Станислав Гагарин - Контрразведчик
— О нем мог знать и кто-то третий, — сказал полковник.
— Допускается. Тогда мы имеем уравнение с двумя неизвестными.
— Может быть, и с тремя, дорогой майор. И в таком серьезном деле ни одного просвета.
— Кое-что есть, товарищ полковник. Вот, взгляните…
— Что это?
Василий Пименович с интересом смотрел, как майор Леденев разворачивал небольшой пакетик. В нем оказались спички. Пять спичек необычной формы. Они были массивнее простых спичек, головки из серы иного цвета. Каждая была завернута в лощеную бумажку.
— Противоветровые спички, — сказал Бирюков. — Откуда они у вас?
— Такими спичками снабжаются морские спасательные шлюпки, товарищ полковник.
— Это я знаю. И что же?
— А то, что их обнаружили под нарами в тайнике…
— Может быть, оставили немцы?
— Посмотрите листок, в который они были завернуты, Василий Пименович…
Полковник расправил листок бумаги. Это были страницы, вырванные из какой-то книги, 23-я и 24-я страницы…
Бирюков прочитал:
«…При закрывании пайола необходимо тщательно следить за тем, чтобы на втором дне не оставался мусор, стружки и другие предметы, которые могут загнить или засорить приемные сетки осушительной системы.
§ 135. При каждом осмотре пайола следует проверять исправность и плотность лючин над горловинами двойного дна, периодически вскрывать эти лючины и проверять плотность закрытия горловин…»
— Так это же какая-то флотская инструкция! — вскричал Бирюков.
— Совершенно верно, товарищ полковник.
Василий Пименович перевернул страницу и на обороте прочитал:
«Водонепроницаемые двери, противопожарные двери, лацпорты, иллюминаторы.
§ 142. Постоянное наблюдение за исправностью действия водонепроницаемых дверей, лацпортов, иллюминаторов и противопожарных дверей и правильное использование их в аварийных случаях являются важнейшей обязанностью судового состава. Ответственность за их состояние возлагается на старшего помощника капитана…»
— Это уже что-то, — сказал полковник Бирюков. — Надеюсь, вы узнали, откуда этот листок?
— Да, — ответил Юрий Алексеевич. — Он вырван из «Правил обслуживания корпуса судна и ухода за ним». Эти «Правила» утверждены приказом министра морского флота за № 440 от 14 ноября 1955 года и в 1956 году выпущены отдельной брошюрой издательством «Морской транспорт». Значит, в убежище побывали уже и после войны. Данный экземпляр печатался в одесской типографии «Моряк», что находится на улице Ленина, дом 26. Но эти сведения нам уже ни к чему… Такие «Правила» есть на каждом судне торгового флота, по два-три экземпляра. И в первую очередь, у старшего помощника капитана, так как корпус судна проходит по епархии старпома. Ну и у капитана со стармехом такие конечно же есть тоже… Вот они, эти «Правила».
Юрий Алексеевич достал небольшую книгу в синем картонном переплете и протянул Бирюкову.
— Обратите внимание на седьмой параграф, товарищ полковник. Там как раз написано об ответственности старпома за правильное обслуживание корпуса судна, всех помещений, устройств и систем.
— Судя по вашим словам, вы склоняете меня к мысли, майор, что листок, в который завернуты спички, был вырван из книги, принадлежащей некоему старпому.
— Нет, я просто хотел подчеркнуть, что к этим «Правилам» чаще других обращаются старпомы. Только и всего, товарищ полковник.
— Гм… Ну ладно. Если новую загадку вы считаете просветом, Юрий Алексеевич, тогда вам и карты в руки. Начинайте новую операцию. Назовем ее… Ну, скажем, «Шведская спичка». Помните такой рассказ у Чехова?
— Помню.
— Вот и действуйте. Что намерены предпринять в ближайшее время?
— Думаю, что необходимо…
— Нет, погодите, Юрий Алексеевич. Сейчас уже поздно, вы устали. Жду вас завтра в десять с планом проведения операции. Прикиньте, кого дать вам в помощники. Вы свободны, майор. Кстати, нет ли у вас спичек? Нет, не шведских, обыкновенных… Зажигалка барахлит.
Выстрелы в Палтусовой губе раздались незадолго до того августовского дня, когда был убит диспетчер Василий Подпасков.
«Искать надо в порту»
Василий Пименович Бирюков предложил Леденеву отправиться домой и подумать по поводу нового дела, связанного с выстрелами в Палтусовой губе.
…Он прошел в спальню, лег в постель и попытался заснуть.
