Поль Кенни - Засада в сумерках
Он смотрел ей прямо в глаза взглядом ни добрым, ни злым, но проникавшим до глубины души.
— Правда, — просто призналась она.
— Когда мы вернулись из Мафрака, — сказал он, — Халати прислал ко мне Якобсена, чтобы заставить меня участвовать в ликвидации, которую вполне мог бы поручить одному из своих громил. Отличный способ проверить мою верность и заодно предостеречь от возможных попыток предать его. И в это время Халати получил возможность расспросить тебя. Поскольку все говорит в мою пользу, он посылает меня к Гарибьяну, а тот, не менее подозрительный, чем он, устанавливает за мной постоянную слежку. Отметь, что на его месте я поступил бы так же.
Он сделал затяжку, медленно выпустил дым, пока Клодин ждала продолжения со смесью страха и надежды.
— Сегодня, — снова заговорил Коплан тем же сдержанным тоном, — мне нужно передать в посольство Франции письмо. Гарибьян об этом знать не должен. Ни в коем случае, слышишь?
Клодин кивнула.
— Я отдам его тебе, — продолжил Франсис. — Ты отнесешь его сегодня утром. Отдашь его в руки военного атташе.
Это было сказано со спокойной властностью, без угрозы, но очень убедительно.
Не дожидаясь ее ответа, Коплан добавил:
— Мы расстанемся на весь день. Сегодня вечером, точнее, в двадцать тридцать, ты нанесешь визит нашему другу Гарибьяну. Он будет тебя ждать... Ты должна любым способом помешать ему выйти из кабинета до девяти часов.
Его голос стал резче, в серых глазах появился металлический блеск. Клодин со сжавшимся сердцем молча кивнула.
— Когда услышишь звонок, нажмешь на кнопку, открывающую дверь. Запомни: вторая слева, под занавеской. Действуй прежде, чем Гарибьян поймет, что это не условный сигнал, даже если придется ударить его, чтобы добраться до кнопки.
Коплан отвел от нее свой повелительный взгляд, сбросил с рукава кончиками пальцев крошку пепла.
— Об остальном не волнуйся, — заключил он. — Как только у тебя появится возможность, возвращайся в «Регент-палас» и жди меня столько, сколько понадобится. Возможно, ты не увидишь меня два-три дня, но не волнуйся... Собирайся, пошли.
Через несколько минут они свернули с эр Рашид-стрит в лабиринт улочек, окружающих минарет Сок-эль-Газель, и настолько узких, что по ним не всегда могли пройти рядом два человека.
Когда, сделав широкий круг, они вышли на улочку, которая вновь вывела их на эр Рашид-стрит, Франсис ущипнул Клодин за руку и шепнул ей на ухо:
— Дальше иди одна. Иди прямо и садись в такси, как только выйдешь на проспект. Я прикрою тебя. До свиданья.
Он подтолкнул молодую женщину. Вскоре он остановился перед лавочкой, где продавались изделия из меди. Он долго разглядывал цилиндрическую кофейную мельницу, очень изящную.
Он купил мельницу, попросил ее завернуть, потом, уверенный, что дал Клодин достаточно времени, чтобы оторваться от преследователя, который теперь уже не мог ее догнать, он вернулся в отель.
Когда четверть часа спустя он снова вышел из отеля, уже без мельницы, но с «маузером» калибра девять, оттягивавшим его внутренний карман, им овладела нервозность.
Он дошел до Исламского музея, устроенного в здании четырнадцатого века, и заметил машину, предоставленную в его распоряжение Гарибьяном. Это был серый «бентли» с номером ИРК 6875 на зеленой табличке.
Ключи лежали у него в кармане. Он сел в роскошную машину, не проверив, положены ли в багажник оружие и боеприпасы, запрошенные им у владельца «Тамерлана».
Франсис медленно проехал вдоль Тигра, а затем свернул в сторону Хаббанийи. Он ехал тем же маршрутом, что и шесть дней назад, когда вместе с Клодин ездил на станцию К-3. У него появилось неприятное чувство, что он приближается к катастрофе. Его мучила масса вопросов относительно эффективности его плана. Слишком уж тщательно были расписаны детали операции, и достаточно было пустяка, чтобы нарушить их осуществление.
В пять часов он сделал остановку в Хите, на берегу Евфрата.
Его мысли были очень далеки от археологии, но он сделал вид, что интересуется знаменитыми источниками, из которых, по словам Геродота, добывали битум, необходимый для цементирования кирпичей при строительстве древнего Вавилона.
Сдерживая свое нетерпение, он сел в машину только без четверти шесть. До разветвления нефтепровода оставалось проехать еще восемьдесят километров.
