Чингиз Абдуллаев - Измена в имени твоем
— Почему ты убил Клейстера?
— Догадался, — усмехнулся Катцер. — А что мне было делать? Как я могу исчезнуть из Восточного Берлина? Только заменив свой труп чужим телом. И я его заменил. Тогда, в ноябре, ты сидел в своей Америке, а у нас уже ломали Стену и кричали, что всех офицеров нужно на виселицу, что мы все убийцы.
— Ты действительно убийца.
— Не нужно, — поморщился Катцер, — моралист из тебя не получится. Ты ведь уже после этого получил три миллиона долларов на свои мелкие расходы.
Услышав эту сумму, Бреме и Рот переглянулись. Они впервые слышали про такие деньги.
— Три миллиона, — повторил Катцер, — ты получил три миллиона долларов и поехал жить в Аргентину. Какую пользу ты мог там принести бывшей стране, я не знаю. Но ты считался элитным разведчиком, и тебе выделили такие деньги. Тогда все еще верили, что можно исправить ситуацию, что Советский Союз нам поможет. А теперь, спустя полгода, мы все окончательно поняли, что оказались в дерьме.
Кохан ничего не сказал.
— В дерьме, — повторил воодушевленный его молчанием Катцер, — я ведь нам тоже хочется пожить, погулять, получить долю тех денег, которые выделили тебе. В конце концов, это даже непорядочно. Ты сидишь в Аргентине на своих миллионах, а мы нищенствуем в новой Германии. Где справедливость? Причем если поймают тебя, то ты, в худшем случае, получишь общественное порицание за то, что был разведчиком другой стороны. А что будет с этими ребятами, ты представляешь? Они ведь работали на «Штази», — он показал на своих подручных.
— Что ты хочешь? — спросил наконец Кохан.
— Денег, — сказал Катцер, — и информацию, что тоже — деньги. Агенты нужны будут всегда. Поэтому тебе и приказали осесть в Южной Америке. А это значит, что ты знаешь всех осевших там наших людей. Это значит, что там оставлена целая сеть нашей агентуры, о которой ты многое можешь рассказать. Это ведь очень хорошая информация. И мне она тоже очень нужна. Я ведь не прошу тебя рассказывать об агентуре в Западной Германии. Их фамилии и клички я знаю получше тебя. А вот в Америке лучше знаешь ты. И самое главное, что ты сидишь на деньгах. И, судя по всему, уже нашел себе новых хозяев.
— В каком смысле? — спросил Кохан.
— А эта фрау, рядом с тобой, кто она? Только не ври, что она твой секретарь. Ты прилетел из Аргентины без нее, это я проверил. Интересная женщина. Но, кажется, русская. Ты решил не менять веры, Кохан? Или ты все-таки переметнулся?
— Ты болен, Катцер, — спокойно сказал Кохан, тебе нужно лечиться.
— Договорились. Но только я сначала пропишу тебе свой курс лечения. Тебя будут поджаривать до тех пор, пока ты не вспомнишь каждого нашего агента в Америке. И пока не подпишешь чек на два миллиона. Обрати внимание на мое благородство. Я ведь не прошу все твои деньги. А только два миллиона. Это, по-моему, справедливо.
— Больше тебе ничего не нужно? — иронично спросил Кохан.
— А ты не смейся. Вот наш Бреме, например, очень хочет с тобой поговорить. Но я его пока удерживаю. Ты очень этого хочешь, Бреме?
Вместо ответа Бреме подошел к Кохану и вдруг нанес ему сильный удар в живот. Невольный стон вырвался из груди Кохана.
— Это только начало, — пообещал Бреме.
— Вот видишь, — улыбнулся Катцер, — кажется, мы сумеем договориться. Ты ведь всегда был разумным человеком, Андреас. Или хочешь, я буду тебя называть Альфредом. Какое имя тебе нравиться больше?
— Иди к черту, — прохрипел Кохан.
— Кажется, ты начинаешь меня понимать, — удовлетворенно кивнул Катцер, — даю тебе время до утра. Если не решишь, то не обижайся. Потом ты нам, конечно, все подпишешь, но живым мы тебя уже не отпустим. Сам понимаешь, нельзя оставлять раненную змею. Ее нужно добивать до конца. До свидания, Кохан.
Катцер повернулся и, уже выходя, предупредил охранников:
— До утра не трогайте, пусть подумает. Особенно не старайтесь. Вы ему можете все отбить, а он нам еще нужен живым. Если все пройдет нормально, получите по сто тысяч долларов. И можете открыть свое дело. Вы ведь давно об этом мечтали.
Бреме радостно кивнул. А его напарник вздохнул.
После ухода Катцера наступила тишина. Оба охранника, усевшись прямо на строительную арматуру, с любопытством смотрели на прикованного к трубе Кохана.
