Александр Шувалов - Чистодел
Поэтому хозяин сразу же по возвращении домой погнал Малыша в ванну. Сперва тот почему-то никак не хотел лезть туда, а потом не пожелал ее покидать. Валялся себе на спине, подставляя грудь и пузо под струи воды. А когда теплый дождик закончился, пес затребовал продолжения банкета.
— Малыш, у тебя вообще совесть есть? — Ноль внимания в ответ. — Я что сказал? — Пес чуть отвернул башку и, не закрывая глаз, громко захрапел, дескать, обращайтесь в письменном виде и позже.
— Значит, так! — Влад сурово насупил брови. — Завтра ты остаешься дома, а я еду на дачу… — Он не успел договорить, как Малыш вскочил и принялся энергично отряхиваться.
Потом они завтракали, причем сначала исключительно хозяйскими харчами. Свою порцию каши с мясом лучший друг человека оставил на потом, справедливо полагая, что Влад из его миски есть не будет. Малыш присел рядом с хозяином и с трагическим видом уставился в окошко. Он не лаял, не скулил и не клянчил, просто тонко намекал, что неплохо бы поделиться, и, конечно же, не остался без вкусненького.
Вы встречали хоть одного собачника, способного жрать в одно лицо и не угостить собственного любимца? Лично я нет.
Пока Влад наслаждался первой утренней сигаретой под кофе, пес в мгновение ока смел все, что было в миске, облизнулся и вопросительно посмотрел на хозяина.
— Пошли, что ли. — Влад забросил посуду в мойку, поставил на поднос кофейник с чашкой и сахарницей, добавил туда же пепельницу.
Парочка переместилась в кабинет. Малыш улегся на диван. Влад включил компьютер, дождался, пока засветится экран, подвел стрелку к папке с названием «Предатель», закурил и вздохнул.
Наступал тот самый момент, который представители творческой интеллигенции, освоившие полный курс средней школы, именуют волнительным. Автору предстояло прочитать и оценить то, над чем он как проклятый горбатился последние четыре месяца и завершил работу две недели назад. Все последующее время его нетленка вылеживалась, дозревала сама по себе.
Влад должен был оценить свой труд с точки зрения читателя, какие-то моменты убрать, другие, напротив, добавить. Исправить ошибки и опечатки, сгладить нестыковки, словом, причесать текст.
Его палец завис над верхней левой клавишей мышки, и тут, прямо как в романе, пронзительно заверещал телефон.
Малыш пулей сорвался с дивана, метнулся в прихожую и вскоре вернулся с мобильником в зубах.
— Мерси, — скорбно промолвил Влад, вытащил аппарат из акульей пасти четвероногого секретаря-референта, глянул на экран и опять вздохнул, потому что не ответить никак не мог.
Звонил старый друг.
— Да.
— Привет, писатель, — пророкотал знакомый баритон. — Не помешал?
— Здорово, Скороход. Помешал, но не так чтобы очень. Слушаю.
— Как дела, золотое перо разведки?
— По-разному, — честно ответило это самое перо.
Влад Дорохов, отставной подполковник, которому не повезло, то есть всего лишь майор. Оперативник ГРУ, спец по пикантным делам.
Он снял с плеч погоны, невидимые миру, и продолжил заниматься тем единственным, что неплохо умел, а именно проведением тех самых острых операций. Только теперь не за скромное денежное содержание с гомеопатическими надбавками «за испуг» от государства, а для тех, кто заказывает музыку и как следует приплачивает оркестру. С тем же постоянным успехом, как и раньше.
Два года назад он провел очередную акцию, а потом вдруг взял и круто изменил свою жизнь. Бросил, к чертовой матери, весь этот героизм с экстримом. Уселся за стол и принялся сочинять книги. Обзавелся псом. Вернее, сначала Влад подобрал пса и назвал его Малышом, а уже после этого произошло все остальное.
Любовными романами или фантастикой он не баловался, но писать о том, что Влад знал досконально, ни в коем случае не следовало. Поэтому он врал напропалую, изредка добавляя в тесто сказок изюминки из того, что на самом деле имело место быть с ним или еще кем-нибудь.
Первый опус, вышедший из-под его пера, Влад направил в издательство, выбранное наугад. К величайшему изумлению молодого талантливого автора, книгу приняли, напечатали и даже заплатили копеечный гонорар. А потом позвонили: и предложили прислать что-нибудь еще.
Он прислал, они опять напечатали. Постепенно Влад стал широко известен в узких кругах, вкусил, что называется, славы, удостоился самых разных рецензий. Кому-то чтиво его! выпечки явно нравилось, а кто-то, наоборот, ругательски его ругал, утверждал, что автор — лох чилийский, в разведке ни дня не служил и вообще очкарик.
