Чингиз Абдуллаев - Пьедестал для аутсайдера
– Иосиф Наумович, – начал Смыкалов, усаживаясь напротив начальника отдела снабжения, – я давно хотел с вами поговорить.
– Слушаю вас, Илья Данилович, – быстро ответил Халифман.
– Меня беспокоят поставки из Узбекистана, – сказал Смыкалов. – До меня и раньше доходили слухи, что эти поставки идут не в полном объеме и мы часто переводим деньги за некондиционный товар. И что наши поставщики ненадлежаще исполняют договорные обязательства. А сегодня я узнал, что последняя партия товара из Узбекистана была не принята нашими контролерами из-за полной некондиционности. Что происходит?
– У каждого предприятия сейчас свои проблемы, – вздохнул Халифман, – у нас – свои, у них – свои. Мы резко снизили поставки по нашим валютным контрактам именно из-за того, что не можем гарантировать качество нашей продукции. А они, в свою очередь, я имею в виду узбекских товарищей, тоже не гарантируют нам надлежащего исполнения договорных отношений. Вы же знаете, что сейчас предприятия получили хозяйственную самостоятельность, вышли на полный хозрасчет, и узбеки полагают, что лучшую часть своего товара они могут направлять на собственные предприятия для получения гарантированной прибыли.
– А мы разве не гарантируем им оплату? – удивился Илья Данилович.
– Конечно, гарантируем. Но наша оплата идет через государственные структуры, через банки, – пояснил Иосиф Наумович.
– Разве бывает по-другому?
– Конечно, бывает. Если ваш товар реально стоит сто рублей, а у государства только десять, то кто будет продавать вам свой товар за десять, когда его можно отдать за сто и получить деньги не через банк, а наличными? – цинично спросил Халифман. – И еще можно договориться, чтобы заплатить не сто, а, скажем, пятьдесят. А разницу забрать себе. Вот вам и готовая схема.
– В таком случае почему мы оплатили и приняли некондиционный товар? – поинтересовался Смыкалов. – Причем раньше, при Аркадии Николаевиче, процентное отношение некондиционного товара было не более пятнадцати-двадцати процентов. А теперь вся партия никуда не годится. Я еще хорошо помню, как Сидоряк всегда возмущался, что ваш отдел так неправильно работает. И каждый раз вы ссылались на указания Бориса Захаровича.
– Я и сейчас сошлюсь, – улыбнулся Халифман. – У меня есть конкретное указание принять весь товар и оплатить его полную стоимость.
– Чье указание?
– Бориса Захаровича. Нашего генерального директора. Вашего друга, – Халифман, не мигая, смотрел в глаза Смыкалову.
Илья Данилович встал, подошел к столу и, немного подумав, поднял трубку красного телефона.
– Слушаю, – ответил Кирюхин.
– Извините, что беспокою вас, Борис Захарович, – начал Смыкалов, – но у нас возникли некоторые проблемы с Халифманом.
– Какие проблемы? – явно недовольно спросил генеральный директор.
– Насчет оплаты поставок из Узбекистана, – пояснил Илья Данилович. – Сегодня я проводил совещание с руководителями отделов и выяснил, что вся партия поступившего из Узбекистана товара является некондиционной. При этом раньше, при Аркадии Николаевиче, доля такого брака не превышала пятнадцати-двадцати процентов, что было тоже невероятно много. И мы каждый раз выставляли претензии, потом отправляли в государственный арбитраж исковые заявления и выигрывали все подобные хозяйственные споры. Часть денег нам потом возвращали. Но вчерашняя партия оказалась полностью некондиционной, и речь идет уже об очень крупной сумме. У меня сидит Халифман, который утверждает, что именно вы приказали оплатить и принять этот товар.
– Это Халифман тебе так сказал? – быстро уточнил Кирюхин.
– Да, именно так, – кивнул Смыкалов, глядя на спокойно сидящего за столом руководителя отдела снабжения.
– Какой гадкий человек этот Халифман, – неожиданно весело сказал Борис Захарович. – Скажи, что нам теперь делать?
– Составить акт, выставить претензию на всю сумму и, если их представитель не захочет подписать акт, послать исковое требование в Государственный арбитраж, чтобы взыскать с них всю сумму, – пояснил Илья Данилович.
– О какой сумме идет речь?
– Семьсот тысяч рублей, – сообщил Смыкалов.
– Не очень много по нынешним временам, – неожиданно сказал генеральный.
– Простите? Я не совсем понял. Что именно нам следует делать?
– А если списать все это к чертовой бабушке. Как ты считаешь?
