Поль Кенни - Месть Коплана
Схватка продолжалась не более пяти минут. Коплан и Морини начали с того, что привели в чувство Треву. Когда тот пришел в себя, то, часто моргая, обвел взглядом поле боя и пробормотал:
— Нам повезло, что я остался в машине... Я увидел их и лег на сиденье. Они заметили свой «форд», но, слава богу, побежали прямо к дому. Когда они набросились на Морини, я напал на них сзади, что расстроило их планы.
— Да, — уверил Коплан. — Если бы не вы, Морини был бы выведен из строя, и мне пришлось бы иметь дело сразу с тремя противниками. Но как, черт возьми, Дюпюи так вовремя заявился к Глории, чтобы освободить их?
Отложив на более поздний срок решение этой загадки, он подобрал свой пистолет и окликнул Шово и его жену, по-прежнему неподвижно стоявших на площадке второго этажа:
— У вас есть что-нибудь выпить? В вашем доме слишком жарко... Вам бы следовало лучше принимать гостей.
— Это точно, — подтвердил Морини, сильно помятый в схватке. — А еще нужно большое помойное ведро для этого дерьма. Нечего сказать, милые у вас друзья.
Инженер, сбросив оцепенение, спустился по лестнице, бормоча прерывающимся голосом:
— Вы... Это... Никогда не видел ничего подобного! Что...
— Пошевеливайтесь, — буркнул Коплан. — Скоро вы поймете, что замышляли ваши почтенные друзья и насколько их намерения профранцузские.
Спустя четверть часа Спенсер, Кантен и Дюпюи были крепко связаны, уложены рядком на ковре гостиной и приведены в чувство.
— Морини, гоните на Дорчестер-стрит выкупать авиабилеты, — сказал Франсис. — Немного свежего воздуха пойдет вам на пользу. Билеты по сто двадцать шесть долларов. У вас хватит денег?
Тот осмотрел содержимое своего бумажника.
— Хватит. Треву, где ключи от «форда»?
— Здесь, — ответил коллега, протягивая связку. — А что это за авиабилеты? Это так срочно?
— Еще как! — бросил Франсис, надевая пиджак. — Через пять часов мы вместе вылетаем в Галифакс. Там живет шеф этих джентльменов... Морини, привезите какой-нибудь еды, пластырь и сигареты. «Жиган», если возможно.
Треву, считавший, что недостаточно полно проинформирован, спросил, когда Морини направился в прихожую:
— Значит, вам известно, кто всем заправляет? Коплан сдержанно кивнул и встал перед Дюпюи.
— Полагаю, мне не нужно представляться. Как бывший член сети Гарриссона вы должны знать, кто я такой. А вот кто вы?
Шово издалека наблюдал за сценой с тревожным любопытством. Треву подошел поближе, чтобы присутствовать при допросе главного подозреваемого, добровольно полезшего в западню.
Изуродованный ранами и синяками, Дюпюи пробурчал:
— Я был любовником Бринды Рукс, она же Кэрол. Это из-за вас она умерла, разве нет?
— Да, в том смысле, что получила пулю, пытаясь убежать после того, как ей не удалось отравить меня, — парировал Франсис. — Впрочем, это представляет чисто исторический интерес. А вам пришла в голову мысль дурачить людей, скрываясь под моей легендой. Это очень неудачная мысль, поверьте мне!
— Я бы так не сказал... Я знал, что это почти безупречный способ заманить вас в Канаду, где бы вы ни находились. Иначе я бы вас никогда не нашел.
— Вы выиграли: вот он я, — усмехнулся Коплан. — Эта же причина заставила вас ликвидировать Кордо?
— Отчасти. Он работал вместе с вами, когда вы вышли на Бринду. А потом этот хитрец вообразил себе, что сможет меня поймать!
Он говорил с мрачным презрением и откровенностью фаталиста, он понимал, что ему пришел конец.
— Каким чудом вы попали к Глории? — спросил Коплан.
— Никакого чуда. Это было намечено еще позавчера.
— Откуда вы?
— С Новой Земли.
— На теплоходе?
— Да.
— На «Монкальме»?
— Да.
Теперь Франсис мог восстановить произошедшие события: Джо Бингейм не сумел предупредить Глорию о скором визите Дюпюи; Сервен не мог известить того, и тогда Кантен и Спенсер помчались на Хатчисон-стрит, чтобы забрать молодую женщину и посадить ее на борт «Монкальма», где она могла бы рассказать Дюпюи о состоянии дел.
Ничего не подозревавший Дюпюи поехал прямиком на Хатчисон-стрит, едва прибыл в город; поскольку на звонки в дверь никто не отвечал, хотя его должны были ждать, он, очевидно, заподозрил что-то неладное и заметил разбитое стекло. Об остальном ему рассказал Кантен...
У Коплана мелькнула тревожная мысль.
— Вы звонили в Галифакс из дома Глории? Пленный хохотнул:
— Разумеется! А что, не следовало? Правда или он лжет?
Если правда, то звонок должен был состояться как раз перед разговором Шово с Сервеном, потому что дорога заняла у троицы больше четверти часа.
Коплан повернулся к инженеру.
— Вам не показалось, что Сервен догадался, что вы устраиваете ему ловушку? Или что он сильно удивлен вашими словами?
Лицо Шово выразило сомнение.
— Он казался немного возбужденным, но ответы были естественными. Судя по голосу, он ничего не заподозрил.
Итак, решить этот вопрос можно только в Галифаксе.
— Где вы собирались установить систему прослушивания на трансокеанских кабелях? На наземных участках или под водой?
— Угадайте! — с вызовом ответил Дюпюи.
— Какие точно кабели вы собираетесь прослушивать?
В разговор вступил Шово:
— Я же вам говорил: тот, что связывает кабинет британского премьер-министра с Белым домом. Он выходит из Обара в Шотландии и заканчивается в Кларенвилле на Новой Земле.
— Это один. А два других, о которых вы рассказывали?
— Хм... В действительности связь Великобритания — США осуществляется по двойному кабелю: каждый из них проводит сигналы в одну сторону. Это происходит из-за специальных трансформаторов, усиливающих сигнал, которые поставлены через каждые шестьдесят пять километров. Они действуют только в одну сторону.
— Ладно. Тогда расскажите о третьем.
— Третий трансатлантический кабель проложен в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году между Пенмаршем во Франции и Кларенвиллем в Канаде. Это совершенное новшество, поскольку впервые получена возможность передавать сигналы в две стороны по одному проводу длиной в четыре тысячи километров.
— Но, — заметил Коплан, наморщив лоб, — что вы рассчитывали перехватить на этой линии, если теоретически вас интересовали только телефонные переговоры между Лондоном и Вашингтоном?
Нисколько не смутившись, Шово охотно объяснил:
— Вы не понимаете. Эта линия Европа — Америка передает не только сообщения, исходящие из Франции или адресованные туда. Провода подключены к французской системе связи, но определенное их число предоставлено ФРГ и другим странам. Не забывайте, что Германия играет в сегодняшней дипломатии очень важную роль и ее позиция оказывает влияние на США и Англию. Вот почему нужно было перехватывать переговоры Бонна с Вашингтоном.
Коплану захотелось проломить ему череп. Зациклившись на своей навязчивой идее, Шово все еще не понимал, какое огромное значение этот секретный обмен мнениями имел для Советского Союза!
Франсис сумел совладать с собой и только спросил:
— А если бы работа была успешно завершена, перед началом войны кабели были бы перерезаны?
Шово открыл рот, не в силах произнести ни слова. Он лучше многих других понимал военные последствия подобной диверсии, разом перервавшей бы основные линии связи.
Коплан остановил на Дюпюи полный ненависти взгляд.
— Сколько таких, как он, вы обманули? — спросил он, кивнув на подавленного инженера.
— Много, — цинично заявил пленный.
Франсису захотелось ударить его, но он сдержался.
— Веселитесь, — посоветовал он, — пока есть возможность. Обещаю, что вы умрете не в комфортабельной камере. Я лично займусь вашим будущим.
Когда Морини вернулся с билетами, было около девяти часов. Продолжал падать снег. Треву открыл коллеге дверь.
— Коплан повез стариков к Лонею, — сказал он. — Привез чего-нибудь пожевать?
— Хлеб, ростбиф, ветчину, — перечислил Корсиканец. — Как наш тип, раскололся?
— Да, Дюпюи все выложил, не заставляя себя упрашивать, — ответил Треву, пока они шли в гостиную. — Но какая махинация... Эта банда собирала информацию по кабелям, проложенным под Атлантикой. Никогда не думал, что это такое сложное дело.
У лежавших на полу трех пленных рты теперь были заткнуты кляпами. Открыв глаза, они следили за французами.
— Как все-таки зовут нашего лже-Коплана? — спросил Морини, выкладывая провизию на стол.
— Он поляк, родился во Франции, а потом принял канадское подданство. Его зовут Станислав Зеленский. По крайней мере, так он говорит...
Морини пожал плечами. За время службы он уже встречал довольно много типов с неизвестным прошлым, у которых как будто никогда не было свидетельства о рождении.
— Скорей бы в самолет, там отдохнем, — мечтательно сказал он. — Я отвык от таких тяжелых дел.
И вдруг он помрачнел:
— А что... что мы сделаем с этими тремя?
Треву, вонзивший зубы в бутерброд с холодным мясом, невнятно сказал:
