Сирийская жара - Ирина Владимировна Дегтярева

Но часа через два сложной дороги машина вдруг затормозила. Стал слышен дождь, барабанящий по крыше джипа.

— Что случилось? — Акчан подалась вперед, чтобы увидеть сбоку лицо Авдаляна.

Тот был расслаблен и отмахнулся:

— Все нормально. Ждем проводника.

— Куда? В Иран? — изумилась курдянка. — Зачем? Что я там забыла с детьми? Меня посадят за незаконный переход границы.

— Никто тебя никуда не посадит. Все будет гораздо лучше, чем сейчас. Не задавай лишних вопросов и делай что велят.

Акчан вскрикнула, когда вдруг из полной темноты прямо рядом с окном машины возникла морда лошади. Блеснули глаза животного, мокрого и грустного.

— А вот и он, — обрадовался Авдалян. — Там за спинкой сиденья дождевики для тебя и детей. Советую надеть, иначе промокнете насквозь, а добираться еще долго.

Василий — человек неприхотливый. Он считал порой, что, десантируй его в пустыню, он и там найдет себе пропитание, как бедуин с прокопченным солнцем лицом в одной дишдаше на голое тело.

Во всяком случае, он в это верил, до тех пор пока не прилетел в Хмеймим. Погода двадцать пять — тридцать. Средиземноморье. Красота!

Вася не любит себя обременять лишними вещами и посему не взял ничего, кроме «Беретты» и ПМ. Выложил и аптечку, которую ему настойчиво совала в сумку Виктория, о чем вскоре пожалел.

Сначала Егоров обгорел, когда показывал удаль в стрельбе знакомым ребятам из ССО[9]. Он с ними встречался еще в Кубинке в ЦСН[10], когда решал там свои контрразведывательные задачи. И чего греха таить, пострелял он и там.

Здесь Вася сдуру снял рубашку и погорел. А измученный жаром (хоть милосердные и запасливые девчонки-военнослужащие из соседнего модуля, сжалившись, намазали его кремом), он простудился под кондиционером.

Так что Ковбой, как Василия называли здесь за глаза, слег с бронхитом. Единственным утешением оказалось то, что он в модуле на две двухъярусные койки находится в гордом одиночестве. На соседней койке, правда, лежали чьи-то вещи — джинсы и рубашка, от которых разило табаком, однако хозяин не объявлялся вот уже четвертые сутки. Вряд ли кто-нибудь выдержал бы Васины оглушительные сморкания и бухающий, как в бочку, кашель.

Егоров спотыкался о соседские ботинки, стоящие у входа, когда выходил в столовую и к врачу, которая немилосердно колола его антибиотиками. На базе жили по секторам, по принадлежности к тем или иным подразделениям. И Вася догадывался, что отсутствующий сосед кто-то из своих или из ГРУ. Никто другой не мог так долго отсутствовать, в разъездах по Сирии.

Пока лежал, кашляя и матерясь тихонько в носовой платок, Вася думал о Докторе. Перед отъездом он успел досмотреть материалы и сопоставить факты, хотя Ермилов и противился его розыскной деятельности в этом направлении.

Рано ставший советником MIT, Халюк к тому же преподавал и в Билькенте, где учился сам, и в Хаджеттепе. Находил же время! Подбирал себе кадры? Ведь после «мятежа» 2016 года было очень удобно избавиться от неугодных Халюку, а вернее, США турецких чиновников и сотрудников спецслужб. Чистку провели колоссальную, несколько тысяч, в том числе офицеров.

Да и в 2013 году, когда на волне арабской весны и Турцию едва не захлестнуло (неспроста конечно), Халюк, вместо того чтобы наводить порядок у себя, вел интенсивные переговоры с американцами. Шел очевидный торг. В итоге волнения погасили как ни в чем не бывало. А как итог — увольнение больше полусотни чиновников под эгидой борьбы с финансовыми преступлениями. Никто в Турции, как и в любой ближневосточной стране, не гнушался мздоимством. Но чтобы бороться с ним с помощью «дружественной» ФБР?! Где гарантии, что они не «разоблачат» невиновных? Да и зачем США вмешательство в частности, в детали в стране-союзнике? Впрочем, куда они только не вмешиваются!

Егоров зациклился на своем предположении, что Халюка завербовало ЦРУ или в Германии, или позднее в Колледж-парке. Исходя из этого посыла он рассматривал персону Доктора под микроскопом своей профессиональной подозрительности.

Вася не обладает фотографической памятью Говорова, но ему хватает и своих ресурсов. По примеру Ермилова он чертит схемы, пытаясь привести к логической последовательности события нескольких последних лет, связанные со временем правления Доктора. Иначе не назовешь — правление.

В 2012 году Халюк получил под управление и военную разведку Турции, следуя своей докторской диссертации и руководству ЦРУ, которому необходимо было централизовать все разведывательные подразделения Турции, собрать их в одних руках.

Егоров нарисовал в кружке Главное управление внешней разведки (ГУВР). «Забавно, — подумал он, чихнув и пробив фломастером листок, что лежал перед ним на коленях. Вася лежал на койке, вооружившись носовым платком и чашкой с горячим чаем. — Забавно, что такая же аббревиатура у нас означает Главное управление по воспитательной работе. По сути так и есть. Находясь в составе MIT, турецкий ГУВР воспитывает себе кадры за границей, вербует, конечно, на более высоком уровне, чем ТИКА. Но все-таки, хоть и чуть по-разному — мирными и разведывательными методами, они добиваются общей заветной неоосманской мечты».

Битва за Галлиполи в 1915 году, ставшая для австралийско-новозеландского корпуса трагедией, стояла незримой тенью между австралийскими и турецкими дипломатами до сих пор, уже почти сто лет спустя.

Халюк, прибывший в Канберру в турецкое посольство в качестве советника по экономическим и политическим вопросам, столкнулся с этим во всех переговорах с австралийскими бизнесменами и чиновниками. Ему напоминали о битве, так или иначе пытаясь вызвать чувство вины, которое ни он, ни Турция никогда не испытывали.

Западный берег пролива Дарданеллы — каменистый и неприступный. По ошибке или чьему-то злонамеренному плану Антанта высадила туда десант. Там были не только австралийцы и