– Тогда весь убыток ляжет на наше предприятие, – удивился Смыкалов, – получится, что мы сознательно решили потерять семьсот тысяч рублей.
– Ну да, конечно, это глупо. Но с другой стороны, не будем возиться ни с арбитражем, ни с этими узбеками. Просто возьмем – и все спишем. Тем более что деньги уже все равно прошли.
– Но мы не получили товара, – продолжал настаивать Илья Данилович.
– Ах, этот Халифман. Вечно он что-то мудрит. Давай пришли его ко мне, и я популярно объясню ему «политику партии и правительства», – решил Кирюхин. – А ты пока не дергайся. Разберемся и решим, не беспокойся.
Смыкалов положил трубку и посмотрел на Халифмана. Его поразила безмятежность этого человека. Тот сидел с таким отсутствующим видом, словно загорал на пляже, хотя если передать дело в прокуратуру, то только за подобную халатность Халифмана могли привлечь к уголовной ответственности. А если следователи сумеют доказать, что у него был корыстный умысел, то начальник отдела снабжения вполне мог получить и десятилетний тюремный срок. Но, похоже, это его не особенно волновало.
– Идите к Борису Захаровичу, – сообщил Смыкалов, – он хочет с вами переговорить. А потом сразу возвращайтесь ко мне. У меня к вам еще несколько вопросов.
– Хорошо. – Халифман поднялся, взял свой блокнот и вышел из кабинета.
Смыкалов, оставшись один, прошел к столу, уселся в кресло. Немного подумал и вызвал отдел снабжения.
– Найдите Ванду Богдановну, пусть зайдет ко мне, – приказал он.
Она появилась в его кабинете ровно через полторы минуты, как будто ждала именно его вызова.
– Вы давно работаете в отделе снабжения, – начал Смыкалов, когда она уселась за приставной столик, – и я хотел бы уточнить, что у нас за катавасия с этими поставками из Средней Азии?
– Гонят некондиционный товар, – улыбнулась Ванда.
– Это я понимаю. Уже видел документы. А почему мы позволяем им так бессовестно себя вести?
– Потому что мы обычно списываем эти пятнадцать-двадцать процентов как отходы производства, – пояснила она, – и все об этом знают.
– Но в этой партии весь товар был некондиционным, – повысил голос Илья Данилович, – все сто процентов. Как будто нарочно. О каких отходах в этом случае может идти речь?
– Необязательно, чтобы мы составляли акт на сто процентов, – пояснила Ванда, – можно всегда изменить процентное соотношение.
– Я вас не понимаю, – ледяным голосом произнес Смыкалов.
– Так обычно делали, – быстро сказала Ванда, – чтобы зря не беспокоить Аркадия Николаевича и Самсона Михайловича. Они обычно настаивали, чтобы все деньги по акту о некондиционных поставках возвращались нашими поставщиками. Но Иосиф Наумович, по согласованию с генеральным, обычно несколько корректировал эти процентовки.
– Что значит «корректировал»?
– Спросите лучше у самого Халифмана, – предложила она, – или у Бориса Захаровича. Я некомпетентна в этих вопросах.
– Получается, что все на комбинате знают о махинациях Халифмана и никто с этим ничего не может сделать? – уже начиная злиться, спросил Илья Данилович.
– Ну почему «махинации»? – возразила Ванда. – Это нормальная практика между двумя работающими предприятиями. То мы их выручаем, то они нас. Ничего особенного в этом нет.
– Вы понимаете, о чем говорите? – спросил Смыкалов. – Это же настоящие приписки. Хищение государственных средств. Получается, что ваш Халифман просто жулик.
Ванда Богдановна как-то странно посмотрела на него. И даже улыбнулась.
– Иосиф Наумович работает у нас уже с четвертым генеральным директором, – напомнила она, – и со всеми находил общий язык. Вы лучше поговорите с самим Борисом Захаровичем. Он вам все объяснит. А Халифман никогда не работает без разрешения. Только с согласия генерального директора.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – окончательно разозлился Илья Данилович. – Получается, что Халифман жульничает с согласия самого Бориса Захаровича. Как вы можете утверждать подобное? Или, может, ему помогал Аркадий Николаевич? Никогда в жизни не поверю, что Сидоряк мог участвовать в каких-то махинациях.
– Сидоряк не мог и не участвовал, – ласково согласилась Ванда, – только Иосиф Наумович тоже никогда самовольно ни в чем не участвовал. Ему давали конкретные указания, и он их выполнял. Я только это и хотела вам сказать.
Она молча и очень выразительно смотрела на Смыкалова.
– Можете идти, – разрешил он.