Солнце клонилось к закату. Под его ослабевшими розовыми и оранжевыми лучами пустыня приобретала какое-то странное очарование.
«Бентли» обогнал бедуина, ехавшего на осле. Этот мирный араб, направлявшийся в Хадиту, был не кто иной, как номер 5 — человек, который должен был прикрыть отход Коплана после закладки на станции взрывных и зажигательных снарядов.
Метрах в трехстах от К-3 Коплан посмотрел на свои часы. Без трех минут семь. Возбуждение Франсиса все усиливалось.
Он остановил машину и прислушался. Ровно в семь часов вдалеке, в стороне деревни Хадита, началась стрельба. Номер 4 и номер 3 строго выполняли приказ, по которому должны были произвести отвлекающий маневр и завлечь патрули в улочки старого города.
От форта до Хадиты было около трех километров. На верблюдах солдаты могли прибыть на место меньше чем за четверть часа. Поэтому атака на радиостанцию, расположенную в жилом корпусе, была намечена на девятнадцать двадцать. Это было задание для номера 2.
Коплан видел издалека солдат, спешащих к поселку.
Бедуин на осле приближался. Франсис видел его в зеркале заднего обзора как черную точку.
В девятнадцать семнадцать он завел мотор «бентли» и тронулся с места. Он доехал почти до насосной станции. Прежде чем поставить машину на ручной тормоз, он дружески махнул рукой охраннику, стоявшему у входа.
Двое арабов в лохмотьях (обозначенные в плане под номерами 3 и 4) выпустили в воздух несколько автоматных очередей, потом побежали к тропинке, параллельной толстой трубе нефтепровода, идущего из Киркука. Пока перепуганные жители деревни в панике разбегались во вес стороны, недоумевая, какое несчастье обрушилось на них, послышалась еще одна очередь.
Сраженные пулями, двое диверсантов повернулись вокруг своей оси и рухнули на землю, держа в руках оружие. Пули разорвали им грудную клетку, и номера 3 и 4 умерли прежде, чем их головы коснулись земли.
Когда звуки выстрелов донеслись до ушей номера 2, спокойно поедавшего фиги на обочине дороги в пятидесяти метрах от белого здания, бандит, не зная, что произошло на самом деле, обрадовался строгому соблюдению плана операции.
Он увидел, как солдаты форта вскочили на верблюдов и с криками помчались к Хадите.
Он подождал, пока отряд скроется вдали, потом спокойно достал из своего узелка пару сандалий и надел их на свои босые ноги. Затем сунул в складки пояса пистолет и гранаты.
Когда он увидел приближающуюся к станции серую машину, на его смуглом лице появилась жестокая улыбка. Он встал и пошел к белому зданию с широкими окнами, на котором была эмблема ИПК.
Радиостанция находилась на третьем этаже; идти к ней нужно было по мраморной лестнице, поднимавшейся из коридора сразу за комнатой консьержа.
Прежде чем предстать перед консьержем в облике жалкого нищего, номер 2 посмотрел на часы. Девятнадцать часов восемнадцать минут. Идеально!
Походкой изнуренного человека он прошел вдоль проволочного заграждения, свернул направо, к фасаду здания. В корпусе царила полная тишина, в окнах никого не было видно.
Человек поднялся по ступенькам к входной двери и нажал кнопку звонка, вызывая консьержа.
Тот вышел из своей комнаты. Это был плотный субъект, широкий как шкаф. Его лицо выразило недовольство, когда он увидел, что пришедший — араб. Однако он все же открыл стеклянную дверь.
Рука номера 2 выхватила «люгер», спрятанный в складках, но каким бы быстрым ни было его движение, его опередил прямой удар в лицо, швырнувший его на песок эспланады.
У араба еще хватило бы сил нажать на спусковой крючок, но он не успел этого сделать, так как трое мужчин навалились на него. Вырванный чьей-то властной рукой пистолет исчез, как по волшебству. Несколько ударов в лицо окончательно убедили номер 2, что игра проиграна. Он словно перышко был перенесен в дом, и на секунду нарушенное спокойствие снова обволокло здание ИПК.
В этот момент Коплан вошел в холл в сопровождении охранника. Не успели они сделать и пяти шагов, как бронированная дверь открылась, пропуская инженера Пенфолда и мужчину лет тридцати пяти с загорелым лицом с квадратной челюстью.
Тот обменялся с Копланом энергичным рукопожатием.
— Вы оказали нам огромную услугу, месье Коплан, — произнес он глухим голосом. — Моя фамилия Перри. Я в вашем распоряжении.
Инженер Пенфолд в свою очередь пожал руку Коплану, который ответил агенту Интеллидженс Сервис:
— Поскорее надевайте джеллабу. Через десять минут мы побежим со страшной скоростью. Ваши коллеги на месте?
