Чингиз Абдуллаев - Взращение грехов

— У наших адвокатов хорошо поставлена информация, — усмехнулся Медведев, — действительно, было и такое. Только Тевзадзе считал нас за дураков. Он сдавал нам всякую шваль, разных налетчиков, карманных воришек, бывших форточников. Про свои дела на комбинате он никогда не рассказывал. И про возможные связи с Марленом Саакяном тоже никогда не говорил.

— У него не было этих связей, — возразил Дронго, — нам сам Саакян об этом говорил.

— И вы ему поверили? — Медведев даже улыбнулся. — Он вам может рассказывать любые сказки. Вы знаете, почему следователь не разрешил использовать данные о проверке Тевзадзе? Почему не подшил их в дело? Мы узнали, что в техническом отделе областного ФСБ работает внедренный туда информатор Саакяна. В техническом отделе есть вольнонаемные, и среди них оказался вот такой «фрукт». Он и помог офицеру Мусину организовать проверку на «детекторе» нашего подопечного. Мы уже послали все документы руководству областного ФСБ, чтобы они разобрались с этим типом. Мусин, конечно, не виноват, но он обязан был догадаться, почему вдруг в техническом отделе так заинтересовались именно этим убийцей. Тем более что это компетенция прокуратуры, вернее, следственного комитета при прокуратуре, а никак не ФСБ. Узнать, на кого работал информатор, было совсем не трудно. Саакян хотел помочь вытащить Тевзадзе из тюрьмы. Мы это точно установили. Тогда нашего «героя» перевели к уголовникам, чтобы он понял, как сильно мы обиделись. А с информатором будет разбираться руководство ФСБ.

— Его чуть не убили, — нахмурился Славин.

— Вам не кажется, что ваши методы напоминают средневековые пытки? — поинтересовался Дронго. — Вы должны были понимать, что любая информация о том, что Тевзадзе является вашим осведомителем, должна быть абсолютно закрытой. Вы сознательно допустили утечку и сознательно подставили несчастного человека под гнев его сокамерников. Его вполне могли ночью зарезать.

— Не могли, — мрачно ответил Медведев, — и не смейте читать мне мораль. Я вообще не имею права разговаривать с вами на подобные темы. Но если насчет «средневековых методов», то скажу вам начистоту. Я не очень люблю адвокатов, особенно когда вижу по телевизору московских адвокатов, которые защищают олигархов и откровенных бандитов. Такие уверенные, вежливые, знающие, холеные адвокаты. Говорят, что один их час стоит столько, сколько стоит моя работа за месяц. Возможно. Говорят, что даже больше. Тоже возможно. Только я бегаю по всему городу, высунув язык, и разыскиваю насильников, воров, грабителей, убийц, копаюсь в дерьме, рискую жизнью, а они принимают своих клиентов в роскошных кабинетах и под дорогой виски беседуют о том, как лучше избавить их от наказания. У меня человек, укравший две булки, садится в тюрьму. А у них олигарх, который украл двадцать миллиардов, становится депутатом, сенатором, губернатором и еще отдает миллион на благотворительность.

Раздался телефонный звонок. Медведев поднял трубку, выслушал и коротко сказал:

— Действуйте, — затем положил трубку и продолжал говорить: — Это, конечно, к вам не относится. Если бы вы были такими адвокатами, то не стали бы приезжать в Новгород. Но теперь подумайте и скажите мне прямо. Как мы должны были поступить? Миндальничать с этим типом? Устроить ему санаторий вместо тюрьмы? Простить его? Не забывайте, что он обвиняется в убийстве нашего сотрудника. В убийстве полковника Проталина, который давно уже стал для молодых офицеров настоящей легендой. И вы смеете предъявлять нам претензии. В любой другой области приехавшего кавказца, который имеет две судимости и обвиняется в убийстве полковника милиции, просто не довели бы до суда. Его бы прибили прямо в камере. А мы, оказывается, применяем «средневековые пытки». Он должен сказать спасибо, что я с трудом сдерживаю своих офицеров, каждый из которых готов войти в камеру к нему и расстрелять его на месте. И учтите, что сейчас нет смертной казни, и все понимают, что этот тип будет еще долго и счастливо жить.

— Ему сломали ребра и отбили почки, — напомнил Дронго, — возможно, они сделали его инвалидом на всю жизнь.

— Не нужно меня жалобить, — разозлился Медведев, — вот посмотри, — он рванул рубашку вместе с пиджаком. Полетела одна пуговица. С левой стороны на теле Медведева был безобразный шрам, очевидно от ножа. — Такой вот гость с Кавказа меня угостил, — пояснил полковник. — Я тогда две недели в реанимации провалялся. А еще у меня пуля была в ноге. Показывать неудобно, нужно брюки снимать. Теперь понимаете, как я должен реагировать, когда кто-то стреляет в нашего сотрудника?

