Шекли Роберт - 50-й КАЛИБР
- А разве вы этого не можете?
- На самом деле не знаю, - сказал Торнтон. Оба умолкли. Эстелла сидела, сложив руки на коленях, ее гладкие черные волосы были зачесаны за уши. Торнтон чувствовал себя неловко. Он закурил, пытаясь сообразить, что же все-таки не так.
- Может быть, спустимся выпить кофе? - предложил он.
- Мне не хочется. Я очень устала, Билл.
Торнтон кивнул в знак того, что он тоже устал. Эстелла проводила его до двери номера. Торнтон, по-прежнему испытывая неловкость, повернулся и положил руки ей на плечи.
- Я хотел бы, чтобы вы не принимали в этом участия, - сказал он. - Стиччини здесь, и это может оказаться опасным.
- Для участия в этом деле у меня больше причин, чем у вас.
- Полагаю, это так. - Ему не хотелось отпускать ее. Она была обута в туфли без каблуков, и Торнтон только теперь осознал, насколько она ниже его. Из открытого окна донесся хриплый вой трубы, перекрывший даже барабанную дробь. Вентилятор скрипнул, и Торнтон вдруг ощутил, что ладони у него вспотели. Он выпустил ее плечи и отступил на шаг.
- Увидимся утром, - сказал он. Эстелла кивнула, и он ушел.
У себя в номере он лег на кровать, не раздеваясь, и закинул руки за голову. Он прислушивался. Сквозь тоненькую перегородку до него доносились шаги Эстеллы - она расхаживала по комнате. Он слышал, как щелкнул замок в двери ее номера. Чуть погодя он расслышал шорох одежды, а потом - скрип кровати.
Он закурил, не зажигая света. По лицу катился пот, мысли были обрывочны и беспокойны. Он не мог прекратить думать о ней и не мог прекратить попытки избавиться от этих мыслей. Перед его внутренним зрением все время возникал образ Эстеллы, прекрасной и чувственной. Вот она медленно расстегивает блузку в горошек, вот она снимает шелковую юбку....
Если бы знать заранее, что ему предстоит, он захватил бы с собой снотворное.
Глава 18.
Восемь часов сна и ясное солнечное утро вернули Торнтону спокойствие духа. Он сказал сам себе, что накануне был слишком взвинчен, но теперь это позади. Важно сохранять рассудок, и тогда лихорадка минет своим чередом. Некоторые способны на это, хотя Торнтон никогда не причислял себя к ним. Со времени развода с Джанет все его романы стремительно вспыхивали, подобно фейерверку, и так же внезапно угасали, словно раскаленное железо, брошенное в ледяную воду.
Беда была в том, что он вовсе не был донжуаном. Но и роль осторожного холостяка его не устраивала. Он жаждал дружбы и взаимопонимания; он хотел домашнего уюта и чувства защищенности.
Если бы Эстелла была его женой... Но он отбросил эту мысль прочь. Он уже был однажды женат, и его пугала возможность вторично потерпеть неудачу. Он запретил себе вообще думать на эту тему. Вскоре он уже стучался в дверь номера Эстеллы.
Она была готова к новой ежедневной порции жары и духоты. Вместе они постучались к Дэйну и не получили ответа. Они спустились в вестибюль, и портье сообщил им:
- Ваш товарищ оставил вам записку. - Он протянул Торнтону незапечатанный конверт.
- Когда он ушел? - спросила Эстелла.
- Ночью, очень поздно. Я тогда еще не заступил на дежурство. Мне сказал дежурный из ночной смены.
Они поблагодарили его и направились завтракать в ресторан при отеле. Торнтон вынул из конверта записку, и они прочли: "Милые мои, мне очень жаль, что я вас бросаю, но вы сами знали, на что идете, отправляясь в отпуск с археологом-любителем. Я встретил в баре одного парня, который рассказал мне о настоящих наскальных изображениях доколумбовых времен, не говоря уже об оружии периода испанской оккупации! Если я смогу найти что-нибудь на одном из ближайших островков, то можно будет приволочь это в Высшую Школу Обманщиков! Как бы то ни было, пусть ваш отпуск продолжается. Если вы сможете остаться в окрестностях Санта-Катарины еще на день-другой, то я как раз вернусь. А если вы уедете в Майами, то встретимся в отеле. Еще раз прошу прощения".
- Так что теперь он археолог-любитель, - подытожил Торнтон. - Вы не думаете, что дело зашло слишком далеко?
- Не думаю, - откликнулась Эстелла. - А что вы хотели? Чтобы он оставил список инструкций относительно партии оружия?
- Нет, конечно. Но все это выглядит так наигранно.
- Это и есть наигранное. В любом случае он выражается довольно ясно.
- Переведите мне.
Эстелла снова развернула письмо.
