Джон Ле Карре - Особые обстоятельства
– “Как можно быстрее” – это когда? – уточнил он. – Сейчас, что ли?
– Как мне кажется, именно это он и имел в виду, говоря “как можно быстрее”, – ответила Одри.
Приемная министра была пуста. Все сотрудники давно разошлись по домам. Дверь красного дерева, толстая и надежная, была приоткрыта. Постучать и подождать, пока позовут? Или постучать и войти? Он выбрал какой-то промежуточный вариант.
– Да не стойте там, – послышался голос. – Заходите и закройте за собой дверь.
Он вошел внутрь.
На молодом энергичном министре оказался тесный темно-синий смокинг. Он стоял перед мраморным камином, в котором ярко-красная фольга имитировала горящие угли, и прижимал к уху мобильный телефон. В реальности он оказался таким же, как и в телевизоре: плотным, с бычьей шеей, короткими рыжими волосами и быстрыми, жадными глазками на лице типичного боксера.
За ним возвышался трехметровый портрет восемнадцатого века с изображением какого-то государственного чина в лосинах. Перенервничав, он невольно принялся сравнивать двух столь разных на первый взгляд господ. Хотя Квинн то и дело заявлял о своей близости к народу, в его повадках сквозил такой же высокомерный снобизм, что и у мужчины с портрета. Оба стояли, перенеся вес на одну ногу и отведя в сторону согнутое колено другой. Может, энергичный молодой министр тоже хочет развязать войну с гнусными лягушатниками? Или осадить глупых улюлюкающих мужланов, жаждущих крови? Но министр не сделал ни того, ни другого. Слегка улыбнувшись своему посетителю, он коротко бросил в трубку:
– Я тебе перезвоню, Брэд. – И, закончив звонок, энергично потряс его руку.
Захлопнув дверь, Квинн запер ее и повернулся к нему.
– Мне говорили, что вы один из самых опытных наших работников, – сказал он мягким голосом с тщательно выпестованным центральным диалектом, внимательно оглядев с ног до головы посетителя. – Хладнокровный, скрытный, неразговорчивый. Двадцать лет работали за границей. Были у вас свои взлеты и падения, как, впрочем, у любого из нас. Ну как, соответствует такое описание истине?
– Пожалуй, даже чересчур лестно, – ответил он озадаченно, пытаясь сообразить, кто же мог наговорить такого министру.
– Но сейчас вы привязаны к дому из-за пошатнувшегося здоровья супруги и фактически сидите без дела.
– Это только последние несколько лет, господин министр, – ответил он, возмутившись про себя этим его “сидите без дела”. – И, кстати сказать, в данный момент я вполне волен ехать, куда пожелаю, – добавил он.
– А чем конкретно вы сейчас занимаетесь, не напомните?
Он уже открыл было рот, чтобы выдать министру бесконечный перечень жизненно важных дел, которыми он занимался на службе, когда тот махнул рукой:
– Работали ли вы когда-нибудь непосредственно на разведку? – спросил он.
– В каком смысле “непосредственно”, господин министр?
– Ну, знаете. Тайные агенты, шпионаж. “Рыцари в плаще и со шпагой”.
– Нет, плащом и шпагой пользовался лишь как потребитель, – неловко пошутил он. – Изредка. И никогда не стремился изменить такое положение дел, если вы это хотели узнать, господин министр, – добавил он.
– Даже когда служили за границей?
– Увы, как правило, все зарубежные назначения предполагают должности экономической, коммерческой либо консультационной направленности, – перешел он на канцелярский, архаичный язык, как делал всегда в стрессовых ситуациях. – Разумеется, изредка приходилось сталкиваться и с отчетами под грифом “Секретно”. Но, спешу вас заверить, никаких сверхсекретных данных мне не встречалось. Вот, собственно, и все.
Но министра, похоже, недостаток оперативного опыта совершенно не расстроил, а напротив, даже воодушевил.
– Это делает вас надежным работником.
– Можно и так сказать, – скромно отозвался он.
– А борьбой с терроризмом не приходилось заниматься?
– Боюсь, нет.
– Но вам ведь это все не безразлично?
– Что именно, господин министр? – вежливо уточнил он.
– Процветание и благополучие нашей страны. Безопасность сограждан, в какой бы точке мира они ни находились. Важнейшие ценности, незыблемые даже в самые тяжелые времена. Наше культурное наследие.
– Ну, мне кажется, это само собой подразумевается, разве нет? – пробормотал он, чувствуя противный холодок где-то глубоко в животе.
А министр, ничуть не смущенный излишним пафосом собственных речей, продолжил:
– Значит, если бы я сказал, что вам предстоит выполнить чрезвычайно деликатное задание, предполагающее обезвреживание террористов, которые намереваются вероломно напасть на нашу родину, вы не отказались бы нам помочь? Верно?
– Напротив. Я бы… – замялся он.
– Что?
– Чувствовал себя польщенным. Даже гордился бы такой честью. И, конечно, немало бы удивился.
– Чему же тут удивляться?
– Господин министр, конечно, это не мне решать, но почему вы выбрали меня? Уверен, что в ведомстве достаточно людей, обладающих нужным вам опытом.
Изящно ступая, министр подошел к эркерному окну и, склонив голову набок, принялся изучать песок на плац-параде конной гвардии, золотившийся в лучах заходящего солнца.
– А если бы я к тому же добавил, что вы до скончания дней своих ни словом, ни делом, ни намеком не должны раскрывать того факта, что подобная контртеррористическая операция даже просто планировалась, не говоря уж о том, что она была осуществлена… Это оттолкнуло бы вас?
– Господин министр, если вы считаете меня подходящим для такой службы, я буду лишь счастлив приступить к выполнению задания, в чем бы оно ни заключалось. Кроме того, поспешу вас заверить: я буду чрезвычайно осторожен и осмотрителен.
Цветистые обороты говорили о том, что он крайне раздражен необходимостью доказывать свою верность отчизне.
Министр все так же маячил перед окном.
– Не буду кривить душой, – заявил он, обращаясь к собственному отражению. – Ситуация такова, что нам осталось навести еще пару, так сказать, мостов. Нужно получить зеленый свет от очень и очень серьезных людей вон оттуда, – кивок в сторону Даунинг-стрит. – Как только все это устроится, вы станете моими ушами и глазами. Будьте объективны, думайте головой и не подслащивайте пилюлю. Никаких этих ваших дипломатических уверток и хитростей. Мне это не нужно. Совсем. Описывайте ситуацию так, как есть, без прикрас. Мне необходим хладнокровный взгляд опытного, надежного сотрудника. Понимаете меня?
– Да, господин министр, разумеется. – Собственный голос донесся до него словно издалека.
– У вас в семье есть еще Полы?
– Что, простите?
– Боже правый. По-моему, несложный вопрос. У вас в семье кто-нибудь еще носит имя Пол? Да или нет? Может, у вас брат Пол или отец. Откуда мне знать?
– Нет, господин министр. Кроме меня, никаких Полов у нас нет.
– А Полины среди женской части есть? Или Полетты?
– Нет, точно, нет.
– А что насчет Андерсонов? Такие не водятся? Может, девичья фамилия мамы была Андерсон?
– Нет, господин министр, насколько мне известно, нет.
– Вы ведь в неплохой физической форме, верно? Прогулка по пересеченной местности вас не доконает?
– Нет, что вы. Я часто гуляю и много вожусь в саду, – опять словно откуда-то издалека послышался его ответ.
– Ждите звонка от человека по фамилии Эллиот. Если он позвонит, значит, вы в деле.
– А не подскажете, Эллиот – это его настоящая фамилия или псевдоним? – спокойно, словно беседуя с известным психом, уточнил он.
– Да откуда мне знать, черт вас подери? Он секретный агент, работает под эгидой организации, известной как “Общество этических результатов”. Организация эта существует не так давно, но они уже успели себя здорово зарекомендовать. Лучше их в интересующей нас области не работает никто, я узнавал.
– Простите, господин министр, о какой именно “области” вы говорите?
– Об охране частных предприятий. Вы что, в берлоге последние десять лет проспали? Если вы не заметили, сейчас все ринулись в корпоративный сектор. Профессиональная армия теперь никому не нужна. Полно чиновников, снабжение отвратительное, на каждых шесть солдат по начальнику. А сколько на это уходит денег! Не верите – попробуйте хоть пару лет порулить министерством обороны.
– О, конечно, я вам верю, – придя в ужас от такого уничижительного описания британской армии, все же поддакнул он.
– Вы ведь, вроде, дом продаете, да? – сменил тему министр. – В Харроу или где-то в тех краях.
– Верно, в Харроу, – уже ничему не удивляясь, подтвердил он. – В Северном Харроу.
– Что, деньги нужны?
– Нет-нет, что вы, совсем нет! – воскликнул он, радуясь возможности хоть на секунду вернуться к делам житейским и простым. – У меня кое-какие сбережения есть, да и жена недавно получила скромное наследство, ей даже домик в деревне перешел. Мы подумывали продать дом, в котором сейчас живем, пока рынок еще держится, а потом уж решим, куда переехать.