— Не нужно мне ничего показывать, — разозлился Дронго, — я сейчас разденусь и тебе тоже покажу свои шрамы. И, между прочим, я тоже гость с Кавказа. Значит, по-твоему, полковник, я тоже немного бандит? А я думал, что ты умнее. Ничего не хочешь понимать. Ну подумай немного, забудь о том, что Проталин у вас работал. Ну не может такой человек, как Тевзадзе, быть убийцей. Никак не может. И оружия отнять у Проталина он бы не смог. Тот мастером спорта был. Самбо и дзюдо занимался. Ты вообще видел этого Тевзадзе? Неужели и тогда ничего не понял?

— Может, — упрямо ответил Медведев. Они перешли на «ты», даже не заметив этого в пылу спора, — и ты меня не убедишь. Еще как может. У нас маньяка поймали, который взрослых мужчин душил. Знаешь какой он был? Маленький, жилистый, злой и сильный как черт. Трое моих сотрудников, все спортсмены, между прочим, еле с ним справились. Иногда такое случается.

— Но это не тот случай, — возразил Дронго, с трудом сдерживаясь, — нужно проверить все еще раз. Это явно не тот случай. Он не мог его застрелить.

Опять раздался телефонный звонок. Медведев, коротко выругавшись, поднял трубку. Выслушал сообщение.

— Решайте сами на месте, — крикнул он, — если нужно, разрешаю применить оружие! На поражение. Скажи им, что я разрешил. Пусть стреляют. У нас уже есть раненый. Вполне достаточно. Чтобы мы больше никого не потеряли.

Он положил трубку, взглянул на гостей.

— Вот такая у нас работа, — недовольно сообщил он, — даже не знаю, что вам сказать. Примерно за несколько дней до убийства полковника Проталина здесь произошло еще одно ЧП. Исчез курьер, присланный из Ингушетии. Славянские группировки уверяют, что его не трогали. Кавказские считают, что это сознательная провокация против них. И мы нигде не можем его найти. Дело дошло до того, что все группировки начали враждовать друг с другом. Никто не верит в непричастность других к его похищению. Вот так по кирпичику и накапливается взрывная масса. Сначала исчезает курьер с Кавказа, потом убивают полковника милиции. И нам приходится на все реагировать. Быстро и жестко.

— Именно поэтому вам трудно взглянуть более объективно, — сказал Дронго, — разрешите мы поедем на место преступления и все осмотрим сами.

— Езжайте, — разрешил Медведев, — я дам вам своего офицера. И не нужно думать, что мы все такие звери. Что случилось бы в Америке, если там убили бы полковника полиции? Можете себе представить? Какой-нибудь гость с юга? Его бы просто сразу удавили или пристрелили на месте.

— Лучше сразу скажите, что бы сделали белые расисты с приехавшим с юга негром, — покачал головой Дронго, — и я бы вас сразу понял. Нельзя быть таким предубежденным, полковник. Вы же смелый и честный человек, так все о вас говорят. Вы действительно считаете, что цвет кожи определяет тягу к преступности?

— Не считаю, — ответил Медведев, — но вы тоже прекрасно знаете, что местные землячества сразу берут в оборот приехавших земляков. Вы же знаете, какая у нас криминогенная ситуация. Особенно после того, как начали зачистку. В городе несколько этнических группировок, с которыми мы боремся. И которые уже готовы воевать друг с другом. А нам новая война в городе не нужна. Мы обязаны реагировать на эту ситуацию. И убийство Проталина дает лишние козыри всем врагам кавказских группировок. И я не могу доказать обычным гражданам, что среди приехавших кавказцев много честных людей. Они начинают думать, что все приехавшие работают на мафию и обогащаются незаконным образом. Моя задача заниматься порядком в городе, а не следить за тем, кто кого любит или не любит. Для этого есть другие структуры.

— Ваша задача — ловить преступников независимо от цвета кожи и национальности, не делая различий между ними, — напомнил Дронго. — А теперь ответьте мне на последний вопрос. Если бы на месте Вано Тевзадзе был другой человек? Например, местный. Работающий заместителем директора комбината. Которого вы знаете много лет. За которого готов поручиться его директор и весь комбинат, где он работает. Вы бы посадили такого человека к уголовникам? Только честно?

Медведев отвернулся. Он не хотел отвечать.

— Я дам вам своего офицера, — наконец сказал он, — и не нужно на меня так давить. Если бы все было немного иначе, значит, было бы иначе. А получилось то, что получилось. И никто в этом не виноват. Понятно, что Тевзадзе застрелил Проталина. И будет за это отвечать. А вы напрасно туда собираетесь. Я лично там все проверил. Не было там никого и не могло быть. Убийцу мы нашли, и скоро суд вынесет ему приговор. А вы, как авдокаты, можете сделать все, чтобы ему не дали пожизненного срока. Это ваше право.