— Ты смотри, какой он умный, восхищенно сказал Бреме, — у него, значит, три миллиона есть. А по виду не скажешь. И одежда нормальная.
— Скрывает, — убежденно заметил Рот.
— Ничего, — усмехнулся Бреме, — завтра все отдаст.
— Дурак, — громко сказал Кохан.
— Что? — вскочил Бреме.
— Дурак, — повторил Кохан.
Бреме размахнулся и сильно ударил стоявшего перед ним человека по лицу.
— Дурак, — повторил в третий раз Кохан разбитыми губами.
Бреме ударил еще раз, вложив в удар всю силу. Затем еще и еще.
— Подожди, — остановил его Рот, — тебе же сказали, что убивать не нужно.
— Пусть не ругается, — недовольно заметил Бреме.
— Дураки, — отчетливо выговорил Кохан, — он вас обманывает.
— Опять? — поднял руку Бреме.
— Подожди, — остановил его руку Рот, — он хочет что-то сказать.
— Он вас обманывает, — убежденно сказал Коахн, — деньги не в Аргентине, а в Кельне.
— Где? — переглянулись охранники.
— В Кельне. В камере хранения. Там находятся два миллиона долларов наличными. Именно про них он и говорил.
Бреме и Рот переглянулись.
— Я ему никогда не доверял, — произнес обычно молчавший Рот.
— Он нас хотел обмануть, — вскочил с места импульсивный Бреме. — Номер, — подскочил он к Кохану, — скажи номер ячейки.
— Я скажу номер, только если ты привезешь чемоданчик сюда, — потребовал Кохан, — там лежит такой чемоданчик, что его если начнешь вскрывать, не зная кода, он уничтожит все содержимое. Ты меня понял?
— Конечно, привезу, — вскочил Бреме, — я за час доеду туда и обратно.
— Будь осторожен, — сказал Рот, — а я пока постерегу нашего пленника.
— Да, — улыбнулся Бреме, — конечно, постереги.
Он бросился к выходу, на ходу доставая из кармана ключи.
Кохан и Рот остались одни. Минут через десять после этого Кохан спросил:
— Дай мне воды.
Рот не шевельнулся.
— Дай мне воды, — повысил голос Кохан.
Только тогда Рот поднялся и, отлив из стоявшей тут же канистры, подошел к пленнику.
— Пей, — сказал, держа стакан в руках.
Кохан жадно припал к воде. Сделав несколько глотков, чуть отдышался и снова потянулся к стакану. Рот равнодушно поднял стакан выше. И в этот момент Кохан нанес страшный удар по лицу своего надсмотрщика.
Тот упал без единого звука.
Кохан подвинул к себе его тело. С трудом снял обувь на правой ноге, помогая себе другой ногой. Потом также двумя ногами стащил с правой носок. И полез голым пальцем правой ноги в карман лежавшего перед ним человека.
С огромным трудом он достал из кармана ключи. Изогнув ногу, начал поднимать ее до уровня рта. Дважды ключи срывались, но в третий раз ему удалось, подбросив ключи ногой, поймать их губами. Потом подтянулся на руках, благо труба была жесткая и могла его выдержать. А подтянувшись, взял ключи изо рта в руки. И уже затем открыл замок наручников, освобождая сам себя. После чего подтянул своего незадачливого надсмотрщика и приковал его вместо себя к трубе.
Закончив все это, он огляделся по сторонам, почистил костюм, положил ключи от наручников все еще бесчувственного Рота в карман и вышел из здания. Через полчаса здесь должен был появиться Бреме. «Кажется, моя уловка удалась», — с удовольствием подумал Кохан.
Еще через десять минут он остановил такси и попросил отвезти его в отель "Савой, надеясь, что женщина все еще ждет его там. Он еще не знал, что в этот момент она едет к этому строению — спасать его от похитителей.
ГЛАВА 19
МАРИНА ЧЕРНЫШЕВА
Таксист отвез ее к недостроенному зданию, очевидно, принадлежащему какой-то фирме. Отпустив машину, она вышла и огляделась. Все было тихо. Осторожно, стараясь не шуметь, она вошла в здание. Под ногами все время что-то предательски скрипело. Она обходила помещения, когда увидела прикованного наручниками к трубе человека. Он был явно без чувств. Сердце тревожно забилось. Неужели Кохан?
Она подошла ближе и с облегчением увидела, что это совсем другой человек. Но легче от этого не стало. Приглядевшись, она узнала в нем одного из их преследователей. Марина увидела стоявшую на полу канистру и, налив в стакан воды, резко плеснула ее в лицо прикованного. Тот застонал, поднимая залитое кровью лицо.
Тогда Марина подтащила канистру, с большим трудом подняла ее и стала лить, направляя струю на прикованного. Это подействовало. Человек наконец поднял голову и попытался что-то сказать разбитыми губами.
— Что? — спросила Марина. — Что вы говорите?
