Кен Фоллетт - Игольное ушко
Существует также другая проблема: радио. Ему не следует доверять такую информацию эфиру. В последнее время появилось ощущение, что шифр, которым он пользуется, раскрыт. И если англичане выяснят, что их замыслы больше не секрет для Гитлера, они…
Оставалось одно: необходимо добыть доказательства и самому доставить информацию в Берлин.
Сейчас нужны фотографии.
Он сделает снимки этой гигантской фальшивой армии, затем отправится в Шотландию, найдет подводную лодку и лично представит фото Фюреру. Данный вариант – самый оптимальный, большего он сделать не может.
Чтобы снимать на пленку, необходим, по крайней мере, свет. Придется ждать до утра. Невдалеке есть полуразрушенный амбар – можно будет провести остаток ночи там.
Фабер сверился с компасом и тронулся в путь. Амбар находился дальше, чем он думал, и, чтобы добраться туда, ушел час. Это было старое деревянное строение с дырявой крышей. Крысы давно покинули его, но на сеновале водились летучие мыши.
Фабер лег на дощатый пол, не спал, лишь лежал и думал, что теперь он один в какой-то мере может повлиять на ход войны.
* * *Рассвет наступил ровно в 5.21, однако еще в 4.20 Фабер ушел из амбара.
Хотя он так и не уснул, за два часа все же удалось отдохнуть, успокоиться. Настроение было прекрасное. Западный ветер разогнал облака, луна спряталась, звезды еще светили.
Время рассчитано правильно. Когда он подходил к аэродрому, небо становилось все ярче.
Часовые по-прежнему в палатке. Если повезет, они так и будут спать. По собственному опыту долгих ночных дежурств Фабер знал, что труднее всего не заснуть в последние несколько часов перед рассветом.
Если солдаты все-таки выйдут, придется их убить.
Он выбрал место, вставил в фотоаппарат ускоренной съемки новую кассету с 35-мм пленкой «Агфа». Фабер надеялся, что высокочувствительная пленка в рабочем состоянии – она хранилась в его чемодане еще с довоенных времен, позже в Британии достать качественную пленку было проблематично. Ничего, все в порядке, ведь он держал ее в специальном, защищенном от света, пакете, подальше от тепла.
Как только начало всходить солнце, он стал снимать. Удалось сделать целый ряд снимков – с различных удобных позиций, на разном расстоянии. Напоследок снял крупным планом один из так называемых самолетов. Снимки, несомненно, дадут полную картину, и обман станет очевиден.
Вдруг Фабер краем глаза уловил какое-то еле заметное движение. Он рухнул на землю, подполз под фанерный «Москито». Из палатки вышел солдат, прошел несколько шагов, расстегнул ширинку и стал мочиться на землю; затем потянулся, зевнул, зажег сигарету. Часовой окинул взглядом аэродром, передернул плечами от утренней прохлады, выбросил окурок и вернулся в палатку.
Фабер поднялся с земли и побежал.
Где-то через четверть мили он оглянулся. Аэродрома уже не видно. Фабер пошел на запад, по направлению к казармам.
Если все удастся, Берлин получит не просто ценные разведсведения, ведь считалось, что только фюрер разгадывает тайные планы врага и принимает верные решения. Тот человек, который принес бы веские доказательства, что фюрер и на этот раз прав, несмотря на советы военных экспертов и многочисленных помощников, вправе рассчитывать на многое. Гитлер уже считал Фабера одним из лучших агентов Абвера, а при значительном успехе он мог бы даже занять пост Канариса.
Только бы получилось.
Фабер бежал, шел, снова бежал и опять шел – ровно в 6.30 он наконец добрался до казарм. Уже совсем светло, близко подходить нельзя, часовые вышли из палатки, сидят в одном из бараков без стен, оттуда прекрасный обзор. Удалось сделать лишь несколько снимков на расстоянии, после проявки будут видны лишь обыкновенные солдатские казармы. Ничего, фотографии значительно увеличат, и камуфляж станет очевиден.
Когда Фабер возвращался к лодке, в кассете оставалось только шесть неотснятых кадров. Он опять спешил, потому что на свету выглядел страшно подозрительно – одетый во все черное мужчина с брезентовой сумкой через плечо, а в ней черт знает что, бежит рысцой по запретной зоне.
Через час Фабер добежал до заграждения, не встретив по дороге никого, кроме стаи диких уток. Когда он перелезал через «колючку», то почувствовал значительное облегчение, самое трудное позади. Там, в зоне, он четко попадал под подозрение, теперь все было иначе – он мог снова плыть, наблюдать за птицами, рыбачить.
Фабер медленно побрел через пролесок, восстанавливая дыхание и приводя себя в порядок. Он решил проплыть еще несколько миль, затем причалить и немного поспать.
Вот он добрался до канала. Наконец можно отдохнуть. Лодка красиво смотрелась в лучах утреннего солнца. Как только отчалит, он обязательно сделает себе чай, затем…
Мужчина в форме, не спеша, вышел из каюты и произнес:
– Так-так, кто вы такой?
