По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович
– Мне нравится, товарищ Астахов, ваше серьезное отношение ко всему, но то, что вы не понимаете шуток, право, досадно, – по-прежнему продолжая улыбаться, заметил Гришин.
– Таких шуток я действительно не понимаю, – упрямо повторил Астахов.
– Ну хорошо! – Резким движением мускулов согнав с лица улыбку, майор продолжал уже совершенно серьезно, почти официальным тоном: – Не будем больше говорить об этом. Однако любопытно, чем же заинтересовала вас Кедрова?
Астахов видел, как Наташа, прочитав сводку, быстрой, легкой походкой прошла мимо домика, в котором он жил и работал вместе с майором Гришиным. Когда она скрылась за углом соседнего сарая, капитан отошел от окна и сел за стол против Гришина.
– Вы хотите знать, чем заинтересовала меня Кедрова? – переспросил он. – У меня к ней, видите ли, профессиональный интерес.
Майор удивленно поднял брови.
– В ее поведении, да, пожалуй, и в характере много непонятного для меня, – продолжал Астахов. – И вот я хочу понять, разгадать, вернее – даже решить это непонятное, как решил бы математик неожиданно попавшуюся ему сложную алгебраическую задачу.
Майору стоило больших усилий сдержать улыбку, но он сдержал ее и сказал наставительно:
– Математика слишком абстрактная наука, нам же приходится иметь дело с явлениями конкретными.
– Это так, – согласился Астахов, – но и в нашем труде и в труде математика есть много общего. Как ему, так и нам приходится иметь дело с неизвестными величинами.
Гришин не любил теоретических споров. Он не имел такого образования, как Астахов, пришедший в армию с последнего курса физико-математического факультета, и ему нелегко было тягаться с ним. Майору казалось даже, что широкая образованность Астахова толкает его на поиски отвлеченных сравнений, отрывает от жизни. Математика же и физика, которые изучал Астахов в университете, представлялись Гришину не применимыми в их практике. Во всяком случае до сих пор он лично вполне без них обходился.
«Вот если бы Астахов работал шифровальщиком, тогда познания его в математике пригодились бы, конечно…» – уже не в первый раз подумал Гришин о своем помощнике, но раздавшийся телефонный звонок прервал его мысли. Майор снял трубку.
Офицеры штаба армии, разговаривая по телефону, обычно избегали называть фамилии и звания старших начальников, однако по тому, как невольно выпрямился Гришин, Астахов догадался, что разговаривает он с генералом. Ответы майора были предельно лаконичны.
Разговор длился всего несколько секунд.
Положив трубку на рычажок телефонного аппарата, Гришин набросил на плечи шинель.
– Собирайтесь, товарищ Астахов, – сказал он. – Генерал вызывает.
– Что взять с собой? – спросил капитан. – Какие сведения? Он ведь не любит, когда к нему являются с пустыми руками.
– Как мне кажется, – задумчиво заметил майор, – на этот раз ему понадобятся такие сведения, которых у нас с вами нет и добыть которые будет нелегко.
ГЕНЕРАЛ СТАВИТ ЗАДАЧУ
Разговор с командармом долго не давал покоя генералу Погодину. Он и сам все эти дни был встревожен положением на фронте, теперь же обстановка казалась ему почти угрожающей.
Из опыта боев Погодину было известно, что пехотные дивизии неприятеля, снятые с других участков обороны, появлялись в районе прорыва через один-два дня. Более быстрое появление их не могло не вызвать подозрений. При такой значительности масштаба операций случайность действий противника исключалась. В этом командарм был прав.
Приходилось допустить, что противник получал откуда-то информацию о намерениях армейского командования.
Генерал Погодин много лет боролся с разведкой противника и в совершенстве изучил повадки ее агентуры. Он знал, что многое в приемах врага повторялось, но никогда не подходил к решению той или иной задачи с предвзятым мнением. Напротив, он твердо был уверен – и всякий раз убеждался в этом, – что даже самый шаблонный ход неприятельского агента неизбежно заключал в себе элементы нового, типичного для создавшейся обстановки. Это умение угадывать новые детали в старых приемах вражеских разведчиков почти всегда обеспечивало ему победу.