- Он пишет, что встретил кого-то, кто знает кое-что относительно сложившейся ситуации. Он уехал на день или два, чтобы кое-что проверить. "Высшая Школа Обманщиков" - это, должно быть, Вашингтон. И он ясно указывает нам - оставаться здесь или вернуться в Майами.
- Интересно, почему он не сказал нам об этом ночью?
- Вероятно, потому, что у него не было времени.
- Он упоминает ближайшие островки. Должно быть, это Багамы.
- Сомневаюсь, - возразила Эстелла, - он не стал бы так явно указывать на них. С другой стороны, он мог написать это, чтобы сбить со следа кого-нибудь другого, кто мог прочесть это послание. Если бы я знала его лучше, то поняла бы, что он под этим подразумевал.
- Можем ли мы быть уверены, что тут нет другого письма, написанного невидимыми чернилами?
Эстелла изумленно посмотрела на него.
- Я терпеть не могу эти спектакли "плаща и кинжала", - пояснил Торнтон. - Насмотрелся в Азии. Цэрэушники с загадочным взглядом, словно все до единого носят маски. Удивительно, во сколько обходятся такие вещи и как мало от них отдачи.
- Мистер Дэйн занимается особыми делами, - сказала Эстелла. - И для него очень важно добиться успеха.
- Ладно, - махнул рукой Торнтон. - Чем бы вы хотели заняться сегодня утром?
- Как насчет прогулки на рынок?
- Чудесно, - ответил Торнтон и вернулся к своему кофе.
После завтрака они первым делом наведались на причал для маленьких судов, находящийся в северной части порта. Они прошли мимо длинной шеренги рыбацких лодок, выкрашенных в ярко-красный и зеленый цвета, мимо причала для сдающихся напрокат судов, возле которого безнадежно ожидали работы два старых прогулочных катера и сорокафутовая спасательная шлюпка. Большинство рыбацких лодок были снабжены дизельными моторами, их низкие мачты и укосины стали теперь бесполезным грузом. Оборудованы эти лодки были скудно, но на каждой имелось радио, принимавшее танцевальные мелодии из Гаваны. Мол был уставлен корзинами с рыбой, потерявшей в ярком солнечном свете свое фосфоресцирующее свечение.
- Не хотите прогуляться под парусом? - спросил Торнтон.
- Не сегодня. Я надеюсь, мистер Дэйн не задержится надолго.
- Ну да, - с легким недовольством согласился Торнтон. Но было просто невозможно долго оставаться в дурном настроении, когда вокруг сияет тропическое утро, когда солнце еще не палит нестерпимым жаром, когда Эстелла идет рядом и, переступая через трещины в тротуаре, опирается на его руку.
С причала они отправились на рынок. У самого входа под длинными навесами расположились торговцы цветами, их прилавки были завалены розовыми, желтыми и алыми соцветиями, уже испускавшими слабый аромат увядания. Торнтон и Эстелла прошли мимо открытых лавок, где продавались мексиканские одеяла и гаитянские резные безделушки, мимо раскаленной жаровни, на которой старуха в черной шали пекла и жарила черепашье мясо, распространяя запах горящего масла. Домохозяйки торговались за сушеные фрукты. В мясной лавке свисали с потолка длинные ряды бело-красных туш, и маленький мальчик постоянно отгонял от них мух.
Чуть подальше рынок выглядел несколько более респектабельным. В крохотных лавчонках продавались кольца, ожерелья, статуэтки святых, поделки из соломы и куски необработанных полудрагоценных камней. Торнтон и Эстелла прошли ювелирные ряды и оказались в мире крокодилов. Здесь были туфли и бумажники, портфели и чемоданы, пояса и обложки для документов - и все из крокодиловой кожи. Все на свете можно сделать из крокодиловой кожи, и более уродливый мир невозможно представить. Предлагалось бесконечно многое - требовалось несуществующее.
До сих пор им успешно удавалось отвязаться от продавцов. Энергичные испанские выражения Эстеллы и ворчание Торнтона отпугивали даже самых настырных. Но продавец крокодильей кожи оказался непробиваемым. Он выбежал из своей лавки и вцепился в них, словно тропическая пиявка. Он был низеньким, толстым, с глазками, похожими на ягоды Терна. Он зазывал их в лавку на испанском, французском и английском языках. Торнтон подумал, что в другом месте человек с такой энергией и целеустремленностью вмиг сделался бы миллионером.
- Я умоляю вас только взглянуть на эти чемоданы. Только взглянуть, и ничего более. Дело идет плохо, торговля - это ужасно. Это настоящий крокодил, сэр.
- Не люблю крокодилов, - ответил Торнтон. - Предпочитаю бычью кожу.
- Крокодиловая кожа долговечнее бычьей, - возразил торговец. - В моих чемоданах хранится сама вечность. А может, вам нужен бумажник?
