Чингиз Абдуллаев - Закон негодяев
В самом городе уже давно махнули рукой на грузинские купоны, принимая в качестве валюты американские доллары, немецкие марки, российские рубли. С трудом найдя попутную машину, Роберт Кроу сумел уговорить водителя отвезти его на железнодорожный вокзал. И если в аэропорту было грязно, то на вокзале была просто мусорная свалка. Люди спали прямо на полу, всюду виднелись огромные тюки, какие-то мешки, ящики. Информация, передаваемая по радио, часто вообще не была слышна, а та, что доходила до людей, зачастую оказывалась неверной. На многих направлениях поезда вообще не ходили, закрытие российской границы по существу отрезало Грузию от внешнего мира.
Выяснилось, что сегодня не будет поезда на Батуми. Непонятно, по каким причинам, но именно в этот день начали ремонт подъездных путей. «Дронго» понял, что рискует остаться в городе надолго. Приходилось принимать ответственное решение, но другого выхода у него не было. Прямо с вокзала он позвонил Давиду Гогия, Трубку взял какой-то молодой парень, очевидно, один из многочисленных помощников или телохранителей Давида.
— Добрый день или как у вас говорят, гамарджуба, — начал «Дронго», — можно мне позвать к телефону господина Давида Гогию?
— А кто это говорит?
— Скажите «Дронго», он знает, кто это. — Кто-то, очевидно, зажав трубку ладонью, негромко произнес:
— Говорит дранга какая-то.
— Дай сюда, — раздался уверенный голос Давида.
— Слушаю, — сказал он через мгновение.
— Батоно Давид, это я, «Дронго».
— Вай мэ, — обрадовался старик, — ты сам приехал? Откуда говоришь? Ты в Грузии?
— Да, я в Тбилиси.
— Все, больше ничего не говори. Скажи место, где ты находишься, сейчас за тобой приедут мои люди.
— На железнодорожном вокзале.
— Будь у главного входа, я посылаю автомобиль. БМВ белого цвета, как только увидишь, смело подходи.
Действительно, через полчаса к зданию вокзала подъехал роскошный автомобиль, и выскочившие из него двое чрезвычайно предупредительных, пахнущих дорогим французским парфюмом молодых людей приветливо улыбались «Дронго». Еще через полчаса он сидел в доме Давида за уже накрытым столом.
Грузинское гостеприимство — нечто большее, чем просто гостеприимство.
Это умение подать каждое блюдо на стол так, чтобы гость почувствовал — оно предназначено исключительно для него. Это подчеркнутое внимание к человеку, переступившему твой порог. Это забота, воплощенная в руках повара и винодела, хозяина и хозяйки. Во Франции, в Париже, у собора Парижской Богоматери есть ресторан «Серебряная башня», в котором подают вот уже триста лет «номерные» утки. И каждый посетитель ресторана знает свой, собственный, номер зажаренной специально для него утки. Для желающих даже выдают грамоты с «номерами». съеденных уток.
Можно сказать, что это чисто грузинское гостеприимство на берегах Сены, ибо побывав в любом грузинском доме, вы почувствуете себя так, словно вам подают «номерную», приготовленную исключительно для вас утку. Когда с трапезой было покончено, Давид наконец спросил «Дронго»:
— Теперь рассказывай, зачем приехал, какая помощь нужна?
— Понимаешь, Давид, у меня дела в Батуми, а поезда сегодня туда нет.
Мне очень важно попасть туда до завтра.
— Жаль, — огорчился старик, — думал, у меня погостишь. Знаешь, как сын обрадуется! Я столько о тебе ему рассказывал.
— Не могу, Давид, действительно не могу. А помочь мне сможешь?
— Хочешь, самолет для тебя организую в Батуми, хочешь — поезд. Можешь на автомобиле ехать — как тебе удобно.
— Лучше, конечно, на автомобиле, если это недалеко.
— За пять часов довезем тебя, что говоришь, дорогой. Я сам с тобой поеду.
— Нет, вот этого делать не нужно. У меня там важные дела, — попросил «Дронго».
— Понимаю, дорогой, — схватил его за плечи Давид, — делай, как тебе удобнее. Я дам тебе адрес одного человека, если вдруг что-нибудь нужно будет, позвони ему.
— Договорились, — он посмотрел на часы, был уже десятый час вечера.
— Утром рано выезжаете, — сказал Давид, — а пока иди отдохни. Завтра длинная дорога у тебя.
Утром его действительно подняли в половине пятого и снова кормили, словно рождественскую индейку. Сам Давид вышел его провожать, предоставив свой БМВ с двумя шоферами. На всякий случай в салон автомобиля сложили еду и лучшие грузинские вина, которые, к слову, «Дронго» очень любил.