Погруженный в размышления, задумчиво прохаживался генерал Погодин по небольшой комнате сельского здания, приспособленного для его штаба, когда адъютант доложил ему:
– Майор Гришин и капитан Астахов.
– Пусть войдут.
Разрешив вошедшим офицерам сесть, генерал, очень дороживший временем, тотчас же приступил к существу дела.
– Вы знаете, – сказал он, – что система работы штаба армии построена так, что штабные офицеры разных отделов обмениваются информацией только, по крайне необходимым вопросам. Когда же командованием ставится серьезная оперативная задача, в разработке ее участвует еще более ограниченный круг лиц. К числу их относятся лишь немногие старшие офицеры управления армии.
Погодин внимательно посмотрел на своих подчиненных. Они слушали его сосредоточенно, но генерал хорошо понимал, что на каждого из них слова его оказывают различное воздействие. Гришин, например, прямолинеен, его аналитические способности невелики, однако он незаменим в проведении операций. Вряд ли предложит он оригинальное решение, зато выполнит уже готовый план безукоризненно. Капитан Астахов неуравновешен и слишком доверчив. Не имеет он и выдержки Гришина, но зато обладает четкой логикой мышления и отличается большой самостоятельностью.
– И вот, однако ж, – продолжал Погодин, – несмотря на все принятые меры секретности, противник каким-то образом получил информацию о разработке последней нашей операции. Как он это сделал, я не знаю, но мы обязаны узнать его осведомителя в самое кратчайшее время. За всю нашу работу это первый случай, и он должен стать последним.
Генерал достал из стола ящик с папиросами, предложил закурить.
– Достаточно ли хорошо знаете вы офицеров и вообще весь личный состав, имеющий доступ к оперативным документам штаба? – спросил он после непродолжительной паузы.
– Полагаю, что достаточно, – ответил Гришин.
– А я бы не осмелился на вашем месте отвечать так уверенно, – строго заметил генерал, – ибо самые обстоятельные знания о любом предмете, а тем более о человеке, никогда не бывают исчерпывающими. Короче говоря, нужно еще раз присмотреться к людям, отбросив предвзятое мнение, будто вам все о них известно.
ЛОГИКА КАПИТАНА АСТАХОВА
Капитан Астахов долго не ложился спать в эту ночь. Он сидел за своим маленьким, шатким столиком и чертил на листе бумаги какие-то замысловатые геометрические фигуры. Он делал это совершенно бессознательно, по давнишней привычке чертить или рисовать что-нибудь в часы напряженных раздумий. Ему всегда казалось, что такое занятие способствует плавному ходу мыслей, но сегодня и это не помогало.
Генерал предлагал еще раз присмотреться к штабным офицерам, вместе с которыми Астахов воевал вот уже четвертый год. Капитан наблюдал их изо дня в день и знал достаточно хорошо. Он был глубоко уверен, что здесь, на фронте, все познается быстрее и глубже, чем в любых других условиях. Астахову были известны не только служебные качества каждого из этих людей, но и черты их характера. Не все они были достаточно хорошо образованны, не все одинаково талантливы, но все были подлинно советскими людьми. В этом у капитана не было никаких сомнений.
Прикидывал он и так и этак, но вера его в людей оставалась непоколебимой, а задачу все-таки нужно было решить. От ее решения зависела не только судьба этих людей, но, может быть, и судьба армии.
Бесплодно просидев до двух часов ночи, Астахов в начале третьего решил лечь спать. Он потушил свет и долго лежал с открытыми глазами. Ночь была тихая. Лишь изредка рокотали ночные бомбардировщики «ПО-2», направляясь к переднему краю, да с нудным гудом рыскал где-то неподалеку фашистский ночной охотник, высматривая машины с зажженными фарами. Иногда в районе железнодорожной станции глухо ухали тяжелые зенитки.
