Роберт Ладлэм - Идентификация Борна

— Его, — перебил Борн, — я хотел поймать его.

— Вы уже говорили мне это, и я еще раз повторяю, что не верю вам. Не потому, что вы не умеете врать, а потому, что это не совпадает с фактами. Я работаю в области статистики, мистер Борн, или как вас еще можно называть. Я постоянно имею дело с цифрами и ищу несоответствия, и в этой работе у меня огромный опыт. Чтобы взять вас живым, в тот дом вошли двое людей. Они могут вас идентифицировать. А есть еще владелец Альпенхауза, он тоже может это сделать. Таковы факты, и вы знаете их также хорошо, как и я.

— Продолжайте, — произнес он более окрепшим голосом. — Что случилось потом?

— Я приняла решение: это было самое трудное решение в моей жизни. Думаю, что человек может принять подобное решение только тогда, когда он находился на пороге жизни и смерти, а его жизнь спас кто-то другой. Я решила помочь вам, хотя только на некоторое время — на несколько часов. Возможно, что я помогу вам уехать отсюда.

— Почему вы не обратились в полицию?

— Вероятно, я не смогу вам объяснить, почему я этого не сделала. Может быть, из-за того, что мне пришлось пережить. Я говорю с вами совершенно искренне. Это было самое жесткое испытание, через которое могла пройти женщина.

— А как насчет полиции? — повторил Борн.

— Человек из Альпенхаузе сообщил, что за вами охотиться полиция. В Цюрихе для этих целей был открыт специальный телефонный номер. Я не могла сдать вас полиции. Ни тогда, ни потом, после того, что вы для меня сделали, рискуя жизнью.

— Вы поняли, кто я такой?

— Я знаю лишь то, что я слышала, а то, что я слышала, не совпадает с раненым человеком, который искал меня, чтобы обменять свою жизнь на мою.

— Что-то не очень ясно.

— Есть еще одна вещь — это «я», мистер Борн. Ведь он называл вас именно так. Это самая ясная и понятная вещь, согласны?

— Но ведь я терроризировал вас, и собирался убить.

— Если бы я была на вашем месте и кто-то преследовал бы меня, я, вероятно, поступила бы также, если бы была на это способна.

— Поэтому вы уехали из Цюриха?

— Не сразу… Некоторое время я раздумывала, потому что очень методична и последовательна.

— Я уже вижу это.

— Я попала в аварию, нуждалась в одежде, косметике и еще в массе других вещей, но я никуда не могла выйти. Я нашла телефонную будку у реки. Кругом никого не было, и я позвонила коллеге в отель.

— Французу или бельгийцу? — прервал ее Борн.

— Нет. Они были на лекции Бертинелли. Кроме того, они видели меня с вами и могли заявить в полицию. Вместо этого я позвонила женщине, члену нашей делегации. Несколько лет мы работали вместе и были дружны. Я сказала ей, что если она что-нибудь слышала обо мне, то не должна принимать это в расчет. Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, то пусть она скажет, что у меня свидание с приятелем, поэтому я и ушла с лекции так рано.

— Методично, — проронил Борн.

— Да, — Мери приятно улыбнулась. — Я попросила ее зайти в мой номер, это всего через две двери, и взять там мои вещи. Затем я обещала ей позвонить через пять минут.

— Она выполнила все, что вы ее попросили?

— Я уже сказала вам, что мы подруги. Она знала, что я никогда никого не подводила. Скорее всего она подумала, что я говорю правду.

— Продолжайте…

— Я позвонила ей еще раз, и она уже успела забрать мои вещи.

— Это означает, что ваши знакомые мужчины не заявили в полицию, так? — Я не знаю, что они делали, но если бы они туда заявили, то моя подруга давно была бы допрошена в полиции.

— Она была в отеле, а вы внизу у реки.

Как же вы получили свои вещи? — Это чрезвычайно просто, немного удачи, но просто. Она поговорила с ночной дежурной, сказала, что я встречаюсь с мужчиной вне отеля, и что мне нужны вещи. Подруга попросила отнести мой чемодан к машине вниз… К реке.

И посыльный принес его мне без задержек.

— Он был удивлен вашим видом?

— У него не было такого шанса. Я открыла капот, оставаясь в машине, и попросила его поставить чемодан сбоку, просунув в узкую щель десятифранковую банкноту.

— Вы не только методичны, вы просто превосходны.

— Методичность иногда помогает.

— Как вам удалось найти доктора?

— Прямо здесь. Помог консьерж, или как там он называется по-швейцарски. Я перевязала вас так, как только смогла. Как большинство людей, я изучала первую помощь пострадавшим, поэтому мне пришлось снять часть вашей одежды. Я нашла деньги, и только потом поняла, что вы имели в виду, когда просили найти доктора, который любит деньги. У вас были тысячи и тысячи долларов. Я хорошо знаю курс валют.