До Батуми, или как его называют сами грузины, Батума, они доехали без приключений. Этот удивительно красивый южный город был одной из жемчужин прежнего Советского государства. На курортах Кобулети, Махинджаури, Цихисдзири любили отдыхать тысячи туристов со всего Советского Союза. «Дронго» вспомнил, как в детстве его привозили родители отдыхать на Зеленом Мысе, и он навсегда запомнил роскошные агавы, огромные эвкалипты и вытянутые, словно струны в лесу, бамбуковые деревья в Батумском ботаническом саду.
На этом месте, очень удобном для двигавшихся с юга караванов, возникла сначала крепость Тамарисцихе, лишь позднее переименованная в уже разросшийся городок Батоми. Почти триста лет в городе правили турки, и лишь по Берлинскому договору 1878 года Батум перешел к России. Уже через пять лет была построена железная дорога, соединившая Батум с Баку, где к этому времени началась бурная добыча нефти. Еще через несколько лет был построен первый трубопровод, соединивший Апшеронский полуостров с Батумом и позволивший небольшому курортному городу стать одним из главных портов царской России.
Затем были революции, войны, волнения. В советское время Батуми даже стал столицей автономной республики Аджария, а в первые перестроечные годы превратился в крупный транзитный центр, через который шли десятки автобусов с туристами и грузами в Турцию. До развала Советского Союза Батуми был одним из самых важных пропускных пунктов, и на границе выстраивались многокилометровые очереди, пытаясь быстрее прорваться в Европу. После девяносто первого Батуми потерял свое значение как крупнейший порт и пропускной пункт для огромной империи. Теперь он вновь возвращался к тому состоянию, в котором пребывал до Берлинского договора, становясь просто небольшим пограничным городком между Турцией и Грузией. Но значение порта Батуми еще сохранял, стараясь изо всех сил сберечь столь ценную для города инфраструктуру порта.
В город роскошный БМВ въехал около одиннадцати утра и почти сразу повернул к зданию гостиницы бывшего Интуриста. Здесь, в пока продолжающей функционировать гостинице, для австралийского журналиста Роберта Кроу был заказан номер. Тепло поблагодарив своих водителей, нагруженный авоськами с вином и едой, он вошел в гостиницу. Пытавшихся помочь ему людей Гогия он решительно отослал обратно. Не хватало еще, чтобы и в Батуми все знали о его связях с Давидом Гогия. Достаточно было одного Тбилиси.
Номер ему выделили сразу. В марте месяце здесь почти не бывало гостей.
Хотя стоит отметить, что в последние годы гостиница пустовала даже летом, желающих посетить Грузию становилось все меньше.
Сохранивший в своей одежде великолепие прежних лет, гордый и важный швейцар помог донести ему бутылки до номера и, получив один доллар, долго благодарил. Номер был действительно хороший, с видом на море, словно напоминание о его собственном городе с таким же неспокойным и тревожным морем в марте, когда небо и море сливались в одну общую серовато-белую массу, в которой можно было найти синие, черные и белые краски.
По версии Владимира Владимировича, выдавшего ему необходимые документы, он был австралийским журналистом, представителем информационного агентства «Мельбурн геральд», прибывшим в Аджарию для подготовки серии репортажей о ее самобытной природе и людях, населяющих этот далекий для его «родины» край, об истории и географии автономной республики.
На самом деле он должен был выйти на Шалву Руруа, одного из «крестных отцов» батумского порта, с прямой санкции которого осуществлялись поставки наркотиков через Батумские морские ворота. Задача была сложной, если учесть то обстоятельство, что он не имел права прибегать к помощи местных правоохранительных органов.
Вытащив стул на балкон, он просидел минут пять, глядя на море, и лишь затем, вернувшись в комнату, подошел к телефону, набрал номер, который ему дали в Москве.
— Петра Георгиевича, если можно, — попросил он поднявшую трубку девушку.
Вскоре послышался хриплый голос.
— Слушаю вас.
— Я приехал из Москвы. Привез вам привет от Владимира Владимировича.
— Понимаю, — сразу ответил Петр Георгиевич, — где вы остановились?
— В бывшей гостинице Интуриста. Мой номер…
— Я буду через полчаса, — очень невежливо перебил «Дронго» его собеседник, не дав ему договорить, и быстро положил трубку.
«Почему он так нервничает?» — подумал «Дронго» и отправился принимать душ. Ровно через полчаса он уже сидел в вестибюле гостиницы, когда появился взволнованный, лет пятидесяти человек в какой-то замызганной куртке, с растрепанными седыми волосами, в больших, с очень толстыми стеклами, очках.
