Жерар Вилье - Обратный отсчет в Родезии
Малко заплатил за «Сандаунер». Глаза у Рэга Уэйли уже стали красные, как у кролика. Он был так мал ростом, что Малко не сразу заметил, что тот слез с табурета у стойки.
— Буду у себя в конторе, — объявил Уэйли. — Я ведь там же и ночую. С женой у меня последнее время нелады. Уже года два или три. Считает, что я слишком много пью и слишком редко ложусь с ней в постель... Схожу-ка я к моему приятелю Питеру Мору и постараюсь что-нибудь вытянуть из него. Загляните часикам к шести и «Куинс».
За телефонной панелью в здании Объединенной методистской церкви сидела другая девица — толстощекая пухлая негритянка, далеко не столь миловидная, как Файет. Она встретила Малко с нескрываемой неприязнью.
— Файет сегодня не работает?
— Нет, — отвечала толстушка сквозь зубы, даже не удостоив его взглядом.
— Я хотел бы повидаться с преподобным Согвалой.
Спросив у него фамилию, она незамедлительно объявила:
— Преподобный отец занят, мистер!
— А когда освободится?
— Не знаю.
Очевидно, злоключения Файет стали известны. Он молча двинулся по уже знакомому коридору. Девица что-то сердито заверещала ему вслед, но пока она выбиралась из-за своего пульта, Малко уже добрался до кабинета преподобного Согвалы и, постучав, вошел.
Священник, стоявший за письменным столом, вздрогнул, в его больших выпуклых глазах мелькнул испуг. Он не успел убрать гранату с насечкой, которую запихивал в ананас. Но как только он узнал Малко, выражение страха сменилось гневом. Отодвинув плод со столь необычной начинкой, он воскликнул тем визгливым голосом, который столь присущ чернокожим:
— Что вы здесь делаете, мистер?
Малко холодно смотрел на него. Щербатый рот придавал лицу преподобного нечто шутовское, но бороденка свирепо торчала в сторону гостя. Грудь священника облегала все та же рубашка в оранжевых цветочках.
— Это вам нужно для укрепления веры?
Согвала положил на ананас обе руки, точно хотел его спрятать.
— Люди Ситоле напали вчера на наш участок, — жалобно посетовал Согвала. — Троих убили, подожгли помещение, избили детей. Приходится принимать меры.
Ситоле был соперником Джошуа Н'Комо в лоне АНК. Малко усмехнулся.
— Что ж, несите им свет истины, коли охота... А мне еще понадобится ваша помощь.
Согвала затолкал ананас в ящик стола и зашел спереди.
— Мистер, вы — опасный человек! Мне не о чем говорить с вами. Уходите!
— Файет... — заикнулся было Малко.
— Оставьте мисс Файет в покое, — загремел святой отец. — Уходите!
Его трясло от гнева и страха.
Малко понял, что ничего от него не добьется: Согвала ушел в глухую оборону. Теперь, после смерти Джима Гейвена, на нем можно было окончательно поставить крест. Малко вышел и двинулся к выходу, миновав по пути сменщицу Файет, проводившую его весьма недоброжелательным взглядом.
Еще одним союзником стало меньше. Оставались тихий пьяница-циник и гадюка в ночной сорочке из настоящего шелка.
На Спек-авеню он помедлил. Настал обеденный час. Может быть, прощупать этого португальца, Рикардо? Да и выбора-то уже, в сущности, не оставалось.
— Хозяин у себя?
От умственного напряжения лоб чернокожего официанта собрался складками.
— Мистер Рикардо, что ли?
— Ну да. Есть разговор.
— О'кей, мистер.
Волоча ноги, официант отправился на кухню. В мясном ресторанчике «Аризона» почти не было посетителей. Не считая мясное блюдо и ледяной «Контрекс», кормили здесь отвратительно. Из недр кухни возник по жилой черноглазый человек с усиками в ниточку, прилизанными, обильно напомаженными волосами, в полосатой сорочке и с галстуком-бабочкой в горошек, похожий на отставного танцовщика из аристократических гостиных. С чарующей улыбкой он вперевалочку приблизился к Малко.
— Вероятно, вам не понравилось мясо, сеньор? — осведомился он с очень сильным акцентом.
— Нет-нет! — поспешил успокоить его Малко. — Я не...
Но тот, не слушая его, доверительно наклонился над столиком:
— Ради валюты нам приходится продавать за границу мясо первой и второй категории. Эмбарго!
— Так вам не хватает валюты? — переспросил Малко.
Португалец воздел руки к потолку:
— Просто ужас, сеньор! Мы, родезийцы, имеем право всего на сорок долларов в год... Представляете? Скоро пасха, хотелось бы послать что-нибудь племяннику в Португалию, а что посылать? Зачем ему родезийские доллары? Они в Южной-то Африке никому не нужны...
Бедняга так огорчался, что мог разжалобить кого угодно. Малко сочувственно улыбнулся.