— Прочитал на днях твой недавний шедевр, — меж тем продолжил человек со странной кличкой Скороход.
— И как?
— Неплохо, — пролил собеседник рюмочку бальзама на ранимую душу творца. — Честно говоря, не ожидал.
— Спасибо! — с чувством проговорил Влад. — Я старался.
— А когда кино снимут?
— Понятия не имею, — задушенным голосом ответил автор и вмиг опечалился.
С киношниками у него действительно приключилась интересная история. Сразу после выхода второй книги на него насели какие-то продюсеры, вытащили на встречу, в ходе которой наговорили много приятного, улыбались, восхищались, осыпали, как плечи перхотью, похвалами. И вдруг предложили навалять сценарий по интересующей их теме.
«Я же не умею», — заявил тогда Влад.
«А сейчас никто ни хрена не умеет, — утешили его эти господа. — Вы пишите».
Он посидел, подумал, к собственному удивлению, за неделю что-то соорудил, отослал и принялся ждать. Буквально через три дня продюсеры отозвались. Мол, белиссимо, первая кнопка в полном восторге, приступаем немедленно!
Они тут же пропали, а через месяц прислали письмо. Дескать, у нас тут появилась совершенно убойная идея. Давайте-ка быстренько — а то конкуренты перехватят! — изобразим сценарий о простом русском парне, к примеру Васе Пулкове, майоре ГРУ или внешней разведки, без разницы.
По задумке продюсеров этот герой без страха и упрека должен был сидеть нелегалом в Штатах и воровать с двух рук тамошние ядерные секреты. Заодно и ракетно-космические. В одно прекрасное утро он обязан был проснуться и почувствовать себя не самим собой, Васей Пупковым, а вовсе даже Джоном Смитом, агентом ихнего ЦРУ. За одну-единственную ночь коварные империалисты полностью изменили сознание бравого майора. Они облучали несчастного чем-то ужасным через мобильный телефон или утюг.
Влад прочитал эту прелесть и забился в конвульсиях, да так, что едва не разбил физиономию о клавиатуру. На этом его роман с кинематографом завершился. С тех пор никто не тревожил Влада звонками и не отвечал ему, когда он сам пытался выйти на связь. Такие вот дела.
— Не знаю, — печально проговорил автор. — Хрен их там поймешь.
— Ну и ладно, — подвел итог Скороход и осведомился: — Так ты сейчас очень занят?
— А что? — Владу очень хотелось заявить, что у него дел по горло, бросить трубку и наконец-то начать работать.
Но мало ли чего нам хотелось бы. Можно подумать, десять лет назад тот же Скороход, он же Сашка Григоренко, тогда еще капитан из его отдела, так уж горячо желал нырять с головой в дерьмо и вытаскивать оттуда майора Дорохова. Но он именно так и поступил, очень многим, кстати, при этом рискуя.
— Надо бы пересечься.
— Где и когда? — сухо спросил Влад, выключая компьютер.
— Через три часа в той самой харчевне. Успеешь?
— Уже еду, — сказал писатель, плеснул в чашку кофе и выпил его как водку, залпом.
Потом он встал и пошел одеваться, матерясь сквозь зубы. Немалый жизненный и профессиональный опыт подсказывал Владу, что его опять втравливали во что-то, пахнущее довольно дурно. С непонятными последствиями.
На месте встречи он устроился у окошка, заказал импортной минеральной воды без газа, зато с лимоном и принялся глазеть в стекло, ни о чем таком не думая. Влад просто сидел и ждал.
Вскоре ко входу в кафе подрулила черная «Волга» казенного вида. Забавный толстячок в светло-серой рубахе-распашонке с ощутимым трудом выбрался с заднего сиденья и захромал к дверям, грузно опираясь на палку.
— Привет! — Влад приподнялся и протянул руку.
— Сколько лет! — Сашка уселся за стол, отставив в сторону правую негнущуюся ногу.
Прошел всего лишь год, между прочим. За это время Скороход стал еще толще. У него наметился третий подбородок.
Черт, а ведь когда-то это был стройный поджарый мужик, лучший бегун из всех, известных Владу. Причем на любые дистанции. Видели бы вы, с какой скоростью он переставлял длинные и мускулистые, сухие, как у оленя, нижние конечности. Никто и никогда не мог угнаться за Скороходом. Отсюда и прозвище, приклеившееся навечно. Хорошо хоть, что у Сашки хватает чувства юмора и он не обижается на это сейчас.
Впрочем, однажды Скорохода все-таки настигли. В его правое колено угодила одна-единственная пуля, разрывная, запрещенная сразу всеми законами, конвенциями и покойной принцессой Дианой. Лично.
