойдет бармен, поставивший на их столик две большие кружки с пивом и тарелочку с сухариками.
— Ваши условия?
— Пять миллионов долларов, — ответил Фогель и, отпив немного пива, еще тише добавил:
— Наличными.
— Это очень большие деньги, — осторожно заметил Фрезер, — сначала мы должны убедиться в качестве товара.
Фогель усмехнулся, покачал головой.
— При таких сделках обычно не обманывают. Но мы готовы показать вам часть материала, чтобы вы убедились. Я думаю, англичане или французы заплатили бы больше. Не говоря уж о русской разведке, которая дала бы любую сумму, не задумываясь.
— А почему в таком случае вы не продаете эти материалы им? — спросил Фрезер.
— Нет, — покачал головой Фогель, — им они ни к чему. Нам гораздо приятнее в качестве компаньонов по сделке видеть вас, чем русскую разведку.
«Он не может сказать, что они просто боятся русских, — понял Фрезер, — боятся, что те обнаружат документы и насильно заберут их».
Впрочем, он не стал ничего комментировать. Его и без того устраивало такое положение дел, при котором Фогель считал его представителем американской разведки и готов был продать любой материал.
— Когда я смогу посмотреть ваши документ? — спросил Фрезер.
— Прямо сейчас, — улыбнулся Фогель. — Я принесу вам несколько копий отдельных документов, которые мы сделали. Вы деловые люди и должны все проверить, поэтому я подготовился к вашему вопросу.
Он допил пиво и встал из-за стола, намереваясь пройти к автомобилю. Фрезер поднялся следом, бросив на стол двадцатимарковую бумажку.
— Вы не боитесь оставлять такие документы в машине? — спросил он.
— Там нет ни одной конкретной фамилии. Просто некоторые факты биографий отдельных политиков, чьи имена мы просто вычеркнули из копий. Вам достаточно лишь взглянуть на эти документы, чтобы оценить в полной мере стоимость товара.
— Значит, там не только сведения на агентуру Москвы, — понял Фрезер, — там и компрометирующие материалы на видных политиков, которые в нужный момент можно использовать. Чем еще могла заниматься специальная группа КГБ? Конечно, они готовили и такие документы.
Фогель миновал вестибюль отеля и вышел на улицу. Фрезер шел следом, но не стал выходить наружу, видя, как усиливающийся дождь бьет косыми струями по стеклянным витринам.
Фогель уже подбегал к своему автомобилю, когда вдруг споткнулся. Именно так решил Фрезер. Он споткнулся. А затем отлетел назад. Теперь сомнений не оставалось — в Фогеля стреляли. Фрезер толкнул зазевавшегося швейцара, выскочил на улицу и побежал к упавшему. Тот был еще жив.
— Документы, — прошептал Фогель, — документы в машине.
И опустил голову. Фрезер положил его на асфальт и бросился к машине.
Одного взгляда внутрь было достаточно, чтобы понять: здесь кто-то поработал, кто-то успел побывать до того, как они вышли из отеля. Какой-то неизвестный знал об их встрече.