— Это только еще начало.

— Что?

— Не берите в голову… — он попытался подняться, но вновь это оказалось очень сложным делом. — Вам было страшно, когда вы это делали?

— Конечно. Но я всегда помнила, что вы сделали для меня, и, кроме того, вы были чрезвычайно слабы. У меня был пистолет, а у вас к тому же не было никакой одежды.

— Никакой?

— Да, практически никакой, ведь я все выбросила. Было очень забавно смотреть на вас, завернутого в пластиковый мешок, набитый деньгами.

Борн рассмеялся, превозмогая боль, вспомнив Ла Сьоту и маркиза де Шамбо.

— Методично, — повторил он.

— Очень.

— Что было дальше?

— Я записала имя доктора и внесла недельную плату за номер. Консьерж будет приносить вам еду, начиная с девяти утра завтрашнего дня. Я остаюсь здесь до позднего утра. Сейчас около шести утра, скоро взойдет солнце. Потом я вернусь в отель за остатками своих вещей и авиабилетами, и нигде никогда не буду упоминать вашего имени.

— А если вас узнают?

— Буду все отрицать. Было темно, а кругом была паника.

— Теперь вы отклоняетесь в сторону от методичного анализа происходящего. Во всяком случае, вы уступаете инициативу цюрихской полиции. У меня есть гораздо лучшее предложение. Позвоните подруге и попросите ее упаковать остатки ваших вещей и оплатить ваш счет. Возьмете у меня сколько угодно денег и возьмете билет на первый же самолет до Канады. Это намного проще, чем вступать в долгие объяснения.

— Соблазнительное предложение…

— Прежде всего оно логично.

Мари продолжала смотреть на него, напряжение внутри нее нарастало, отражаясь на ее глазах. Обернувшись, она подошла к окну, уставившись на бледные лучи восходящего солнца. Он терпеливо ждал. Он ощущал ее волнение и понимал его причину, глядя на ее лицо в бледной окраске рассвета. Борн ничего не мог поделать с этим. И во всем, что она делала, она нарушала все установившиеся правила. Наконец, Мари обернулась. Глаза ее блестели.

— Кто вы такой?

— Вы же слышали, что они говорили.

— Я знаю лишь то, что чувствую!

— Не нужно пытаться объяснять свои действия. Вы просто сделали это, вот и все. Так и будет.

Неожиданно она очутилась в футе от него. В ее руке находился пистолет. Мари направила на него оружие, голос ее дрожал:

— А если я это все разрушу? Если я вызову полицию и сдам вас в ее руки?

— Несколько часов назад я бы попросил вас подождать. Теперь я этого не сделаю.

— И все-таки, кто вы?

— Они сказали, что меня зовут Борн. Джейсон Чарльз Борн.

— Что означает «они сказали»?

Он уставился на оружие, прямо в черный зрачок ствола. Ничего не оставалось, как сказать правду, но если бы он только знал какую…

— Что это означает? — повторил он. — Вы знаете столько же, сколько и я, доктор.

— Что именно?

— Вы можете, если хотите, услышать мою версию. Может быть, после этого вы будете чувствовать себя лучше. Или хуже, я ни в чем не уверен. Но можете послушать, потому что я не знаю, что еще рассказать вам.

Мари опустила пистолет.

— Рассказать мне что?

— Моя жизнь началась пять месяцев назад на маленьком острове в Средиземном море, который называется Порт-Нойра…

Солнце поднялось. Оно уже освещало деревья, проходя через листву. Лучи солнца отбрасывали на стены номера причудливые рисунки. Борн был полностью опустошен рассказом. Он закончил, и ему больше нечего было сказать. Мари сидела в кожаном кресле, ее ноги были поджаты, пистолет и сигареты лежали на соседнем столике. Она почти не шевелилась, ее пристальный взгляд застыл на его лице. Мари владела техникой анализа, обрабатывала цифры и отделяла факты один от другого, так же, как листья фильтровали солнечный свет.

— Вы так часто говорили: «Я не знаю. Хотел бы я сам знать». Вы долго смотрели на что-нибудь, и я пугалась этого. Я спрашивала вас, что это такое? Что вы собираетесь делать? И вы снова отвечали: «Хотел бы я сам знать». Бог мой, через что вы прошли… Что вы собираетесь делать дальше? — После того, что я сделал с вами, вы еще можете думать обо мне?

— Это не имеет никакой роли, — задумчиво промолвила Мари, нахмурившись своим мыслям.