— Кажется, я могу помочь вам. Мне нужно потратить здесь деньги, американские доллары...
Глаза трактирщика загорелись:
— Банкноты?
— Банкноты.
Рикардо покачал головой, огонек в глазах потух.
— Это незаконно, сеньор, совершенно незаконно! В Особом отделе есть служба борьбы с торговлей валютой. И вас, и меня могут арестовать.
— Нет так нет... Просто вы упомянули о племяннике... Да и мой друг Боб Ленар говорил мне о вас...
Угольно-черные глаза сверкнули:
— Ах, вы знаете Боба? Это меняет дело. Друзья Боба — мои друзья! Так и быть, рискну — не хочется огорчать племянника. Только никому ни слова! Даю на 50% больше, чем по официальному курсу.
Малко полез в карман, но хозяин движением руки остановил его:
— Не здесь, сеньор!
Малко обвел взглядом совершенно безлюдный, если не считать трех чернокожих официантов, ресторанчик. Португалец зашептал:
— Жду вас у себя дома. Ферст-стрит, 12, комната 4. На первом этаже.
С видом заговорщика Рикардо удалился на кухню.
Малко посидел еще немного, уплатил по счету, вышел и отправился пешком к началу Кингсуэй. Ферст-стрит была первой улицей направо. Малко нашел без труда нужный дом, прошел по коридору мимо двери с дощечкой «Помощник шерифа». У двери стояли в очереди чернокожие...
Малко постучал в дверь номера четыре и вошел. Рикардо вскочил с кровати. Это была невзрачная комнатушка, где стояла узкая кровать, а под потолком висела электрическая лампочка. Стены увешивали сплошь фотографии голых девиц.
С жалкой улыбочкой Рикардо начал извлекать из кармана пачки банкнот. Родезийцы не располагали ассигнациями достоинством выше 10 долларов.
— Сами видите, до чего меня довели черномазые свиньи, — вздохнул Рикардо. — В Лоренсу-Маркише[7] я держал ресторан на триста приборов в день, а здесь я просто служащий. Хватает только, чтобы прокормиться, а живу вот в такой лачуге.
— Это Лоренсу-Маркиш переименовали в Мапуту?
Португалец желчно рассмеялся:
— Мапуту! Эти, из ФРЕЛИМО, они все до одного сукины дети! Чтоб они околели!
Вдруг он встревожился:
— Что вы думаете о положении здесь, сеньор? Вы думаете, ничего не изменится? Мне-то уже некуда ехать. Южная Африка отказала мне в визе. Они там не любят нас. Говорят, мы сами сдались, мы не настоящие белые...
Продолжая говорить, он отсчитал 180 родезийских долларов и протянул их Малко, спрятав в карман 200 американских.
Забавно было наблюдать его продувную рожу. Малко искал способ навести разговор на интересующий его предмет.
— Так вы не вернетесь в Мозамбик?
В глазах Рикардо блеснул огонек ненависти. Он пожал плечами, пряча ассигнации в шкаф.
— Кто знает, сеньор! У меня остались там друзья, даже среди черных. Славные ребята, которым не по душе ФРЕЛИМО. Хорошо бы что-нибудь подкинуть им.
Помолчав немного, Рикардо продолжал:
— Если у вас есть еще доллары, сеньор, приходите ко мне. Только на будущей неделе меня не будет.
Провожая гостя на лестнице. Рикардо тихонько посоветовал:
— Берегитесь Особого отдела! Никому ни слова о том, что меняли доллары.
— Старый плут! — рассмеялся Рэг Уэйли. — Значит, племянник у него объявился? Пришел ко мне в прошлом месяце, нужно ему, дескать, заказать надгробье для деда в Португалии и нужно позарез 600 американских долларов. Он этого деда уже в четвертый раз хоронил. Парень так напуган, что меняет на доллары все свои накопления. Готовится смазать пятки, как только запахнет жареным. Одно меня удивляет. Всему городу известно, что он фарцовщик, Особому отделу — тоже, разумеется. Им там все известно. Питер Мор сам мне говорил. Но его не трогают, хотя за такие дела карают жестоко. Одного родезийца в третьем поколении за эти проделки на шесть месяцев упрятали за решетку. Должна быть какая-то веская причина.
— Осведомитель? — предположил Малко.
Рэг засучил рукава своей сиреневой сорочки и покачал головой:
— Нет, среди черных он никого не знает. Тут что-то другое.
— "Ист Гейт"?
— Не исключено.
Обменяв доллары, Малко вернулся в контору Рэга Уэйли — единственное место, где он мог отдохнуть душой. Позднее он собирался ехать к Файет, даже если она вы ставит его за дверь. Тем более что у Рэга, видно, дел было невпроворот.
Он уже собрался уходить, когда в контору вошла довольно молодая светловолосая женщина с тонкими чертами лица. Хотя вокруг серых глаз лучиками расходились морщинки, все в ней дышало еще очарованием. Лет сорока. Представив Малко, Рэг Уэйли возвестил:
