Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор
— Совсем было запамятовал! Ах ты, старый глупец, да где же раньше-то были твои мозги? Старею, совсем старею — такое запамятовал — тьфу, тьфу, анафема…
Продолжая бранить себя, он открыл стенной шкаф и начал перебирать там что-то. Через несколько минут достал тетрадь, положил её на столик у изголовья кушетки, придвинул стул и зажёг свечку. Долго он выводил на листке бумаги трудно поддающиеся старой руке буквы, затем вырвал его, аккуратно свернул несколько раз, спрятал за подкладкой шляпы.
Он ещё несколько раз ложился на кушетку, пытаясь уснуть, но, поворочавшись, поднимался, подходил к окну, словно никак не мог дождаться рассвета. Наконец, до его слуха донёсся утренний перезвон часов городской башни. Он торопливо взял шляпу, отыскал за подкладкой записку, посмотрел пристально на неё, снова положил на место, плотнее одел шляпу и скрылся в боковой двери. Почти час он шаркал подмётками ботинок по ступеням крутой каменной лестницы, ведущей на верх главной башни. Временами, нечаянно стукнув о каменную стену котелком, в котором нёс своим питомцам зерно, он пугливо останавливался, затаив дыхание, и робко оглядывался вокруг.
Когда он поднялся на верхнюю площадку, с которой был виден весь город, солнце уже показало из-за горизонта свой огненно-дрожащий край. Весь город: оцинкованные крыши домов, зеркала окон, обращенных к восходу, купола монастыря, кирх и башен — словно горел, отражая яркие лучи восходящего светила. Иржи Томмах будто не замечал этого. Он пристально всматривался в западную часть города и, наконец, радостно улыбнулся и произнёс с облегчением:
— Летят… Уже летят, увидели…
К башне приближалось несколько разноцветных голубей: белоснежные, коричневые, белокрылые. Старик не глядя взял из котелка горсть зерна и посыпал его около своих ног.
Голуби привычно упали к ногам Иржи Томмаха. За ними подлетела стая сизарей[5]. Ссорясь из-за зерна, они разом взлетали, громко хлопая крыльями, снова садились на пол, перила башни и плечи старика. Он насыпал зёрен на руку и не успел ещё протянуть её, как на ней уже сидела пара белокрылых ручных голубей. Томмах внимательно рассматривал их, подсыпал зёрен и, улучив момент, поймал одного. Голубь сначала замахал крыльями, но потом успокоился, продолжал склёвывать зёрна с ладони. Томмах повременил немного, потом осторожно взял голубя за крылья, погладил его, положил в шапку и наклонился к полу. Минуты через две выпрямился, подошёл к барьеру и подбросил голубя в воздух. Тот взвился ввысь и стремительно полетел в сторону города.
Иржи Томмах долго смотрел ему вслед, щурясь и улыбаясь. Когда голубь скрылся из виду, старик облегчённо вздохнул и тихо произнёс:
— Полетела весточка… Найдутся ли люди, которые разгадают эту тайну?..
В следующий вечер новые хозяева замка куда-то спешили. Когда опустилась тяжёлая чугунная плита, преграждающая выход из подземного лабиринта, один из ночных посетителей старого замка включил ручной фонарик. Высокий, с угловатыми плечами, сильно полысевший мужчина поднял предупреждающе руку и осторожным шагом вернулся к чугунной плите. Минуту он прислушивался к движениям и шорохам по ту сторону плиты и, убедившись, что сторож ушёл, заговорил:
— Вы, майор, вполне доверяете этому… ну, как его…
— Иржи Томмах, — подсказал майор.
— Да, да. Этому опытному придворному лакею.
— Проверяем, господин адмирал. В доме баронессы он живёт 40 лет. Отзывы барона самые положительные. Полагаю, этот старик безопасен в таких условиях. Из замка нет выхода.
— А связи, родственники?
— Пока нет улик.
— Пока…
— Именно пока. Ведётся тщательная проверка.
Адмирал промолчал и, повернувшись, пошёл за третьим спутником, освещавшим узкий подземный ход ручным фонариком. Сейчас он думал уже совсем а другом. Перед его глазами возникали фантастические картины, описанные в последних донесениях «Консула». У самого выхода из подземелья спутник выключил фонарик и свистнул, подражая иволге. Почти рядом из темноты возникла фигура автоматчика. Майор Саккен, на шаг опередив адмирала, спросил:
— Светает?
— Гаснут звёзды, — ответил автоматчик и, круто повернувшись, пошёл к выходу.
Миновав заросли, скрывавшие ход в подземелье, спутники сели в закрытую машину. Шофёр минут десять ехал с потушенными фарами, а когда машина вышла на шоссе, включил подфарники и прибавил газ. Машина, быстро набирая скорость, понеслась по асфальту. Молчавший всё время адмирал положил руку на колено рядом сидевшего майора и, почти шёпотом, сказал:
— На несколько дней отлучусь. Следите за событиями.
— Есть следить, — так же тихо отозвался майор.
В пригороде машина остановилась у калитки заросшего густой зеленью палисадника. Адмирал вышел, не сказав ни слова, и скрылся за калиткой. Машина так же неслышно тронулась и вскоре скрылась за поворотом.
Адмирал открыл высокую дверь парадного, снял пыльник, одел форменный плащ, сменил шляпу на морскую фуражку и с другой стороны сада на другой машине поехал в городскую служебную квартиру. На одной из улиц шофёр «помигал» световыми сигналами, и в тот же миг в следующем квартале распахнулись ворота. Машина с ходу проскочила во двор. Через несколько минут адмирал уже сидел за столом в своём кабинете, перечитывая новое донесение. На бланке с пометкой «срочная» было всего несколько фраз.
«Готовятся повторные испытания. Предполагаемый район — северо-восточные отроги Базальтовых гор. По неточным данным испытывается «СИД-1» инженера Споряну. Район испытаний тот же. В обоих случаях имеет непосредственное отношение к испытаниям профессор Кремлёв. Устанавливаем подробности».
«Консул»Адмирал перечитал донесение ещё раз, откинулся в кресле, допрашивая самого себя. «Неужели это тот самый инженер Споряну?.. Не может быть! Он же при встрече с «Корнетом» упал в пропасть… Не мог же он воскреснуть из мёртвых?» Адмирал долго сидел молча, потом не спеша поднялся, подошёл к простенку и дёрнул за шнур. Открылась большая географическая карта СССР, испещрённая карандашными пометками. Адмирал подошёл ближе.
«Значит, здесь, у отрогов Базальтового перевала, — подумал он. — Но что же там может быть?.. И кто такой Споряну: однофамилец того или…»
Он долго стоял молча, размышляя. Потом быстрыми шагами подошёл к столу, взял из настольного держателя листок бумаги и написал:
«Срочно выяснить личность инженера Споряну. Какова связь, отношения с конструктором Антоном Споряну. Вторично запросить «Консула» — Адмирал».
Свернув записку, адмирал опустил её в отверстие «почтового ящика» в стене и включил настольный вентилятор. Вспыхнула зелёная лампочка в верхней люстре. Через несколько секунд послышался металлический щелчок и вентилятор остановился.
Адмирал медленно прошёл к стене, из которой торчала хромированная ручка, открыл сейф, достал объёмистую папку, вернулся к столу и опустился в кресло.
Над документами он просидел не менее часа, потом откинулся в кресле, прищурил глаза. Достал из стола донесение «Консула», прочитал и вновь задумался. «Очевидно, это тот самый Споряну», — решил адмирал. Он снова прошёл к карте.
— В районе Базальтовых гор, — произнёс он нараспев, рассматривая район Базальтового перевала. — Интересно, чрезвычайно интересно… Что же там готовится? Хорошо, если удастся проникнуть поближе к перевалу и увидеть всё своими глазами…
Он постоял ещё несколько минут в раздумье, затем подошёл к столу, вложил документы в папку, закрыл её в сейф и опустился в кресло. Так он просидел минуты три. Затем медленно протянул руку к настольной лампе, выключил её, устало поднялся и не спеша скрылся за портьерой боковой двери.
Щёлкнул замок закрывшейся за ним двери, в люстрах кабинета погас свет.
На улице уже занималась утренняя заря.
ГЛАВА VIII
«СОЛНЕЧНАЯ БУРЯ»
Августовский закат позолотил зубчатые снежные вершины Базальтовых гор. Причудливые уступы синих громад казались неестественными, нарисованными кистью неопытного художника. Именно они, эти горы, и волновали сейчас стоявшего в раздумье на башне буддийского храма высокого, костлявого, сильно полысевшего мужчину.
Зажав в узловатых крупных руках «стволы» морского бинокля, он медленно просматривал горные кряжи, будто отыскивал уходивший к снежным вершинам караван.
Был ли это учёный-геолог или богатый, турист — любитель горных пейзажей, или очередной разведчик — никто не знал. Иностранцы приезжали в эти красивые места, не спрашивая согласия местных властей, и уезжали, не докладывая. Они бесцеремонно фотографировали дороги, перевалы. И так же бесцеремонно располагались на отдых и ночлег там, где им нравилось. Этот иностранец — «турист в синем берете», как его называли местные жители, — прибывший в сопровождении двух атлетов, облюбовал башню буддийского храма, в двух километрах от отеля «Лесная каравелла». Правда, он не фотографировал мостов и дорог, но настойчиво выведывал у старожилов направление и конечные пункты горных троп.