В первое время в сознании плыли образы, созданные впечатлениями дня, усилием воли Юрий Алексеевич отгонял их, они, сливаясь друг с другом, медленно ворочались и возвращались снова…
«Все внимание порту, — размышлял Юрий Алексеевич, — чует сердце, там связник Форлендера. В Поморске почти все связано с портом».
Он стал прикидывать, за какой бы потянуть конец, чтоб начать с него развязывать сложное дело. Вспомнились морские спички, листок из «Правил обслуживания корпуса судна», обнаруженные в тайнике. Надо будет негласно проверить все служебные экземпляры этих «Правил», успех маловероятен, но попробовать стоит. Сейф Форлендера теперь можно изъять, вряд ли «гость» придет снова, хотя недельку можно подождать.
В сознании возникали самые фантастические версии, и Юрий Алексеевич не изгонял их. Он понимал, что действительность более разнообразна, чем самый изощренный набор предполагаемых вариантов.
И все-таки кое-какие соображения Леденев решил считать стоящими и закрепил их в памяти. Вера Васлльевна давно уже спала. А Юрий Алексеевич, изменивший своей привычке думать о серьезных вещах с утра, продолжал размышлять, лежа на спине с открытыми глазами.
…В ту ночь и в наступивший за нею день Баренцево море было спокойным, и потому теплоход «Уральские горы» пришел в порт точно по расписанию. Пассажирский причал, на который принимали судно, был заполнен родственниками и друзьями команды, праздными зеваками, представителями портовых властей и общественных организаций города.
Таня Яковлева стояла в толпе встречающих и смотрела, как, подхваченное двумя мощными буксирами, медленно разворачивается долгожданное судно… Рядом с Таней встречал «Уральские горы» красивый седой старик. Впрочем, называть стариком Василия Тимофеевича Еремина, санитарного врача Поморского порта, было, пожалуй, рановато. Вот разве что седина, естественно, добавляла годы. А вообще-то, Еремин обладал хорошей спортивной выправкой — всю зиму ходил на лыжах, был заядлым туристом и даже ведал портовской секцией «моржей».
Одинокий человек, его семья погибла в годы войны, Василий Тимофеевич нерастраченный запас любви к близким перенес на тех, кто окружал его на работе. Справедливый и принципиальный Еремин очень часто становился третейским судьей в самых различных спорах, опекал обиженных, направлял на путь истинный заблудших. К нему шли за советам и жены моряков, и сами моряки, да и начальство прислушивалось к словам доктора, когда он начинал борьбу за улучшение бытовых условий рабочих порта. Свои обязанности санитарного врача Еремин понимал широко, и основания для конфликта с руководством у него всегда находились.
С семьей Яковлевых Василий Тимофеевич был знаком уже достаточное время, «Уральские горы» он встречал и провожал по должности, и сейчас говорил Тане, что на судно ее мужа он мог бы и не ходить, у Валерия Николаевича всегда порядок, у всех бы так…
Таня отвечала невпопад, она искала глазами рослую фигуру мужа на мостике, а «Уральские горы» тем временем приближались к причалу.
Наконец на берег завели швартовы, теплоход прижался к стенке причала, стали майнать трап. По трапу на борт поднялся пограничный наряд, за ним таможенники, кто-то из пароходства и санитарный врач. Таня стояла уже у самого трапа и благодарно улыбнулась Василию Тимофеевичу, когда он крикнул, что сейчас сообщит Яковлеву, мол, жена, у трапа встречает…
Прошло какое-то время, и вот Таня уже в каюте старпома, прижимается головой к широкой груди мужа. Валерий Николаевич мягко отстраняет ее — дел у старпома, да еще пассажирского судна, на приходе невпроворот, сейчас к нему то и дело будут забегать и из команды, и береговые.
— Посиди, Танюша, поскучай. Вот развяжи эти пакеты, там все для тебя и Олешки, а я документы оформлю, постараюсь освободиться скоро, и тогда — домой…
Яковлев пошел к капитану и там обнаружил, что неприятности, связанные с приходом судна в Поморск, уже начались. Почин сделал доктор Еремин. Он обнаружил отклонения от нормы в помещении ресторана и уже составил акт, который держал сейчас в руках капитан Юков и потрясал им перед лицом вызванного «на ковер» директора.
Митрохин разводил руками, прижимал их к груди и клялся, что немедленно примет меры.
— Вот, — сказал Юков, — смотрите, старпом. Прищучил нас дорогой доктор. А ведь ресторан тоже по вашей части…