Фабер стоял тихо, сохраняя ледяное спокойствие, пытаясь быстрее войти в обстановку. Незнакомец в форме капитана Местной обороны. В застегнутой кобуре, похоже, пистолет. Он высокий, поджарый, хотя уже немолод, на вид где-то около шестидесяти. Из-под фуражки выглядывали седые волосы. Мужчина не делал никаких движений, чтобы вытащить пистолет. Мгновенно оценив ситуацию, Фабер ответил вопросом на вопрос:
– Вы находитесь в моей лодке, так что, полагаю, я должен спросить, с кем имею дело.
– Капитан Стивен Лэнхэм, Местная оборона.
– Джеймс Бейкер, к вашим услугам. – Фабер оставался на берегу. «Капитан в патруле. Несомненно, он не один».
– Что вы здесь делаете?
– В отпуске, на рыбалке.
– Где сейчас были?
– Наблюдал за птицами.
– Еще до рассвета? Возьми-ка его на мушку, Уотсон.
Молодой парень в военной рубашке, с дробовиком, появился слева. Фабер оглянулся, еще один был справа и один сзади.
– Откуда он подошел, капрал? – крикнул капитан. Ему ответили с верхушки дуба.
– Со стороны запретной зоны, сэр.
Фабер быстро подсчитывал все «за» и «против». Четверо против одного – пока капрал не слез с дерева. Две винтовки, дробовик и пистолет у капитана. Видно, что в основном эти ребята не профессионалы. К тому же, поможет лодка.
Удивленным голосом Фабер выдавил из себя:
– Запретная зона? А я и не знал, видел лишь какой-то забор. Послушай, убери ты свою пушку, может выстрелить.
– В темноте никто не наблюдает за птицами, – строго сказал капитан.
– Но только тогда можно к ним близко подобраться и выбрать хорошее место для наблюдения, к рассвету птицы просыпаются и не знают, что ты уже здесь. Так все поступают. Послушайте, ребята, конечно, Местная оборона всегда на страже, делает важное дело, но не надо заходить так далеко. Все, что вам нужно – проверить документы и составить рапорт.
Капитан на секунду засомневался.
– Что в сумке?
– Бинокль, фотоаппарат и справочник по орнитологии. – Фабер потянулся рукой к застежке.
– Не надо, не трогайте, – твердо сказал капитан. – Взгляни сам, Уотсон.
Именно в этом заключалась ошибка непрофессионала.
– Поднимите руки, – приказал Уотсон.
Фабер поднял руки за голову, правая рука почти касалась левого рукава куртки. Самое главное избежать выстрелов.
Уотсон подошел слева, направил на него дробовик. Он расстегнул застежку на сумке, но в этот момент Фабер сделал шаг, сблизился с ним вплотную, резким движением вытащил стилет и вонзил его Уотсону в шею по самую рукоятку. Другой рукой Фабер выхватил у него оружие.
Еще два солдата бежали в его сторону, капрал лихорадочно слезал с дерева, ветви дуба аж трещали под ним.
Уотсон грузно рухнул на землю, Фабер тут же выдернул стилет. Капитан судорожно пытался открыть кобуру и вытащить пистолет. Фабер с ходу прыгнул в лодку. Лодка качнулась, капитан чуть не упал. Фабер ударил его стилетом, но их разделяло несколько шагов, и точного удара не получилось. Лезвие попало в лацкан кителя, скользнуло вверх и разрезало англичанину щеку. Капитан тут же оставил свою кобуру и схватился рукой за рану.
Фабер мгновенно развернулся лицом к берегу. Один из солдат прыгнул в лодку, но Фабер успел сделать шаг ему навстречу, вытянуть вперед руку, крепко сжать стилет. Со всего размаха солдат напоролся на длинное узкое лезвие.
От сильного толчка Фабер упал и выпустил рукоятку стилета. Солдат упал лицом вниз, грудью прямо на острие. Фаберу удалось привстать на колени, но времени забрать стилет не осталось – капитан уже открыл кобуру. Фабер прыгнул, стараясь дотянуться до него руками. Капитан вытащил пистолет. Фабер с ходу сильно ткнул его большими пальцами точно по глазам – тот вскрикнул от боли, пытаясь сбросить руки нападавшего со своего лица.
В лодку шумно плюхнулся еще один, четвертый. Фабер оторвался от капитана, который ничего не видел и не мог уже стрелять, даже если бы вдруг оправился от шока. У четвертого была с собой полицейская дубинка, он замахнулся и сильно ударил ею Фабера – тот успел уклониться вправо, удар пришелся не по голове, а по левому плечу. Моментально левая рука онемела и повисла плетью. Он ударил англичанина ребром ладони по горлу – сильный прицельный удар. Как ни странно, тот устоял на ногах и замахнулся дубинкой, чтобы ударить во второй раз. Фабер пошел на сближение. Левая рука опять ожила, но сильно болела. Обеими руками он схватил противника за голову и, резко крутя ее во все стороны, стал буквально ломать шею. Раздался хруст костей. В тот же момент на Фабера вторично опустилась дубинка – прямо на голову. Он пошатнулся, в глазах потемнело.
